Александр Бурцев - Народный быт Великого Севера. Том I
Записано мною лично со слов крестьянина Яренского уезда.
КОЛДУН И ЕГО УЧЕНИК
Жил старик со старухою; у них был сын молодых лет и состояние их оченно бедное. И не знают, куда отдать сына учиться какому-нибудь ремеслу, лишь бы с хлеба сбыть. И пошел отец со своим сыном в город, пришли в город, но не могут ничего приискать. Сидит отец против одной харчевни, сам про себя думает: хоть бы нечистый дух взял моего сына в учение! Только успел это подумать, и выходит из этой харчевни старик. — Отдай, братец, мне своего сына в ученье? — Что ж ты возьмешь за ученье? — Сто рублей возьму.
— К чему же ты научишь моего сына? — Ко всякому ремеслу могу обучить. — А где твоя фатера? — Моя фатера там, за заставой дом большой. — Надолго ли ты возьмешь моего сына? — На три года, я ранее взять не могу его.
Отец отдал своего сына, и неизвестно кому. Проходит год, другой, так и третий, время приходит, надо идти за сыном. Приходит в этот дом. — Где, говорит, мой сын? — Теперь тебе еще не время получить сына, завтрашний день можешь увидеть его. Приходит на другой день. — Ну вот, говорит, если узнаешь, что твой сын, то твой и будет, а если не узнаешь, то навеки расстанешься с ним. Я, говорит, завтрашний день выпущу двенадцать голубей; из двенадцати голубей узнавай своего сына. Сказал это, и скрылся неизвестно куда. Вышел старик отец на луг, а на лугу гуляет голубок. Этот голубок как увидел старика, хлеснулся о сырую землю, и сделался прекрасным добрым молодцом. — Ты, говорит, батюшка, за мной? — Да, любезный сын, за тобой. — Смотри же, говорит, любезный батюшка, мой хозяин оборотит нас двенадцати голубям, и замечай: я правое крылышко выставлю, и говори, что это мой сын. А потом он нас оборотит двенадцати лебедям, из лебедя в лебедь, и в одно перо. Ты, смотри, гляди, я лишь один вдоль-то артили и пролечу. И говори, что это мой сын. Он тебе скажет: ступай куда хошь с ним. Потом он нас оборотит двенадцати молодцам, из молодца в молодец, из лица в лицо, и платье одинаковое. Смотри, замечай: я будто что нечаянно уроню белый шелковый платочек и стану поднимать, и говори, что это мой сын. Он и скажет: ступай куда хошь с ним.
Так оно все и случилось. И взял отец своего сына домой. Приходят домой.
— Ну, старуха, не знаю, чему моего сына обучили. — Ах, любезный батюшка и матушка, не тужите обо мне! вот что я тебе скажу, любезный батюшка. Я хлопнусь о сырую землю и сделаюсь карею лошадью, ты меня продай, а узды с меня не продавай и проси за меня сто рублей.
Приходят в город. Сын стук о сырую землю, и сделался прекрасной карей лошадью. Старик приводит его на конную. — Сколько стоит твоя лошадь? — Сто рублей. — Получи деньги. — Я, говорит, коня продаю, а узды не продаю. — На что нам твоя такая дрянная узда? — Старик получил деньги и отдал коня. Только успел немного миль (sic!) отойти, а сын его и догоняет. — Ну вот, говорит, и я, любезный батюшка. Завтра я оборочусь опять сивой лошадью, проси за меня опять сто рублей. — Оборотился сивой лошадью, и повел его отец на конную, все равно, как и раньше, сто рублей взял. — Вот что, говорит, любезный батюшка, оборочусь я в последний раз вороным жеребцом, и тогда ты за меня проси триста рублей, а узды никак не продавай; если ты меня с уздой продашь, то тебе меня веки веков не видать. Оборотился вороным жеребцом, и старик опять эту же самую плохую надел узду. Попадаются ему встречу купцы. Однако, сторговаться не могли, и привел он коня на конную. И ниоткуда возьмись, является старик. — Что, дедка, продаешь коня? — Продаю. — Сколько стоит? — Триста рублей. — На, возьми деньги. — Я, говорит, коня-то продаю, а узды не продаю. — А разве, говорит, без узды лошадь продается? — Выхватил у него повод и сел на коня. И давай его конь носить по болотам и лесам. А старик этот и был тот самый колдун учитель. И едва он мог приворотить к своей сестре колдунье. Привязал старик коня к березе, и пришедши в избу к своей сестре. — До того я ездил, что пристал, дай мне спокою. Она его накормила, напоила и спать уложила. — Ах, говорит, что он делает! привязал коня и не напоил его! Она подошла, отвязала этого коня и привела на реку поить. Только конь никак не пьет, дальше в воду заходит, да мордой фыркает. Она понемногу и стала повод отпущать, и говорит сама себе: вот хорошие кони нашей худой воды не пьют, а вода такая черная. Вдруг конь вырвал повод у старухи из рук, и вдоль реки и поплыл.
Узнал колдун, что конь уплыл — за ним в погоню. Оборотился он щукой, а конь ершом и — под камень. Как щука ни воровата, не могла ерша схватить. А этот ершик и уплыл в турецкое государство и стал под плот. Через несколько времени и идет горнишная девица за водою. Этот ершик оборотился золотым кольцом и — прямо в ведро. Девушка: ах, какое прелестное колечко, взяла его и надела на руку. Носит несколько времени, а царская дочь и говорит: где ты, горничная, нашла сие кольцо? — Я нашла, говорит, сие кольцо, когда ходила утром за водою, стала черпать воду, и нашла его в ведре. — Ах любезная, продай сие кольцо! — Нет, ваше царское величество, кольца сего я не продам, а если вам угодно, извольте, я вашей милости так подарю его. И отдала эта девица кольцо царской дочери. Живут так несколько времени, он днем кольцом, а ночью с царской дочерью молодцом.
И вот узнал как-то старик колдун, что ученик его находится в турецком государстве золотым кольцом у царской дочери на руке. Приходит лично к этому царю турецкому. — Отдайте, говорит, мне сие кольцо? — А царь отвечает: я и знать не знаю, какое такое кольцо! — А у вашей дочери на руке, говорит колдун. Призывает царь свою дочь. — Что это, говорит, любезная моя дочь, какое ты имеешь чужое кольцо? отдай его сему старику. — Не отдам я сего кольца, скорее соглашусь лишиться жизни, чем с кольцом сим расстаться. Тогда колдун говорит: если вы мне не отдадите это кольцо, то я все твое царство сожгу, чтоб завтра мне было отдано! — Вот наступила ночь. Хлопнулось кольцо об пол и оборотилось добрым молодцом. И говорит царской дочери: когда завтра придет старик, отдай ты ему, окаянному, меня, сними его с руки и брось на пол около самых ног. Тогда я рассыплюсь пшеницей, и старайся приступить несколько зерен. А старик оборотится голубем и станет клевать эту пшеницу; когда всю приклюет, полетит и скажет: веки веков никогда не прилечу! Тогда ты отступи зерно-то, и я опять буду у тебя кольцом на руке.
Так все и случилось. И живут они опять по-прежнему: он днем с кольцом, а ночью с ней добрым молодцом. Вот и говорит царская дочь своим родителям: любезные родители! я не могла найти себе более достойного жениха, как этот кавалер! Он днем кольцом, а ночью со мной добрым молодцом. Позвольте нам с ним принять законный брак! А что, спрашивает царь, может он защитить мое царство? — Могу, говорит, ваше царское величество. — Каким же родом можешь ты сохранить мое царство? — Он хлеснулся об пол, и еще прекраснее сделался. И как бы невидимой силой сделал показание, будто держит все царство на одной руке и хранит оберегательство своей державы. Тогда царь сочетал их законным браком, и стали царствовать и благодарить Бога.
КОЛДУНЬЯ
Жили-были две сестры; одна бедная, другая богатая. Вот умирает богатая и говорит: «вот, говорит, сестра! я оставляю тебе дом; как я умру, будешь ли сидеть надо мной?» — Буду, говорит. — «Ну, говорит, смотри, что я ни буду делать, ты все сиди». — Вот умерла эта богатая сестра, а она была колдунья. Ей (бедной) надо сидеть ночью. Вот села она на первую ночь. Вдруг в 12 часов встает она (колдунья) из гроба. «Сестра! ты сидишь?» — Сижу, говорит. — «Ну, сиди!» — Потом опять говорит: «сестра, ты сидишь?» — Сижу, говорит. — «Ну, сиди!» Потом в третий раз говорит: «сестра, ты сидишь?» — Сижу, говорит. Петух и запел; она (колдунья) и пала ничком. — Приходит бедная сестра к батюшке: «вот, говорит, какие дела делаются». — Ничего, говорит; вот я тебя благословлю и дам тебе петуха; ночью и сядь на печку.
Вот села она на вторую ночь. В 12 часов встает эта колдунья из гроба. «Сестра! ты сидишь?» — Сижу, говорит. Вот подходит она (колдунья) к печке. «Сестра! ты сидишь?» — Сижу, говорит. Как она (колдунья) за жердочку ухватилась, чтоб на печку взлезть, петух увидал ее и запел, она и упала. — Приходит бедная сестра к батюшке. «Нет, говорит, батюшка, страшно очень; я лучше от именья откажусь». — Ничего, говорит: ты поди, сядь в хлев на жердь, где куры сидят. — Вот она пошла на третью ночь, села. В 12 часов встает эта колдунья, идет туда, в хлев. «Сестра! ты сидишь?» — Сижу, говорит. «Ну сиди!» А сама хотела ее схватить, да и поймала петуха; он и запел. Она упала. (Когда петух запел, тогда никто (нечистый) не смеет). Сестра эта бедная и завладела всем именьем.
Лично мною записано со слов крестьянина М. Перавина.
ИВАН КУПЕЦКОЙ СЫН
Не в котором царстве, не в котором государстве, не именно в том, в котором мы живем, жили-были два брата и имели они по двенадцати лавок и по трехэтажному каменному дому. У младшего брата был мальчик годов пяти или шести. Младший брат помер, а его молодая хозяйка вздумала ездить по тиатрам, познакомилась с разными офицерами и пустилась в распутное поведение. Такое время пришло, что весь товар измотала и лавки продала, осталась с одним домом; и дом продала, и купила себе маленькую килейку. Дошло до того, что ей своего сына нечем стало кормить. И приходит она к своему брату. — Любезный братец! возьми моего сына, а твоего племянника — мне его нечем стало кормить. Он и взял его. Живет мальчик у своего дяди, а мать его стала тайно ходить в лавку, и у своего сына выпросит то кусок сукна или ситцу, то материи дорогой; и все продаст и израсходует в питейных заведениях. Дядя это заметил, и прогнал своего племянника. Жил он у матери в доме, а ей кормить его нечем. Опять приводит его к своему брату. — Любезный братец! возьми моего сына, а твоего племянника — мне никак кормить его нечем. Он по сожалению взял, и поставил обряжать лошадей и коров, а мать не стала его проведывать, потому что у сына взять ей нечего.
