Кэтрин Ласки - Легенды ночных стражей: Путешествие
— Послушай, — возмущенно перебила его миссис Плитивер, — ты вовсе не «скатываешься с облака»!
Насколько она могла почувствовать, облака в этот день были очень высоко, а Сумрак летал над самым озером, любуясь своим великолепным отражением. Вот и получается, что хвастливый совенок носился по отражению облаков, дрожавших на стекловидной поверхности озера. В этом-то и заключалась главная ошибка всех четверых! Миссис Плитивер давно это поняла. Они спутали отраженный мир с настоящим. Зеркальные Озера заворожили их, так что совята позабыли все, что испытали и к чему стремились. С тех пор как они оказались в этом проклятом месте, они ни разу не обмолвились ни о Великом Древе Га'Хуула, ни о братстве доблестных сов!
Да что говорить, они даже о Сант-Эголиусе не вспоминали! А Со-рен-то, Сорен! Стоило ему увидеть собственное отражение, как он и думать забыл о семье. Он даже об Эглантине больше не вспоминает! Бесчувственный птенец, неужели ему безразлично, где бедная малышка и что с ней случилось? Что и говорить, странное это место. И дело не только в Зеркальных Озерах, мягком толстом мхе, великолепных дуплах и обилии дичи…
Внезапно миссис Плитивер догадалась, в чем тут дело. Во всех землях, через которые они пролетали, уже началась зима, а здесь по-прежнему царило лето. Она чувствовала его запах. Зеленые листья, сочная трава, теплая земля…
«Нет, что-то тут не так… А вдруг это все ядовитое? Нужно немедленно убираться отсюда! Сдается мне, это местечко будет поопаснее Сант-Эголиуса!»
— А ну-ка, все сюда! Быстро! — приказала слепая змея, и ее обычно тихое шипение вдруг стало напоминать рычание.
Сорен, любовавшийся отражением своего клюва в глади озера, с неохотой повернул голову. Пожалуй, пятна сажи ему все-таки идут. Они придают ему «характер», как сказала бы Гильфи.
— Миссис Плитивер, ради Глаукса, что вам от нас надо?
— Иди сюда, или, клянусь Глауксом, ты пожалеешь! — возмутилась змея.
Сорен чуть в озеро не свалился от удивления. Миссис Плитивер никогда раньше так не разговаривала и ему не позволяла. Совенку показалось, будто сама злоба выплеснулась из пасти слепой служанки и поползла к нему по воздуху. Остальные совята испуганно перелетели поближе к Сорену.
— Эй, слушайте, — подал голос Сумрак. — А вам удалось приручить это курчавое облачко, на котором я так славно кувыркался?
— Енотий помет твое облачко, вот что я скажу!
Все четверо онемели. Неужели миссис Пи сошла с ума? Енотий помет? Она только что произнесла «енотий помет»?!
— Что случилось, миссис Плитивер? — дрожащим голосом выдавил из себя Сорен.
— Что случилось? А ну-ка, посмотрите на меня! И перестаньте таращиться на свои отражения в озере! Сейчас я расскажу вам, что случилось. Вы позорите свои семьи, вот что случилось!
— У меня нет семьи, если вы помните, — зевнул Сумрак.
— Тем хуже для тебя! Значит, ты позоришь весь свой род! Всех бородатых неясытей!
Это было уже слишком. Сумрак совершенно растерялся.
— Свой род?
— А ты как думал? Это относится ко всем вам, слышали? Вы все стали жирными, ленивыми, тщеславными — все до единого! Вы… вы… — миссис Плитивер задохнулась от возмущения.
Сорен почувствовал, что сейчас случится что-то очень плохое.
Он не ошибся.
— Вы ничем не лучше вон той стайки мокрогузых! Последние слова миссис Плитивер утонули в пронзительном визге, поднявшемся с высокой ветки, на которой сидела стая чаек. Их надсадный хохот эхом прокатился над озером, и отражения в нем четырех совят испуганно задрожали.
— Мы улетаем отсюда. Немедленно! — крикнула миссис Пи так громко, как только могут кричать змеи.
— А как же вороны? Ведь еще не стемнело?
— Молчать! — возмутилась слепая змея.
— Вы хотите принести нас в жертву воронам? — пискнула Гильфи.
— Это лучше, чем на берегу этого проклятого озера позволить вам принести себя в жертву собственному тщеславию!
Ее непримиримый взгляд обжег желудок Гильфи. Да и у остальных мгновенно свело животы.
— Готовьтесь к полету. А ты, Сумрак…
— Слушаю, мадам.
— На этот раз я полечу с тобой.
— Да, мадам!
Серый совенок послушно наклонился, чтобы миссис Плитивер могла заползти на его широкие плечи.
Честно говоря, Сумрак был больше других потрясен неожиданной вспышкой гнева миссис Плитивер.
Поскольку он всегда летел впереди, указывая дорогу, слепая змея решила, что обязана отправиться с ним и следить за курсом. Сейчас этому здоровенному хвастунишке впервые в жизни нужна была помощь.
«Куда катится мир, если слепой змее приходится быть штурманом у бородатой неясыти? А он еще называет себя небесным тигром, прости меня, Глаукс!»
Как оказалось, миссис Плитивер приняла очень мудрое решение, ибо стоило Сумраку подняться в воздух, как он тут же закружил над озером, любуясь своим отражением и мурлыча себе под нос:
О, серебряные крылья, устремленные к вершине,
О, сверкающие взоры, преисполненные света.
Сквозь пучину туч багровых
Он полет свой совершает —
Славный Сумрак, гений неба,
Тот, кому нет в мире равных!
Он прекрасней всех прекрасных,
И красивей всех красивых,
Нет на свете под луной
Краше его серых крыльев!
Итак было, и так будет, и останется навеки…
Миссис Плитивер пришлось прибегнуть к крайним мерам. Она % распрямилась и кивнула головой пролетавшей вверху чайке. В тот же миг огромная белая капля шлепнулась на «прекраснейшее в мире» серое крыло.
— Это еще что такое? — рявкнул Сумрак.
— Это знак восхищения, мой милый. Благословение, не побоюсь этого слова!
Сумрак, не оглядываясь, молча полетел прочь от озера.
ГЛАВА VI
Ледяные проливы
Казалось, зима только и ждала, когда друзья покинут Зеркальные Озера, чтобы накинуться на них. Ветер хлестал их ледяными вихрями, осыпал снежной крупкой, сек острым градом. Покатые гребни гор становились все круче и отвеснее. Вскоре у совят обледенели клювы, а потом Сорен увидел, как Гильфи вдруг перевернулась в воздухе. К счастью, Сумрак был поблизости и успел прийти ей на помощь.
— Лети по моему следу, Гильфи! — прокричал он, перекрывая рев ветра. Потом повернулся к остальным: — У нее крылья обледенели. Наши тоже скоро замерзнут. Дальше лететь опасно. Нужно искать, куда можно приземлиться.
Не успел Сумрак напророчить им обледенение крыльев, как Сорен почувствовал на перьях угрожающую тяжесть. Он повернул голову и чуть не вскрикнул, увидев, во что превратилась нежная бахромка, опушавшая внешний край его крыльев. Легкие перышки были скованы льдом, и ветер со свистом проникал между ними.
«Великий Глаукс! Я стал похож на чайку!»
Вскоре они нашли какое-то дерево, дупло в нем оказалось ужасное. Совята с трудом протиснулись сквозь узкое отверстие в кишащее паразитами убежище.
— Ну и мерзость! — ахнула миссис Плитивер. — Никогда еще не видела такой грязи!
— А мха тут нет нигде? — уныло поинтересовался Сумрак, вспомнив невероятно мягкий и густой мох, устилавший дупла в Зеркальных Озерах.
— Можешь слетать на поиски, — отрезала миссис Пи. — А я пока постараюсь съесть столько червей, сколько в меня влезет.
Сорен высунулся из дупла.
— Началась метель. Вокруг ничего не видно. А земля усыпана снегом, да таким густым, что никакого мха мы все равно не отыщем.
— Тогда давайте попробуем размягчить еловые иглы, — предложила Гильфи. — Это делается так. Сначала как следует мнем иглы клювом, потом глотаем, но так, чтобы они попали в первый желудок — в тот, что перед мускульным. Дальше нужно подержать их там подольше, а потом отрыгнуть обратно, как погадку. После этого сосновые иглы станут мягкими, а высохнув, будут совсем как мох. Строго говоря, это, конечно, никакая не погадка, потому что иглы отрыгиваются влажным комком, а не сухим шариком.
— Какая разница, как это называется? — процедил Сумрак. — Главное, чтобы мягко было.
— Давайте попробуем, — решил Копуша. — Мне совершенно не хочется оставлять дупло в такую метель.
Согласившись, из своего укрытия они выбрались только один раз — чтобы набрать полные клювы еловых игл. Потом все четверо принялись их пережевывать, глотать и отрыгивать. Тем временем миссис Плитивер со вкусом втягивала в себя червей и жуков-рогачей, а также уничтожила пару-тройку крошечных червячков, из тех, что особенно любят заводиться в птичьих перьях. Она хорошо знала свою работу и решительно избавлялась от самых опасных для совиного здоровья паразитов.
— Кажется, я больше никогда не смогу проглотить ни одного жука-рогача, — простонала бедная змея через час.
