Кэтрин Ласки - Легенды ночных стражей 2: Сокрушение.
Стая брела сквозь небольшую рощицу в южной части острова.
Отулисса вышагивала впереди, зажав в клюве волшебный прутик. Она никак не могла приноровиться к капризной лозе и то и дело роняла ее на землю.
— Представляешь, что творилось бы с этой лозой в каньоне Сант-Эголиус? — прогудел Сумрак.
— Она развалилась бы на кусочки, — ответил Копуша. — Послушай, Отулисса, давай лучше я возьму эту штуковину, все-таки я более приспособлен к ходьбе, чем ты, — предложил он, когда Отулисса в очередной раз выронила лозу.
— Давай, а то у меня уже клюв устал.
Копуша подобрал лозу и грациозно зашагал по земле, крутя головой из стороны в сторону.
Это становилось скучным. Лоза и не думала дрожать.
Но для Сорена прогулка стала приятной возможностью отвлечься от тревоги за Эглантину. Выяснилось, что она действительно страдает легкой формой летней лихорадки. Эглантину поместили в госпиталь, где она все время спала и видела прекрасные сны, от которых не хотела просыпаться. Но недавно госпитальная сестра сказала, что больная стала меньше спать.
Прошлым вечером Эглантина даже вылетела на короткую прогулку вместе с Рыжухой и Примулой.
Ночь подходила к концу, и очень скоро друзьям надо было возвращаться домой, чтобы поужинать и отправляться спать. Они решили отложить лозу и немного полетать над залитым лунным сиянием морем Хуулмере.
Стояла чудесная летняя ночь, и после жаркого безветренного дня над водой должны были скопиться самокаты.
Самокатами совы называли береговые ветра, клубившиеся возле самой кромки моря. Как известно, земля остывает намного быстрее воды, а из-за разницы температур возле самого берега рождаются легкие ветерки, на которых при известной сноровке можно кататься не шелохнув крылом.
Это была восхитительная потеха, и друзья весело носились на мягких воздушных гребнях, почти касаясь воды.
Они резвились так несколько минут, когда Гильфи вдруг заметила на берегу Эглантину и Рыжуху.
— Смотри, Сорен! Там твоя сестра!
— Отлично! Значит, она чувствует себя лучше! — Он взобрался на гребень воздушного потока и, взлетев на самую вершину, громко крикнул: — Эглантина! Рыжуха!
Сорен изо всех сил старался вести себя дружелюбно с Рыжухой. В конце концов, Эглантина отчасти была права, когда напомнила, что бедное создание не знало никакой другой жизни, кроме как в жестоком обществе Чистых. Было бы несправедливо судить ее слишком строго.
Сорену казалось, что сипуха с благодарностью откликнулась на его дружелюбие. В последнее время она стала гораздо приятнее в общении и честно старалась усвоить обычаи цивилизованных сов.
Все трое уселись на ветку ели, каким-то чудом укоренившейся в скалистом утесе над самым морем.
— Где были, подружки?
— Долетели почти до середины моря! — радостно воскликнула Эглантина. — Знаешь, кажется, я по-настоящему выздоровела. Я уже не сплю целыми днями. Наверное, тонизирующий напиток, которым меня поили в лазарете, оказал своей действие.
— Она заметно окрепла, — заметила Рыжуха.
Но Эглантина не все рассказала брату. Она умолчала о том, что теперь ее сны стали гораздо более живыми и яркими.
Теперь она точно знала, что никакие это не сны, а самая настоящая реальность.
Где-то есть дупло, в котором они с Сореном появились на свет, и там ее ждет мама. Только находится это оно не в лесу Тито, а в каком-то другом месте.
Эглантина отчетливо видела родное дупло в своих снах. Почему-то ей казалось, что оно находится где-то в Клювах. Дупло темнело в стволе высокой ели, а сама ель росла на берегу прекрасного сверкающего озера.
Об этом Эглантина не рассказывала никому, даже Рыжухе с Примулой. Зато она придумала отличный план: если каждую ночь подольше не спать и побольше летать, то можно набраться сил и попробовать долететь до того самого места!
То-то радости будет! Она станет настоящей героиней в глазах Сорена! Он больше никогда не посмеет куда-то отправиться без нее. Наконец-то они счастливо заживут все вместе!
Эглантина уже придумала, что часть года они будут жить здесь, на Великом Древе, а остальное время — в своем собственном дупле в Клювах, а может быть, опять в Тито. И миссис Плитивер тоже поселится с ними и будет, как раньше, содержать дупло в чистоте и порядке.
Да-да, все будет просто замечательно, потому что мама с папой такие умные и хорошие, что Борон и Барран непременно предложат им стать учителями на Великом Древе. Ах, как все будет прекрасно!
Вместе с остальными совами Эглантина и Рыжуха вернулись на дерево и уселись за столик миссис Плитивер.
— У меня отличные новости! — заявила слепая змея, когда все расселись вокруг нее, чтобы насладиться любимым летним блюдом: желе из ягод молочника с разными насекомыми внутри.
— Что за новости? — поинтересовался Сорен.
— Матрона говорит, что наша Эглантина уже достаточно окрепла, чтобы вернуться в свое дупло.
— Я видела, как ты сегодня летала, — обратилась к Эглантине Гильфи. — Ты чувствуешь себя лучше?
— Да, — ответила та.
— Вот здорово! — обрадовалась Примула. С тех пор как Эглантину положили в лазарет, она очень скучала по подруге. Впрочем, за это время она почти привыкла к Рыжухе и стала относиться к ней гораздо лучше, чем раньше.
— Но тебе придется еще какое-то время регулярно принимать тоник, Эглантина, — строго напомнила миссис Плитивер.
— Буду принимать, обещаю!
— Ой, а у меня в желе стрекоза! — воскликнула Примула. — Моя любимая!
Остальные совы принялись быстро клевать свой десерт, чтобы поскорее узнать, какой сюрприз ожидает их под блестящей лиловой корочкой.
Эглантина с нетерпением расковыряла свое желе. Кто там внутри? Так, это не кузнечик и не слизень, это… Да это же сороконожка, ее любимое лакомство! Должно быть, это знак. Мама всегда приносила ей сороконожек, когда хотела побаловать, а Сорен пел ей смешную песенку… Она подняла на Сорена огромные немигающие глаза.
— Эглантина, надеюсь, ты не собираешься исполнить вслух песню про сороконожек? — шепотом спросил брат.
— Нет, не собираюсь, — засмеялась она, а про себя подумала: «Мне не нужно петь, я и так знаю, что мне послан знак. Мама ждет меня, она приготовила для меня целую дюжину сороконожек!»
Приближались самый длинный день и самая короткая ночь.
На Великом Древе такую ночь называли Украдкой, и все совы с нетерпением ждали ее прихода, потому что после Украдки ночи начинали потихоньку прибавляться — сначала по секундам, потом по минутам, а в конце лета уже и по часам.
Эглантина про себя решила, что отправится к Клювам вскоре после Украдки, потому что удлинившаяся ночь даст ей дополнительное время для перелетов.
А пока в оставшиеся короткие летние ночи и длинные летние дни совы старались подольше оставаться в небе и попозже отправляться спать. И все равно на сон приходилось слишком много времени, тем более после сокращения обязательных учебных полетов.
— Полетели в библиотеку, — предложила Отулисса. — Я хочу как следует новую схему.
В библиотеке Отулисса расстелила на большом столе раздобытую у торговки Мэгз схему с изображением совиного мозга и связанных с ним отделов мускульного желудка.
Отулисса надеялась, что эта схема поможет ей разобраться в феномене крупинкита.
— Если бы только у меня была та книга! — с горечью вздохнула она.
— У тебя же есть страничка, которую мы тебе принесли, — напомнила Гильфи.
— Есть-то она есть, да только там почти ничего не разберешь, — пробормотала Отулисса, не сводя глаз со схемы.
— Квадрант! — внезапно ахнула она и ткнула дрожащим когтем в диаграмму. — Смотрите, слово «квадрант» — вот тут, в этом отделе мозга и вот в этом отделе мускульного желудка! Это то самое слово, которое написано на обрывке страницы! Подождите, я сейчас вернусь!
Отулисса захлопала крыльями и вылетела из библиотеки. Не прошло и минуты, как она впорхнула обратно с зажатым в клюве клочком бумаги.
Она положила обрывок на стол и впилась в него глазами. Потом снова обернулась к схеме.
— Смотрите, вот здесь, под номером два. Видно плохо, но, кажется, я поняла. — Отулисса моргнула и медленно проговорила: — Все ясно. Значит, так: мускульный желудок условно делится на четыре квадранта, точно так же как и мозг.
— И как ночное небо в навигации, — вставила Гильфи. — Стрикс Струма объясняла нам это.
— Верно! — кивнула Отулисса. — Помните, как Эзилриб потерял чувство направления? Это произошло потому, что излучение нарушило его ощущение квадрантов, и он перестал понимать, где находятся земные магнитные полюса.
— Да, Отулисса, — раздался скрипучий голос из глубины зала. — Ты совершенно права. — Это был Эзилриб. — Что это у вас такое? Глядите-ка, схема гуморов!
