Фольклор - Русские народные сказки. Антология
А черт откуда взялся — стоит позади с пером да с бумагой, услыхал это и записал ее душу. Спрашивает отец среднюю дочь: — Пойдешь за солдата замуж?
— Как же! Я лучше в девках просижу, лучше с чертом свяжусь, чем за него идти!
Черт записал и другую душу.
Спрашивает отец у меньшой дочери; она ему отвечает:
— Видно, судьба моя такова! Иду за него замуж, а там что бог даст!
Царь обрадовался, послал сказать солдату, чтоб к венцу готовился, и отправил к нему двенадцать подвод за золотом. Солдат потребовал к себе чертенка:
— Вот двенадцать подвод — чтобы сейчас все были золотом насыпаны!
Чертенок побежал в озеро, и пошла у нечистых работа: кто мешок тащит, кто два; живой рукой насыпали воза и отправили к царю во дворец.
Царь поправился и начал звать к себе солдата почитай каждый день, сажал с собою за единый стол, вместе с ним и пил и ел.
Вот, пока готовились они к свадьбе, прошло как раз пятнадцать лет: кончился срок солдатской службы. Зовет он чертенка и говорит:
— Ну, служба моя покончилась: сделай теперь меня молодцом.
Чертенок изрубил его на мелкие части, бросил в котел и давай варить; сварил, вынул и собрал все воедино как следует: косточка в косточку, суставчик в суставчик, жилка в жилку; потом взбрызнул мертвой и живой водою — и солдат встал таким молодцом, что ни в сказке сказать, ни пером написать.
Обвенчался он с младшею царевною, и стали они жить-поживать, добра наживать; я на свадьбе был, мед-пиво пил, было у них вино — выпивал его по самое дно!
Прибежал чертенок в озеро; потребовал его дедушка к отчету:
— Что, как солдат?
— Отслужил свой срок верно и честно, ни разу не брился, не стригся, одежи не переменял.
Рассердился на него дедушка.
— В пятнадцать лет, — говорит, — не мог соблазнить ты солдата! Что даром денег потрачено, какой же ты черт после этого? — и приказал бросить его в смолу кипучую.
— Постой, дедушка! — отвечает внучек. — За солдатскую душу у меня две записаны.
— Как так?
— Да вот как: задумал солдат на царевне жениться, так старшая да средняя сказали отцу, что лучше за черта пойдут замуж, чем за солдата! Стало быть, они — наши!
Дедушка оправил чертенка и велел его отпустить: знает-де свое дело!
ЦАРЕВНА-ОТГАДЧИЦА
Жил-был старик; у него было три сына, третий — Иван-дурак.
Какой-то был тогда царь — это давно уж было, — у него была дочь. Она и говорит отцу:
— Позволь мне, батюшка, отгадывать загадки; если у кого отгадаю загадки, тому чтобы голову ссекли, а не отгадаю, за того пойду замуж.
Тотчас сделали клич; многие являлись, всех казнили: царевна отгадывала загадки. Иван-дурак говорит отцу:
— Благословляй, батюшка! Я пойду к царю загадывать загадки!
— Куда ты, дурак! И лучше-то тебя, да казнят!
— Благословишь — пойду, и не благословишь — пойду!
Отец благословил.
Иван-дурак поехал, видит: на дороге хлеб, в хлебе лошадь; он выгнал ее кнутиком и говорит:
— Вот загадка есть!
Едет дальше, видит змею, взял ее убил копьем и думает:
— Вот другая загадка!
Приезжает к царю; его приняли и велят загадывать загадки.
Он говорит:
— Ехал я к вам, вижу — на дороге добро, в добре-то добро же, я взял добро-то да добром из добра и выгнал; добро от добра и из добра убежало.
Царевна хватила книжку, смотрит: нету этой загадки; не знает разгадать и говорит отцу:
— Батюшка! У меня сегодня головушка болит, мысли помешались; я завтра разгадаю.
Отложили до завтра.
Ивану-дураку отвели комнату. Он вечером сидит, покуривает трубочку; а царевна выбрала верную горнишну, посылает ее к Ивану-дураку.
— Поди, — говорит, — спроси у него, что это за загадка; сули ему злата и серебра, чего угодно.
Горнишна приходит, стучится; Иван-дурак отпер двери, она вошла и спрашивает отгадку, сулит горы золота и серебра. Иван-дурак и говорит:
— На что мне деньги! У меня своих много. Пусть царевна простоит всю ночь не спавши в моей горнице, тогда скажу отгадку.
Царевна услышала это, согласилась; стояла всю ночь — не спала.
Иван-дурак утром сказал отгадку, что выгнал из хлеба лошадь. И царевна разгадала.
Иван-дурак стал другую загадывать:
— Ехал я к вам, на дороге вижу зло, взял его да злом и ударил, зло от зла и умерло.
Царевна опять хватила книжку, не может разгадать загадку и отпросилась до утра.
Вечером посылает горнишну узнать у Ивана-дурака отгадку.
— Сули, — говорит, — ему денег!
— На что мне деньги! У меня своих много, — отвечает Иван-дурак, — пусть царевна простоит ночь не спавши, тогда скажу отгадку.
Царевна согласилась, не спала ночь и загадку разгадала.
Третью загадку Иван-дурак не просто загадывал, а велел собрать всех сенаторов и загадал про то, как царевна неумела отгадывать его загадки и посылала к нему горнишну подкупать на деньги.
Царевна не могла отгадать и этой загадки; опять к нему спрашивать — сулила серебра и золота сколько угодно и хотела отправить домой. Не тут-то было!
Опять пришлось стоять ночь.
Как сказал он ей, о чем загадка, а разгадывать-то нельзя; о ней самой загадка, значит, узнают все, как она отгадки выпытывала у Ивана-дурака.
И ответила царевна:
— Не знаю.
Вот веселым пирком, да и за свадебку: Иван-дурак женился на ней; стали жить да быть, и теперь живут.
СКАЗКА О БОГАТЫРЕ ГОЛЕ БОННСКОМ
Мужичок-простачок пахал пашню; лошаденка его была худенькая, хромоногая, и ту облепили слепни с комарами. Вот простачок взял свой кнут да взмахнул так счастливо, на диво, что разом убил тридцать трех слепней, а комаров без счета.
Простачок-мужичок думать стал: «Мал, да удал, в богатыри я попал; тридцать трех молодцов сразу положил, а мелкой силы и сметы нет!» Голем мужичок назывался; смотришь — и Голь взвеличался; выпряг свою лошаденку, взобрался на нее полегоньку, сел верхом, выехал на большую дорогу, срубил дерево стояростовое и поставил столб с надписью: «Здесь проехал богатырь Голь Воянской, встретился с силой бусурманской, тридцать трех богатырей сразу положил, а мелкой силы и сметы нет. Если какой богатырь навстречу едет, у столба поджидай, а позади, так меня догоняй».
Голь взобрался на клячу и в путь поплелся наудачу. Немного спустя едет мимо столба Чурила Пленкович, надпись прочитал — подивился, Голя нагнать торопился: такого имени и не слыхивал, а видно, могуч богатырь, так надобно с ним подружиться.
Чурила скачет во весь опор, нагоняет Голя и спрашивает:
— Не проезжал ли богатырь Голь Воянской?
— Я, — сказал Голь, — а ты кто?
— Чурила Пленкович! — отвечал молодой богатырь, поклонясь, а сам думает: «Что за чудеса? Мужичонка невидный, и ехать с ним стыдно; сам он шарашится, а кляча чуть тащится».
— Ступай в науку, поезжай по левую руку! — сказал Голь, и Чурила в раздумье поехал возле него, на Воянского богатыря посматривая и на клячу поглядывая.
Между тем едет Еруслан Лазаревич мимо столба с надписью, прочитал и ну гнать коня за Голем Воянским. Догнал и, увидя знакомого Чурилу, спросил, не видал ли он Го-ля? Чурила указал на товарища. Еруслан Лазаревич поклонился, а сам подивился.
— Погоняй в ряду по правую руку, — сказал ему Голь.
На ту пору нагоняет их еще богатырь, Бова — королевин сын; надпись на столбе прочитал и коня погонял, отыскивать Голя Воянского, победителя бусурманского; видит мужичка на клячонке, тащится потихоньку, а по сторонам его едут два славных богатыря — Еруслан Лазаревич и Чурила Пленкович, говорят с ним почтительно, а тот отвечает: «Рад вам, товарищам!» Поклонился Бова — королевин сын Голю да об имени спрашивал.
— Голь Воинской, сам себе большой, — отвечал простачок, — а ты кто?
— Я Бова — королевин сын, — отвечал богатырь.
— Милости просим на подвиги, — сказал Голь, — ни поздно, ни рано; поезжай возле Еруслана!
Едут богатыри, куда Голь едет, и подъехали к заповедным лугам царь-девицы богатырки.
— Тут заказан путь, — сказал Еруслан.
— Не беда! — молвил Голь. — Много она Русь обижала, путь не нам заказала. Пускайте коней на луга!
— Голь Воянской! — сказал Еруслан. — У королевны сила великая: двадцать два богатыря да Зилант Змеуланович, Тугаринов брат.
— С меня мало, — сказал Голь, — будет ли на долю твою? Я всех, как мух, перебью.
— Ну, ин быть так! — сказал Еруслан. — Поедем в заповедные луга тешиться, силами богатырскими переведаться.
Въезжают богатыри, топчут цветные луга, видят белый пустой шатер; пустили коней на траву, а сами вошли в шатер, сели да поглядывают; один Голь лег отдыхать, и, чтоб не было жарко, снял с себя кафтан, занавесил шатер от солнышка, а сам захрапел.
