Эдит Несбит - История амулета
Когда Сирил, вполголоса перечислявший для Псаммиада все эти предметы, дошел до «большой плоской тарелки со всякой швалью», Песчаный Эльф быстро высунул из корзины голову и взглянул на витрину. Некоторое время его улиточьи глазки неторопливо оглядывали серебряный поднос, а потом, как видно, нащупав нечто экстраординарное, вдруг задрожали и вытянулись настолько сильно, что стали похожи на длинные и тонкие свинцовые карандаши. Шерсть у него на загривке встала дыбом, а когда он наконец обрел дар речи, дети заметили, что его голос заметно осел от волнения.
— Вот он! Вот он! — кричал Псаммиад. — Видите, вон там, из-под желто-голубой пряжки, высовывается такая красная штуковина? Так вот, это и есть амулет! Ну что, теперь видите?
— А, ты имеешь в виду вон ту красную сургучную подкову? — осведомился Сирил.
— Вот именно! — ответил Псаммиад. — Как бы ты его не называл, это самый настоящий волшебный амулет. Теперь вам следует действовать по уже проверенной схеме. Заходите в магазин и спрашивайте цену различных безделушек. Начните с тех сломанных пряжек — тогда продавцу придется достать поднос с витрины. Знаешь что? — Неожиданно он повернулся к Антее. — Я думаю, лучше всего тебе пойти одной. А мы подождем тебя здесь.
Так что остальным ничего не оставалось, как расплющить носы о витринное стекло и безмолвно наблюдать за тем, что станется с амулетом. Вскоре зеленые шторки, отделявшие витрину от внутреннего помещения магазина, раздвинулись, и в поле зрения троих детей и Псаммиада появилась пухлая, грязная и довольно косматая рука с одетым в огромных размеров бриллиантовое кольцо безымянным пальцем. Рука небрежно подхватила серебряный поднос и скрылась за шторками. Естественно, с улицы не было видно, что происходило во время разговора между Антеей и продавцом, но детям показалось, что прошло достаточно времени для того, чтобы их сестра могла скупить (будь у нее на то деньги) весь магазин плюс бриллиантовое кольцо своего собеседника и прилагающийся к нему безымянный палец. Наконец она появилась в дверном проеме. На лице у нее сияла счастливая (и немного глуповатая) улыбка, а в руках наличествовал отливающий красным амулет.
Амулет выглядел так:
Он был вырезан из какого-то красноватого, гладкого, переливчатого и явно страшно древнего камня.
— Купила! — прошептала Антея, на секунду приоткрывая ладонь, чтобы остальные могли взглянуть на него, не привлекая внимания прохожих. — Давайте пойдем домой! Не можем же мы стоять посреди улицы и до самого вечера пялиться на амулет.
И они отправились домой.
Следует заметить, что гостиная на Фицрой-стрит никак не располагала к разного рода удивительным происшествиям. Другое дело деревня. Там, посреди цветочных кустов и зеленых лужаек, казалось возможным любое волшебство — и не только казалось, но и случалось. А кто же поверит в то, что какое-либо необычайное событие может произойти в доме, расположенном по соседству с Тоттенхем-Корт-роуд? Однако, что ни говори, а Псаммиад-то был именно там, и это само по себе уже было в высшей степени необычайно. А ведь кроме того он еще и умел говорить и находить в обыкновенных антикварных магазинах волшебные амулеты, делающие их обладателей безмерно счастливыми. Так что четверо наших знакомцев изо всех сил поспешали домой — они размашисто шагали по улицам, выставив вперед подбородки и решительно поджав губы. Они неслись с такой скоростью, что Псаммиада немилосердно кидало и подбрасывало в его провонявшей камбалой сумке. При других обстоятельствах он бы сказал детям очень многое, но сейчас, опасаясь привлечь внимание праздношатающейся публики, предпочитал помалкивать.
Домой дети добрались чрезмерно разгоряченными. Ввалившись в гостиную, они поскидывали с себя шляпы и, отдуваясь, водрузили корзину с Псаммиадом на стол.
— Ну же, скорее! — приплясывал от нетерпения Сирил.
Но Псаммиад заявил, что если ему сейчас же не принесут тазик с песком, он непременно упадет в обморок, и Антее пришлось срочно бежать в спальню. Вволю покувыркавшись в песке и явно почувствовав себя лучше, Псаммиад произнес:
— Ну что же! Дайте мне взглянуть на него!
Антея осторожно положила красную подкову на покрывавшую стол зеленую скатерть. Псаммиад вытянул по направлению к ней (подкове, конечно, не скатерти) свои улиточьи глаза, а потом укоризненно уставил их на Антею.
— Здесь только половинка амулета! — сказал он.
Это прозвучало как разрыв русского снаряда над головой бедного папочки.
— Но там больше ничего не было… — растерянно прошептала Антея, всем своим видом пытаясь уверить окружающих, что она была тут ни при чем.
— Должен быть еще один точно такой же кусок, — продолжал Псаммиад, — и нечто вроде застежки, соединяющей обе половинки.
— А, может быть, и половинка сойдет? — А что, одна эта штука не будет работать? — Я отдала за нее семь с половиной шиллингов! — Ой, ужас-то, ужас-то какой! — Да замолчите же вы, маленькие противные недоумки! — закричали все разом (и в том числе Псаммиад), перебивая друг друга.
На несколько минут в гостиной воцарилась гнетущая тишина. Затем Сирил сказал:
— Что же нам теперь делать?
— Отправляйтесь обратно в магазин и посмотрите, нет ли у них другой половинки, — ответил Псаммиад. — А я до вашего возвращения, пожалуй, подремлю в песке. Да не горюйте вы! Даже с одной половинкой можно много чего добиться, но только целый амулет может исполнить ваше самое заветное желание.
Так что Сирил отправился в магазин, Псаммиад зарылся в песок, а оставшиеся трое уселись за стол, где уже давным-давно простывал приготовленный старой (и, ввиду отсутствия Сирила, очень недоброй) нянечкой обед.
Когда у подъезда дома по Фицрой-стрит наконец появился Сирил, вся троица уже изнывала от нетерпения у окна гостиной. Однако, не успев еще толком разглядеть выражения его лица, дети поняли — по безвольному наклону плеч, некой особой обвислости бриджей и недовольной шаркающей походке, — что его поход окончился полнейшей неудачей.
— Ну что? Ну как? — обрушились они на него с вопросами, едва он переступил порог парадного.
— Да ничего! — ответил Сирил. — Продавец сказал, что продал нам вещь в идеальном состоянии и что это никакой не амулет, а женский медальон времен то ли поздних Августов, то ли ранних Сентябрей. Еще он сказал, что детям вообще не следует покупать старинные медальоны, особенно если они ничего не смыслят в этой… архео… археопаталогии, и что сделка есть сделка, и что он не собирается нарушать законы бизнеса и вправе ожидать того же самого от покупателей… Словом, он вел себя как самый настоящий пижон. А теперь я хочу получить наконец свой обед, и баста!
Не требовалось большого труда догадаться, что Сирил был не в духе.
После провала сириловой миссии вероятность того, что в гостиной дома по Фицрой-стрит могут произойти какие-либо необычайные события, снизилась до нуля, и осознание этого тяжким грузом легло на плечи детей. Сирил мрачно поглощал свой обед, и в тот самый момент, как он запихивал в рот последний кусок яблочного пудинга, кто-то тихонько, но очень отчетливо поскребся в дверь гостиной. Антея пошла открывать и вскоре вернулась с Псаммиадом.
— Что ж, — сказал Псаммиад, выслушав неутешительные новости, — могло быть и хуже. Вам придется приготовиться к тому, что у вас впереди будет немало приключений, прежде чем вы найдете недостающую половинку амулета. Если, конечно, вы собираетесь ее искать.
— Конечно, собираемся! — последовал единодушный ответ. — А против приключений мы ни капельки не возражаем.
— Да, конечно, — сказал Псаммиад. — Я чуть было не забыл, что приключения вам чуть ли не дороже собственных родителей. Ну хорошо, присаживайтесь и навострите уши! Сколько их там у вас? Восемь, говорите? Верно. Я очень рад, что вы хотя бы считать умеете. А теперь слушайте меня очень внимательно, потому что я не собираюсь растолковывать вам все по двадцать раз на дню.
Когда дети рассаживались полукругом на полу (что было гораздо удобнее, чем сидеть на скрипучих стульях, и гораздо вежливее по отношению к низкорослому Псаммиаду, в данный момент любовно поправлявшему на каминном коврике свои пушистые бачки), Антея вдруг почувствовала, как ледяная рука отчаяния сжала ей сердце. Господи, подумала она, где-то теперь, в какой неизведанной дали обретаются папа, мама и Ягненок? Но в следующий момент на нее накатила теплая волна благодарности. Слава Богу, у них были Псаммиад, половинка амулета и заманчивая перспектива обещанных Песчаным Эльфом приключений. (Кстати, ваше сердце когда-нибудь сжимала ледяная рука отчаяния? Если нет, то я за вас самым искренним образом рада. Не дай вам Бог узнать, что это такое).
— Итак, — бодрым тоном начал Псаммиад, — мы уже с вами договорились, что вы не особенно добродетельны, не слишком умны и откровенно некрасивы. Однако, несмотря на все вышесказанное, вы спасли мне жизнь (я до сих содрогаюсь, стоит мне вспомнить это косолапое чудовище с его пожарным шлангом!), и я вам за это благодарен. А потому я расскажу вам все, что знаю. Впрочем, всего, что я знаю, мне вам и за сто лет не рассказать, но об этой красной штуковине вы получите исчерпывающие сведения.
