Туве Янссон - Волшебная зима
Когда он вышел на морской берег, луна стояла над ледяным покровом моря белая как мел и ужасно далекая. Что-то шевельнулось рядом с Муми-троллем, и, нагнувшись, он увидел сердитые светящиеся глаза малышки Мю.
– Сейчас начнется пожар, – засмеялась она. – Мы спалим весь лунный свет.
И в тот же миг над вершиной горы взметнулось ввысь желтое пламя. Туу-тикки зажгла костер.
Он занялся мгновенно. Взвыв, как зверь, костер вспыхнул снизу доверху багровыми языками пламени: отблески его трепетали на зеркальной поверхности почерневшего льда. Коротенькая сиротливая мелодия пронеслась у самого уха Муми-тролля – то мышки-невидимки, опоздав, спешили попасть на эту зимнюю церемонию.
Их маленькие и большие тени торжественно скользили по вершине горы. И вот начали бить барабаны.
– Твоя садовая скамейка тоже пошла в ход, – сказала малышка Мю.
– Ну ее, эту скамейку! – проговорил Муми-тролль.
Спотыкаясь, он карабкался вверх на оледенелую гору, сверкавшую в отсветах огня. Снег таял от жара костра, и теплые струйки воды стекали Муми-троллю на лапы.
«Солнце вернется, – возбужденно подумал он. – Конец темноте и одиночеству. Можно будет посидеть на веранде на солнцепеке и погреть спину...»
Он уже взобрался на вершину горы. Вокруг костра было жарко. Мышки-невидимки затянули новую, какую-то неистовую мелодию.
Но пляшущие тени исчезли, а барабаны били уже по другую сторону костра.
– Почему они ушли? – спросил Муми-тролль.
Туу-тикки поглядела на него своими спокойными голубыми глазами. Но видела ли она его на самом деле? Он не был в этом уверен. Скорее она всматривалась в свой собственный зимний мир, живший из года в год по своим собственным, чужим для Муми-тролля законам. Ведь зимой он всегда спал в теплом доме семейства муми-троллей.
– А где тот, кто живет в шкафу купальни? – спросил Муми-тролль.
– Что ты сказал? – с отсутствующим видом спросила Туу-тикки.
– Я хочу видеть того, кто живет в шкафу купальни! – повторил Муми-тролль.
– Его нельзя выпускать, – ответила Туу-тикки, – ведь никогда не знаешь, что может взбрести в голову такому, как он.
Множество каких-то крохотных существ с длинными ногами промчались, словно струйки дыма, по льду. Кто-то с серебристыми рогами, громко топая, прошел мимо Муми-тролля, а над огнем, широко размахивая крыльями, промчалось к северу что-то черное. Но все случилось так быстро, что Муми-тролль даже не успел познакомиться с этими таинственными существами.
– Туу-тикки, миленькая, – попросил он, потянув ее за полу куртки.
И тогда она дружелюбно сказала:
– Вон тот, кто живет под кухонным столиком!
Это был совсем крохотный зверек с косматыми бровями: он сидел отдельно от всех и глядел в костер.
Муми-тролль подсел к нему и спросил:
– Надеюсь, хрустящий хлебец был не очень черствый?
Зверек посмотрел на него, но ничего не ответил.
– У вас такие удивительные косматые брови, – вежливо продолжал Муми-тролль.
Тогда зверек с косматыми бровями ответил:
– Снадафф уму-у.
– Что? – удивленно спросил Муми-тролль.
– Радамса! – сердито ответил зверек.
– Он говорит на своем собственном языке и думает, что ты оскорбил его, – объяснила Туу-тикки.
– Но я вовсе этого не хотел, – боязливо сказал Муми-тролль. – Радамса, радамса, – умоляюще добавил он.
Тут зверек с косматыми бровями вскочил, вне себя от злости, и исчез.
– Что же мне делать? – произнес Муми-тролль. – Теперь он еще целый год проживет под кухонным столиком, не зная, что я пытался сказать ему очень приятные слова.
– Ничего не поделаешь, – вздохнула Туу-тикки.
Садовая скамейка рассыпалась пламенным дождем.
На месте костра остались лишь красные угли, и снежная вода бурлила в горных расселинах.
Тут мышки-невидимки перестали играть на флейтах, и все разом уставились на лед.
Там сидела Морра. В ее маленьких круглых глазках отражался отсвет костра, а сама она казалась сплошной громадной и бесформенной серой глыбой. И стала гораздо больше, чем в августе.
Барабаны смолкли, когда Морра взгромоздилась на вершину горы. Она подошла прямо к костру и, не произнеся ни слова, уселась на него.
Угли страшно зашипели, и вся гора окуталась туманом. Когда он рассеялся, от пламенеющих углей не осталось и следа. Осталась лишь одна большая серая Морра, нагоняющая снежную мглу.
Муми-тролль сбежал вниз на берег. Вцепившись в Туу-тикки, он воскликнул:
– Что теперь будет? Морра погасила солнце!
– Успокойся! – сказала Туу-тикки. – Она пришла вовсе не для того, чтобы погасить огонь, бедняжка хотела погреться. Но огонь, как и все теплое, гаснет, когда Морра садится на него. Теперь Морра снова разочаровалась в своих ожиданиях.
Муми-тролль видел, как Морра поднимается и обнюхивает вмерзшие в землю угли. Затем она подходит к зажженной керосиновой лампе, которую Муми-тролль оставил на вершине горы, и лампа гаснет.
Морра еще немного помедлила на вершине. Гора опустела, все разбрелись куда-то. Наконец Морра снова соскользнула на лед и растворилась в темноте, одинокая, как и прежде.
Муми-тролль отправился домой.
Прежде чем заснуть, он осторожно подергал маму за ухо и сказал:
– Этот вечер был не особенно веселый.
– Ничего, сынок, – пробормотала во сне мама, – может, в другой раз...
А под кухонным столиком сидел зверек с косматыми бровями и бранился про себя.
– Радамса! – твердил он, пожимая плечами. – Радамса!
Но, как видно, никто, кроме него самого, не мог понять, о чем он толкует.
Туу-тикки удила подо льдом рыбу. Она думала о том, как это хорошо, что у моря бывают часы отлива, когда оно становится мелким и можно влезть в прорубь у мостков купальни и посидеть с удочкой на камне. Сверху тебя прикрывает зеленоватый лесной свод, а под ногами плещется море.
Все это похоже на черный пол и зеленый потолок, которые простираются в бесконечность, пока не сольются воедино и не станут сплошной тьмой.
Рядом с Туу-тикки лежали четыре маленькие рыбки. Оставалось поймать еще одну, чтобы хватило на уху.
Вдруг Туу-тикки почувствовала, что мостки качаются от чьих-то нетерпеливых шагов. А потом там, наверху, кто-то забарабанил в дверь купальни. Подождав немного, снова забарабанил.
– Эй! – закричала Туу-тикки. – Я подо льдом!
Под ледяным сводом раздалось эхо: «Эй!» Много раз прокатившись взад-вперед, эхо повторило: «...подо льдом!»
Вскоре в прорубь осторожно просунулась мордочка Муми-тролля. Его уши были украшены выцветшими золотыми лентами.
Он взглянул на черную воду, дышавшую холодом, на четырех застывших рыбок, пойманных Туу-тикки, и, задрожав, сказал:
– Оно никогда не вернется.
– Кто? – спросила Туу-тикки.
– Солнце! – закричал Муми-тролль.
«Солнце! Солнце, солнце, солнце...» – вторило, удаляясь все дальше и дальше, эхо.
Туу-тикки вытянула из воды леску.
– Не спеши так, – сказала она. – Солнце каждый год всходило как раз в этот день; оно взойдет и сегодня. Убери свою мордочку, тогда я смогу выбраться из проруби.
Туу-тикки вылезла из проруби и села на крутую лесенку купальни. Она понюхала воздух, прислушалась и сказала:
– Через час. Садись и жди.
Малышка Мю прикатила по льду и уселась рядом с ними. Она крепко привязала к подошвам башмаков жестяные крышки от банок, чтобы лучше скользить по льду.
– Так, придется ждать новых чудес, – сказала она. – Но это не значит, что я против того, чтобы стало светлее.
Из лесу прилетели, хлопая крыльями, две старые вороны и опустились на крышу купальни. Минуты шли.
Внезапно шерсть на спине Муми-тролля встала дыбом, и после нескольких минут мучительного ожидания он вдруг увидел, как на сумеречном небе, низко над горизонтом зажглось красноватое сияние. Оно сгустилось в узкую неяркую полоску, рассыпавшую длинные лучи света над ледяным покровом моря.
– Вот оно! – вскричал Муми-тролль. Приподняв малышку Мю, он поцеловал ее прямо в мордочку.
– Ах! Нечего дурачиться! – сказала малышка Мю. – Не шуми! Не из-за чего!
– Ура! – продолжал кричать Муми-тролль. – Скоро наступит весна! Станет тепло! Все начнет просыпаться.
Схватив четыре пойманных рыбки, Муми-тролль подбросил их высоко в воздух, потом постоял даже на голове. Никогда прежде он не чувствовал себя таким счастливым, как теперь на льду.
В тот же миг лед снова потемнел.
Вороны поднялись в воздух и, медленно взмахивая крыльями, полетели в сторону суши. Туу-тикки собрала своих рыбешек, а маленькая красноватая полоска тем временем опустилась за горизонт.
– Никак солнце передумало?! – в ужасе воскликнул Муми-тролль.
– Неудивительно, раз ты так ведешь себя, – сказала Мю и умчалась на своих жестяных крышках-коньках.
– Солнце вернется завтра, – утешила Муми-тролля Туу-тикки. – И оно будет чуть побольше, уже как корка сыра. Не принимай это так близко к сердцу.
