Сказки островов - Земляника под снегом
Спрашивает он юношу:
— Куда путь держишь?
— Иду какому-нибудь мастерству учиться.
— Тогда поступай ко мне в ученики. Я первый бочар в Японии. Никогда ещё на бочках моей работы ни один обруч не лопнул.
Понравились эти слова старшему брату. Поступил он к бочару в ученики.
А средний брат шёл по дороге и час, и другой, и третий. Вдруг увидел он возле самой дороги домик резчика по дереву.
Сидит резчик во дворе, работает. Остановился средний брат, любуется, какого красивого петуха резчик сделал. Так и кажется, что петух вот-вот крыльями взмахнёт.
Спрашивает резчик:
— Куда ты путь держишь, юноша?
— Иду какому-нибудь мастерству учиться.
— Так поступай ко мне в ученики. Я первый в Японии резчик по дереву. Звери и птицы у меня как живые.
Понравились среднему брату эти слова, остался он у резчика в учениках.
Долго шёл младший брат по дороге. В открытом поле и заночевать пришлось. Утром заглянул он в дорожный узелок с едой и видит: не осталось там ни одного куска лепёшки. А есть хочется до того, что в глазах темнеет.
Стал младший брат глядеть по сторонам и увидел грушевое дерево. Висят на самой его верхушке груши сочные, спелые. Снял он лук со спины, вынул стрелу из колчана и прицелился. Вдруг ветви дерева начали быстро-быстро подниматься и опускаться. Груши то вверх птицей взлетят, то книзу рыбкой нырнут.
Но юноша не раз сбивал птиц на лету. Спустил он стрелу и сбил одну грушу. Но только впился в нее зубами, как, откуда ни возьмись, прибежал хозяин грушевого дерева.
— Ого! До сих пор никто не мог сбить стрелой ни одной моей груши. Как же тебе это удалось? А ну-ка сбей ещё одну, я посмотрю.
Смутился юноша. Но делать нечего, прицелился и сбил ещё одну грушу.
— О-о, я вижу, у тебя меткий глаз и быстрая рука. Ну, а я первый стрелок в Японии. Поступай ко мне в ученики.
С радостью согласился юноша.
Прошло три года.
Усердно учились братья мастерству.
Старший стал таким искусным бочаром, что прочней его ободьев на свете не было. А уж если обод лопнет, то недаром. Это верный знак: быть беде!
Второй брат научился вырезать из дерева всевозможных зверей и птиц. Но лучше всего умел он делать петушков. Если грозит беда, встрепенётся петушок, забьёт крыльями и закричит громким голосом: «Кэкэро-о!»
Вот как-то раз подумал бочар: «Давно я не видел моих братьев. Каково-то живётся им на свете?»
Пошёл он сначала к среднему брату, а потом они оба вместе навестили младшего своего брата — стрелка.
Стали братья толковать обо всём, что случилось с ними за время разлуки.
— У меня дом просторный, — говорит бочар. — Пойдёмте ко мне, будем жить вместе ещё дружнее прежнего.
Средний брат охотно согласился, а младший не захотел оставлять своего учителя.
— Мне, — говорит, — ещё до настоящего мастерства далеко. Вчера за сто шагов мухе в правый глаз стрелой не попал. Нет, ещё рано меня мастером называть.
Подарили старшие братья младшему на прощанье бочку и петушка своей работы.
— Если на бочке лопнут ободья, знай: с нами беда случилась, — сказал старший брат — бочар.
— А если деревянный петушок встрепенётся, как живой, забьёт крыльями и закричит, скорей спеши к нам на выручку, — добавил средний брат.
Прошёл ещё год.
И вот однажды услышал младший брат громкий треск. Это лопнули обручи на бочке. Рассыпалась бочка, и вся вода из неё вылилась.
А деревянный петушок ожил, забил крыльями и закричал: «Кэкэро-о!»
«Дурной знак! — подумал младший брат. — Случилось большое несчастье».
Взял он лук со стрелами и поспешил на выручку.
Вот пришёл он к дому братьев. Видит, двери растворены, всё в комнатах переломано, перебито, а братья лежат мёртвые.
Поглядел младший брат вокруг и увидел на полу следы больших лап с когтями.
— О-о, так вот кто здесь разбойничал! Горные черти! Но не уйдут они от меня. Отомщу я за своих братьев.
Пошёл молодой стрелок в самую глубь гор искать чёртово логово. Спустилась ночь. И вдруг зажглись в густой чаще яркие огни. Это черти костры разожгли. Сидят они вокруг костров, пируют, песни горланят. Сколько их там — и красные с кривыми рогами, и синие с прямыми рогами!
А посреди восседает с важным видом главный чёрт и пьёт вино из золотой чарки. Брюхо у него как барабан, глаза красным огнём сверкают.
Прицелился младший брат получше и пронзил главного чёрта стрелой.
Что тут поднялось! Зашумели все, загалдели. Красные черти от страха стали синими, а синие так завопили, что покраснели от натуги.
Увидели черти юношу и стали умолять его:
— Не убивай нас своими страшными стрелами, могучий стрелок. Мы тебе подарим два бесценных сокровища.
— Несите их сюда, да скорее, не то перестреляю вас всех, как куропаток.
Принесли черти две палицы: золотую и железную.
— Вот возьми эти палицы, человек. Не простые они, а волшебные. Если стукнуть золотой палицей мёртвого по голове, он сразу оживёт. А вот этой, железной, стоит замахнуться — и целое войско победишь. А нам эти палицы ни к чему. Сильны они только в руках доброго человека.
— Хорошо, — говорит младший брат, — на этот раз я вас прощаю, но не смейте больше людям вредить. Живите тихо в своих горах.
Побежал он так быстро, как только ноги его несли к убитым братьям. Одного по голове хлоп! Другого по голове хлоп! Вскочили братья и спрашивают:
— Как это мы посреди дня так крепко уснули?
С той поры братья не расставались. Поселились все вместе и старика отца к себе взяли, на покое век доживать.
Не раз говорили братья:
— Одну стрелу легко сломаешь, а пучок стрел сломать трудно.
Длинная-длинная сказка
(Сказка острова Сикоку)
В старину, далёкую старину, жил один владетельный князь. Больше всего на свете любил он слушать сказки.
Придут к нему его приближённые:
— Чем угодно, князь, сегодня позабавиться? В лесу много всякого зверья: и вепрей, и оленей, и лисиц…
— Нет, не хочу на охоту ехать. Лучше мне сказки сказывайте, да подлиннее.
Начнёт, бывало, князь суд чинить.
Пожалуется ему обиженный на виноватого:
— Обманул он меня, вконец разорил…
А виноватый в ответ:
— Князь, я новую сказку знаю.
— Длинную?
— Длинную-длинную и страшную-страшную.
— Ну, рассказывай!
Вот тебе и суд, и управа!
Станет князь совет держать, и там ему одни небылицы плетут.
Слуги князя все деревни в том краю обегали, всех расспрашивали, не знает ли кто новой сказки позанятнее.
Поставили по дороге заставы:
— Эй, путник, стой! Стой, тебе говорят!
Обомлеет путник от испуга. Что за беда нагрянула!
— Стой, говори правду! Был ли ты на морском дне в гостях у морского царя?
— Не-не-не был. Не довелось.
— А на журавле летал?
— Нет-нет, не летал. Клянусь, не летал!
— Ну так полетишь у нас, если сейчас же, тут же, на этом самом месте, не сплетёшь небылицы почуднее.
Но князю никто угодить не мог.
— Сказки-то в наши времена пошли короткие, куцые… Только начнешь слушать с утра пораньше, как уже к вечеру сказка кончается. Нет, не те пошли теперь сказки, не те…
И повелел князь повсюду объявить:
«Кто придумает такую длинную сказку, что князь скажет: «Довольно!» — тот получит в награду все, что пожелает».
Ну, тут уж со всех концов Японии, с ближних и дальних островов, потянулись к замку князя самые искусные рассказчики. Попадались среди них и такие, что целый день говорили без умолку, да еще и всю ночь в придачу. Но ни разу князь не сказал: «Довольно!» Только вздохнет:
— Ну и сказка! Короткая, короче воробьиного носа. Была бы с журавлиный нос, я и то наградил бы!
Но вот однажды пришла в замок седая сгорбленная старушонка.
— Осмелюсь доложить, я первая в Японии мастерица длинные сказки сказывать. Многие у вас побывали, да никто из них и в ученики мне не годится.
Обрадовались слуги, привели её к князю.
— Начинай, — приказал князь. — Но смотри у меня, худо тебе будет, если зря похвасталась. Надоели мне короткие сказки.
— Давно-давно это было, — начала старуха. — Плывут по морю сто больших кораблей, к нашему острову путь держат. Нагружены корабли по самые края драгоценным товаром: не шёлком, не кораллом, а лягушками.
— Как ты говоришь — лягушками? — удивился князь. — Занятно, такого я ещё не слыхал. Видно, ты и в самом деле мастерица на сказки.
— То ли ещё ты услышишь, князь. Плывут лягушки на корабле. На беду, только показался вдали наш берег, как все сто судов — трах! — разом налетели на камни. А волны кругом так и кипят, так и бушуют.
Стали тут лягушки совет держать.
«Давайте, сестры, — говорит одна лягушка, — доплывём до берега, пока не разбило наши корабли в мелкую щепу. Я старшая, я и пример покажу».
