Памела Трэверс - Мэри Поппинс с Вишневой улицы
Эндрю опять что-то протявкал.
– Не уверена, – сказала Мэри Поппинс. – Но думаю, ты прав. Обычно появляется домой к послеобеденному чаю.
Эндрю кивнул и со всех лап побежал дальше.
Глаза у Джейн и Майкла стали круглые, как блюдца.
– Что он сказал? – выпалили оба, задыхаясь от волнения.
– Ничего, он просто гуляет себе, и все, – сказала Мэри Поппинс и плотно сжала губы, чтобы ни одно слово больше не вылетело у нее изо рта. Джон и Барбара громко гулили в своей коляске.
– Нет, не просто! – возразил Майкл.
– Он не может просто так гулять! – поддержала брата Джейн.
– Вам, конечно, виднее. Как всегда, – сказала, вздернув нос, Мэри Поппинс.
– По-моему, он спрашивал у вас чей-то адрес. Он наверняка… – начал было Майкл, но Мэри Поппинс, фыркнув, перебила его:
– Если ты все знаешь, зачем меня спрашиваешь? Я ведь не справочная книга.
– Перестань, Майкл, – вмешалась Джейн. – Мэри Поппинс ничего нам не скажет, если ты будешь говорить таким тоном. Мэри Поппинс, пожалуйста, скажите нам, о чем вы говорили с Эндрю?
– Спрашивай у него. Он все знает, мистер Всезнайка, – ответила Мэри Поппинс, презрительно кивнув в сторону Майкла.
– Нет, Мэри Поппинс, я не Всезнайка. Правда, правда, не Всезнайка. Скажите, пожалуйста.
– Полчетвертого. Пора идти пить чай, – проговорила ледяным тоном Мэри Поппинс, повернула обратно коляску и опять плотно сомкнула губы, как будто захлопнула дверцу люка. И всю дорогу домой не проронила ни слова.
Джейн с Майклом тащились сзади.
– Это все ты виноват, – сказала Джейн. – Теперь мы никогда не узнаем, что сказал ей Эндрю.
– Ну и пусть, – ответил Майкл и вскочил на самокат. – А я и не хочу знать.
Но на самом деле он очень, очень хотел знать. И так случилось, что он, Джейн да и все остальные уже к чаю узнали, куда так спешил Эндрю.
Когда они переходили дорогу у самого дома, из соседнего дома до них донеслись громкие крики и глазам предстало удивительное зрелище. Две горничные мисс Ларк носились как сумасшедшие по саду, заглядывали под кусты, раздвигали ветки деревьев – так ищут только потерянную драгоценность. Тут же был парнишка Робертсон Эй из дома N 17; с сосредоточенным видом ворошил он метлой гравий на дорожке, ведущей к дому мисс Ларк, словно надеялся под камешком обнаружить исчезнувшее сокровище. А сама мисс Ларк бегала по саду и, всплескивая руками, звала:
– Эндрю! Эндрю! Его нигде нет! Мой дорогой мальчик пропал. Надо послать за полицией. Я обращусь к Премьерминистру. Эндрю потерялся! Мой маленький Эндрю!
– Мне очень жалко мисс Ларк, – сказала Джейн, чуть не бегом переходя дорогу. Мисс Ларк была так расстроена, что только самый жестокий человек не пожалел бы ее.
Успокоил ее Майкл. Подходя к своему дому, он взглянул в конец улицы и вдруг увидел – кого бы вы думали?
– Глядите, мисс Ларк, да вон же Эндрю. Сворачивает у дома Адмирала Бума!
– Где? Где? Покажи! – крикнула мисс Ларк, едва переводя дыхание. И повернула голову в ту сторону, куда показывал Майкл.
Действительно, в конце улицы появился Эндрю собственной персоной, он шел не спеша, с рассеянным видом, как будто ничего страшного не произошло; рядом с ним вышагивал большой пес, помесь эрдель-терьера с Лабрадором, взявший от той и другой породы все самое худшее.
– Какое счастье! – громко вздохнула мисс Ларк. – Какая тяжесть свалилась с моих плеч!
Мэри Поппинс с детьми оставались на улице у калитки соседнего дома, мисс Ларк и две ее горничные перевесились через забор, Робертсон Эй, отдыхая от трудов праведных, оперся о метлу – все молча наблюдали возвращение домой блудного сына.
Эндрю и его приятель с самым безмятежным видом подошли к калитке, весело размахивая хвостами и независимо навострив уши; в глазах Эндрю читалось предупреждение – сегодня он настроен самым решительным образом.
– Опять этот ужасный пес! – воскликнула мисс Ларк, посмотрев на спутника Эндрю. – Пшел, пшел отсюда! Убирайся сейчас же домой!
Но пес сел на тротуар, почесал за правым ухом левой лапой и широко зевнул.
– Вон отсюда! Пшел! Кому я говорю! – кричала мисс Ларк и сердито махала на пса руками. – А ты, Эндрю, – продолжала она, – сию же минуту иди в дом! Без спросу уйти за ворота! Один, без камзольчика! Я очень тобой недовольна.
Эндрю что-то лениво протявкал, но не двинулся с места.
– Что это значит, Эндрю? Иди сейчас же ко мне! – приказала мисс Ларк.
Эндрю снова затявкал.
– Он сказал, – вмешалась Мэри Поппинс, – что он домой не пойдет.
Мисс Ларк повернулась и окинула Мэри Поппинс высокомерным взглядом.
– Откуда вы знаете, что говорит мой пес, позвольте вас спросить? Конечно же, он пойдет домой.
Эндрю, однако, помотал головой и издал глухое рычание.
– Не пойдет, – повторила Мэри Поппинс. – Не пойдет без своего друга.
– Чушь, ерунда! – отрезала мисс Ларк. – Такого он сказать не мог. Чтобы я пустила в свой сад эту беспородную образину!
Эндрю в ответ что-то протявкал.
– Он говорит, что настроен решительно, – сказала Мэри Поппинс. – Более того, он сам уйдет жить к своему другу, если вы прогоните его.
– О, Эндрю, нет, ты не можешь так поступить со мной после всего, что я для тебя сделала! – Мисс Ларк едва сдерживала рыдания.
Эндрю два раза тявкнул и отвернулся. Большой пес поднялся на ноги.
– Он и вправду настроен решительно! – воскликнула мисс Ларк. – Я это вижу. Глядите, он уходит! – Мисс Ларк зарыдала, прижав к лицу носовой платок, потом высморкалась и сказала: – Ну хорошо, Эндрю, хорошо, я согласна. Эта… эта беспородная собака может остаться. При одном, конечно, условии – спать он будет в подвале.
– Эндрю говорит, мадам, что это условие для него невыполнимо. У его друга должна быть шелковая подстилка, и спать он должен у вас в комнате. Иначе Эндрю будет спать вместе с другом в подвале, – сказала Мэри Поппинс.
– Эндрю! Откуда в тебе такая жестокость? – стенала мисс Ларк. – Я никогда не дам на это согласия!
Эндрю с большим псом сделали вид, что уходят.
– О, горе, он покидает меня! – возопила мисс Ларк. – Ну ладно, Эндрю. Пусть будет все, как ты желаешь. Он будет спать в моей комнате. Но я уже никогда не утешусь. Совсем, совсем беспородная собака! – Она вытерла льющиеся потоком слезы и продолжала: – Не ожидала этого от тебя, Эндрю. Ну хорошо, хорошо, я молчу, что бы я при этом ни думала. А эта… э-э-э… это создание, я буду звать его «Бродяга», или лучше «Дворняга».
Большой пес бросил на мисс Ларк негодующий взгляд, а Эндрю громко залаял.
– Они говорят, что вы должны звать его Уиллоуби и никак иначе. Уиллоуби – его кличка, – перевела Мэри Поппинс.
– Уиллоуби! Что это за имя! Час от часу не легче! – в отчаянии всплеснула руками мисс Ларк. – А что он сейчас говорит?
Эндрю как раз опять что-то протявкал.
– Он говорит: вы должны дать обещание, что никогда больше не станете возить его к парикмахеру и одевать в камзол. Тогда он вернется. Это его последнее слово, – сказала Мэри Поппинс.
Воцарилось молчание.
– Хорошо, – наконец произнесла мисс Ларк. – Но предупреждаю тебя, Эндрю, если ты простудишься, пеняй на себя.
С этими словами она повернулась и гордо пошла по ступенькам домой, смахнув по дороге последнюю слезу.
Эндрю снизу вверх посмотрел на Уиллоуби, точно хотел сказать: «Идем, дружище!» – и оба пса медленно бок-о-бок пошли по дорожке сада, махая хвостами, как флагами, и скоро скрылись в доме вслед за мисс Ларк.
– Никакой он не дурак, как я погляжу, – сказала Джейн, когда они поднимались по лестнице в детскую, где их ждал чай.
– Теперь и я это вижу. А как по-твоему, откуда Мэри Поппинс это знала еще тогда?
– Понятия не имею, – ответила Джейн. – И она никогда, никогда нам этого не скажет. Я уверена…
Глава 5. О Корове, которая день и ночь плясала
У Джейн болели уши, она лежала в постели, и голова у нее была завязана большим пестрым носовым платком Мэри Поппинс.
– А как это болят уши? – спросил Майкл.
– Все время стреляют, – ответила Джейн.
– Как из пушки?
– Нет, как из духового ружья.
– А-а, – протянул Майкл. И ему вдруг почти захотелось, чтобы и у него заболели уши. Целый день стрельба – так интересно!
– Хочешь, я возьму книжку с картинками и буду тебе рассказывать? – сказал Майкл, подходя к книжной полке.
– Нет, мне очень больно, – ответила Джейн, прижимая ладонь к больному уху.
– А хочешь, я сяду на подоконник и буду рассказывать, что делается за окном?
– Хочу, – обрадовалась Джейн.
Майкл сел на подоконник и целый час описывал сестре, что происходило на Вишневой улице.
– А вон Адмирал Бум, – говорил он. – Вышел из калитки и быстро шагает по тротуару. Нос у него краснее, чем всегда, а на голове цилиндр. Вот он идет мимо Соседнего дома…
– А он говорит: «Разрази меня гром»? – спросила Джейн.
– Отсюда не слышно. Но, наверно, говорит. В саду у мисс Ларк вторая горничная. А у нас в саду Робертсон Эй подметает дорожки и поглядывает через забор. Сел на скамейку и, кажется, отдыхает.
