Елена Ланецкая - Ночь полнолуния
Они стояли у светлеющего в темноте портика с колоннами над таинственной гладью пруда, чуть не поглотившего их. У ног образовались две аккуратные лужицы.
— Нам бы надо переодеться и просохнуть. Да, ведь тебе переодеваться не нужно, у тебя же шерстка! Вот только сумка насквозь вымокла… Ой, какой же ты зелененький! Как я тебе рада! Вот что: пойдем ко мне домой, там мы познакомимся по-человечески и чего-нибудь перекусим. Мне почему-то ужасно хочется есть!
Ночь затаилась. Притих Патриарший… По пустынной аллее две мокрые тени пробрались в Малый Козихинский переулок и направились дальше, к дому Ксюна.
Глава VIII
— Ой, как здорово! Оказывается, под нами целый мир… A тут об этом никто не подозревает…
Они сидели в комнате Ксюна при свете старинной бронзовой лампы с атласным абажуром, который Ксюн завесила платком, чтобы в щель под дверью в коридор не пробивался свет и мама ничего не заметила. Мама давно вернулась из театра, но, как видно, в детскую не заглядывала, а отправилась спать, уверенная, что все в доме в порядке. Если бы она узнала, что дочкина кроватка пуста, то поднялся бы ужасный шум и тарарам, и вся московская милиция давно маршировала бы по тревоге…
— Скучун, ты чего нахохлился? Ешь, пожалуйста! — Ксюн, за обе щеки уплетая бутерброд с холодной котлетой, разложила перед Скучуном все доступные ей в доме съестные припасы. Однако ее гость сидел съежившись, сжав хвостик задними лапками, ничего не ел и только благодарно и задумчиво поглядывал на свою спасительницу.
— Я все никак не приду в себя. Столько всего произошло… Когда жомбик схватил меня, я решил, что уже умер… Потом появилась ты и начала щипать его и дергать за хвост и оттаскивать меня в сторону… А после я вообще ничего не помню… водоворот какой-то… и мы все куда-то несемся один за другим, а потом опять сцепились и покатились вниз по склону… Бултых! Вода в ушах, в носу, так противно! И я опять умер…
— Все страшное уже позади. Здесь ты в безопасности. То, что ты мне рассказал, — это просто невероятно, ужасно хочется тебе помочь! А теперь успокойся и приляг сюда, на диван. Тебе надо как следует выспаться.
— Нет, Ксюн, страшное не кончилось, оно только начинается. Я знаю. И мне совсем не хочется спать. Время идет, а я еще ничего не сделал для спасения Личинки. Вот только тебя нашел…
— Но это же так здорово, что мы повстречались, правда? Как ты думаешь, мне можно прочесть дневник и «Радость мира»? Ведь Старый Урч сказал тебе, будто древний текст может прочесть только человек с очень чистым и добрым сердцем, а я не знаю, какое оно у меня…
— Как раз такое, Ксюн. Это уж точно. Вот, читай сперва дедовы записки. — И Скучун извлек из сумочки тетрадку.
Какое горе! Тетрадь была совершенно мокрая! Скучун машинально перелистывал страницы, разукрашенные чернильными разводами, уже поняв, что тетрадь погибла.
— Стой, Скучун! Дай-ка мне — мы попробуем ее хорошенько просушить. — Ксюн положила тетрадь под лампу, чтобы согреть страницы в свете атласного абажура. — Подождем немного и посмотрим: вдруг что-нибудь уцелело?
— Ну, давай подождем. Тут у тебя так тепло… У меня дома тоже тепло. Ты увидишь. — Скучун зевнул. — Как много необычного творится вокруг, как хочется все узнать… — Он свернулся клубочком на ковре у ног Ксюна, которая тоже задремала, укутавшись в пушистый плед. — У вас тут на Земле так чудесно! Так ветрено… Вот только вода… совсем… мокрая… — Скучун положил голову на ксюнский войлочный тапок, потянулся, вздохнул. — Как здесь хорошо мечтается… Совсем как во сне…
И он безмятежно заснул, чуть подрагивая хвостиком.
* * *Комната замерла, даже старинные часы на стене остановились. Ни комариного писка, ни шелеста занавесок у, приоткрытого окна… Казалось, что все вокруг готовилось к чему-то необычайно важному.
Единственным живым существом, не впавшим в оцепенение, был дедушкин дневник. Он лежал раскрытый под абажуром, и страницы его медленно и бесшумно переворачивались. Они подсохли и согрелись. Комната постепенно насыщалась каким-то особым ароматным теплом, будто исходившим от старой тетради.
Вдруг сами собой вспыхнули свечи на пианино, а лампа тихонько угасла… Теплый воздух в углу детской сгустился и задрожал, обрисовав неясный прозрачный силуэт. Странная тень направилась в сторону кресла, убаюкавшего Ксюна и ее гостя, и остановилась перед ним.
Тишину рассеял голос, промурлыкавший фаготовым соло:
— Полу-сон, полу-явь… Просыпайтесь понемногу… Вы скользите по краешку Ночи… и вступаете в двойное бытие. Вы открываете глаза… так… никакой суеты, все подчиняется темпу ларго (самый медленный темп в музыке. — Авт.)… Дышите ритмично… телесного плена больше нет, душа свободна! Сон сковал ваше тело, но не чувства. А мысль устремляется ввысь, она не спит… не спит… Хорошо… чудесно… не бойтесь вашего нового состояния… Вот вам мелодия на четыре четверти, держитесь за нее — на первых порах вам будет легче. Освоились? Ну, здравствуйте, мои маленькие!
Широко раскрытыми глазами наши герои следили за этим невесомым существом, оставаясь неподвижными. В комнате послышалась странная мелодия, напоминающая звучание струнных, но это был не простой оркестр. Музыка обволакивала и покачивала сознание в такт; казалось, оно расширяется безгранично, ведомое в неизвестность властным дыханием музыкальной фразы.
Огромные тени от горящих свечей на стене заколебались от порыва ветра, приоткрывшего шире окно, и странный их посетитель плавно опустился в кресло напротив.
— Меня зовут Аргаман. Я один из Духов в свите Луны в Ночь Полнолуния. Эта Ночь — время праздничных фантасмагорий, и мы в них — нечто вроде художников-декораторов… Мы каждый раз заново сотворяем и пересоздаем цветовое и музыкальное убранство Космоса, украшаем его гирляндами цветов, фонариками и фейерверками! Возможно, кое-что вам удастся увидеть, потому что Ночь, пославшая меня, велела помочь вам. И сейчас мы отправимся в далекий путь…
— Как? — Ксюн сбилась с внутреннего ритма безмятежности. — А мои родители? Они ведь с ума сойдут, если я пропаду… Если мы пропадем! — добавила она, взглянув на Скучуна.
— А вы никуда для них не пропадете. Вы останетесь здесь. Точнее, не вы, а ваша телесная оболочка. Крепкий и спокойный дочкин сон в кроватке — вот что увидят они, если ненароком заглянут в детскую… И потом, наше путешествие вне закона земного времени, и пока мы будем в пути, здесь пройдет лишь несколько минут! Ведь сейчас мы переходим в иное измерение…
— Вот так, сразу? Как-то это все неожиданно… — Скучун попытался крепко сжать руку Ксюна, но не в силах был пошевелиться. Тело не слушалось его…
— А чего ждать? Ты, Ксения, ложись-ка в кровать. Вот так. А Скучун устроится здесь, за книжными полками, чтобы его не обнаружили. Ну вот. Все улеглись? А теперь доверьтесь мне…
Спящая Ксюн лежала, укрытая одеялом, и дышала во сне ровно и глубоко. Скучун, завернутый в ее плед, укрылся за книжными полками, чтобы родители Ксюна не упали в обморок, обнаружив в детской невиданное зеленое существо с розовыми ушками…
Но так только казалось! Ни Ксюна, ни Скучуна здесь уже не было: души их, освобожденные от телесности, очутились под покровительством Духа Луны — вне времени и пространства…
Глава IX
— Итак, мы одно целое… Ты, Ксюн, — продолжение меня справа, и ты, Скучун, — слева. Двигайтесь в такт со мной — вы ведь чувствуете ритм нашего движения?
Они очутились в мерцающей пустоте, наполненной странными звуками, цветовыми всплесками, чьим-то дыханием. Медленно кружась по часовой стрелке и одновременно колесом через голову, они плыли над миром, не зная, где земля, а где небо…
Вдруг прямо перед ними выросла огромная дымная воронка, которая с равнодушным шипением засасывала все, что находилось поблизости.
— Не бойтесь, это всего лишь ворота. — Аргаман старался быть предупредительным и заботливым как поводырь, переводящий слепого через улицу. — То есть, по-вашему можно сказать, что это ворота, а для нас тут просто место перехода в другое качество. — Какое кач-чество? — дрогнув, спросила Ксюн, увлекаемая шипящей воронкой куда-то вниз. — Ой, как это?.. Я везде… — Они вырвались из потока, мигом исчезнувшего со свистом, и перестали ощущать границы своего «я». — Скучун, ты где? Ты тоже везде?
— Тихонько, не стоит здесь аукаться, как в лесу. Конечно, чувство необычное, но пора бы уже понять, что привычного тут нет и быть не может… И потом, я же с вами! Летящая наперерез бенгальским огнем комета осветила их махнула хвостом, шепнув: «Какие забавные!» — и пропала.
— Сейчас будут следующие ворота. Внимание! — Аргаман проник в самое существо своих земных спутников, втроем они образовали Светящийся шар, который, вращаясь, был притянут к чему-то вроде неосязаемого шлюза и, пройдя через него, оказался плывущим в густом желеобразном течении. Тут шар распался — опять их стало трое…
