Шалва Амонашвили - Амон-Ра
От невыносимой боли Герод Антипа непрерывно стонал. Наконец, он вымолвил:
— Скажите, что произошло?
— Господин, — доложил ему один из врачей, — эта собака взбесилась!
Четвертовластник чуть не упал в обморок, поняв, что может заразиться.
— Господин, — добавил другой, — перед темницей легионеры нашли одежду и саблю десятника…
— А сам десятник? — прошептал Антипа.
— Его обнаружили в темнице, на голое тело был надет мешок. Собака и его покусала!
Четвертовластник недоумевал, он не мог поверить тому, о чем ему рассказывали.
— И что говорит этот недоумок — десятник?
— Господин, он так икает, что не может говорить; кроме того, похоже, он не в себе…
— А тот мальчик, ублюдок, где он? — собрав все свои силы, прошептал он.
— Ни мальчика, ни легионера Петра, которого наказал десятник, не нашли… они убежали!
— Петр?! Что он такое сделал?!.. Значит, убежали?.. — И злоба зеленой краской разлилась по лицу Антипы.
В это время вошли три легионера и гордо доложили, что его задание выполнено, крест готов, а у Малой Голгофы собрано более тысячи человек и пятисот детей.
— Как быть, — спросили они.
Но с Геродом Антипой, с четвертовластником Иудеи, вдруг произошла беда: глаза вылезли из орбит, челюсть отвисла, изо рта потекла пена. Он потерял сознание.
— Скорее… скорее… четвертовластник умирает… спасите его… — закричали легионеры, принесшие крест.
Врачи засуетились.
Глава 43
Большой Мальчик совсем потерял чувство времени: он не знал, сколько месяцев прошло с тех пор, как убежал он от десятника. Опасаясь, что легионеры поймают его, он не решался вернуться в Город или показываться где-нибудь в другом месте. Он смастерил себе жилье у какого-то ущелья и обосновался там.
Ему не давала покоя мысль отомстить Амон-Pa и его друзьям. Во всех своих бедах он винил их и готовился отплатить. Вот найдет их и покажет им, кто он есть. Подняться в пещеру Философа он, конечно, не осмелился бы, помня Бунгло, но надеялся выловить их в удобном для сведения счетов месте.
В ущелье шумела река. Большой Мальчик любил купаться в ней и ловить рыбу. Дикие фрукты и рыба составляли его пищу. Все дни он проводил в барахтанье в речке, в бесцельном шатании по окрестности и в злобных размышлениях. В мыслях своих он тысячу раз разными способами вылавливал своих врагов, применяя свою большую силу, издевался над каждым, они ползали перед ним на животе, целовали ноги, умоляли простить. Он вешал их на деревьях вниз головой, выкалывал им глаза, обезглавливал…
Он так увлекался воображаемыми картинками, что порой все они казались ему реальными. Злые мысли исказили его лицо: нос стал длиннее и загнулся вверх; правый глаз расширился как кокосовый орех и не умещался в глазнице; левый же глаз сузился, растянулся в обе стороны и ушел вглубь. Подбородок изогнулся внутрь. От постоянного страха левое ухо разрослось до размеров ладони, а правое закрутилось наподобие трубы. Один коренной зуб стал расти так, что не уместился во рту и вылез наружу, проколов левую щеку. Волосы выпали совсем, обнажив его угловатую с темными пятнами голову, с левой стороны которой постепенно вырастал маленький острый рог. Левая рука стала длиннее правой, и на кистях, рядом с мизинцем, выросло еще по одному пальцу. Правая нога явно укоротилась, левое плечо удлинилось.
Так его мысли выражали себя внешне в его теле, стремясь сделать его таким, какими были сами. Большой Мальчик не замечал, какой он принимал вид, ибо не во что было заглянуть как в зеркало. По всей длине речки, которую он обследовал, исчезли все отражения. Он тогда лишь обнаруживал кое-что на себе, когда задевал это рукой. Он даже обрадовался, прощупав на голове один рог, но обиделся, что запаздывал второй. Был доволен, поцарапав ладонь об острие на щеке от вылезшего зуба, но огорчился, не обнаружив такой же зуб на другой щеке. Он воображал себя властелином ущелья и всех его обитателей, но по ночам надежно прятался в углу своего жилья, чтобы его подданные не напали на него, не растерзали на куски и не съели.
Однажды, бесцельно бродя по своим владениям, он вдруг оказался у обочины большой дороги. Вначале он подумал было немедленно укрыться в ущелье, опасаясь, что кто-то может увидеть его и донести легионерам. Но потом успокоил сам себя: он же, во-первых, уже властелин, царь, и никто не имеет права трогать его; во-вторых, сообразил он, прошло, наверно, много времени с тех пор, как он пропал, и потому легионеры могли считать его умершим. А кто мертвых ищет? Он сел на камне и начал обозревать дорогу: посмотрим, какие тут ходят путники.
Он долго и терпеливо ждал. Ведь других неотложных дел в его царстве все равно не было. Перед собой он обнаружил гнездо муравьев. Начал считать муравьев, но дальше десяти он уже сбивался и злился на числа, которые не подчинялись ему. Тогда он взял палочку и начал разрушать гнездо. Бедные муравьи, перепуганные разрушительным бедствием, метались кто куда, а он своей палочкой все углублялся в их внутреннее царство. Наконец он докопался до покоев короля муравьев. Тот вырвался разгневанный на поле боя и что-то беззвучно, шевеля усиками, закричал своим подданным. Тысячи разбежавшихся муравьев сразу же повернулись и набежали на своего обидчика, от которого начались их бедствия. Они со всех сторон полезли на него, вонзая свои ядовитые жала. Большой Мальчик бешено заорал и бросился в речку.
Освободившись от муравьев и успокоившись, он опять уселся на другой камень у дороги. И тут он увидел путника. Тот сидел на осле и направлялся в его сторону. Он был стар и так кивал головой, будто дремал. Надо его попросить, может, даст что-нибудь поесть, подумал Большой Мальчик, а, может быть, попрошу, чтобы взял меня с собой и приютил.
Но, чем больше приближался путник, тем злонамереннее становились его мысли. Тогда он скрылся в кустах, вооружившись большим камнем.
Через спину осла был перекинут маленький мешок. Старик не дремал, он напевал песню. Ни осел, ни его хозяин не заметили, что в кустах кто-то притаился — старик вслух напевал свои мысли, а осел увлеченно слушал. Так они прошли мимо кустов.
"Сейчас заткну тебя!" — злобно прошипел Большой Мальчик, вылез из-за кустов, нагнал старика сзади и со всей силой ударил его по голове камнем. Старик действительно сразу умолк, медленно перегнулся на бок и свалился на дороге.
Осел почувствовал облегчение. Наверное, мой хозяин хочет пройтись пешком, подумал он, и оглянулся, чтобы своими большими и добрыми глазами сказать своему старому и единственному в жизни другу спасибо. Но увидев, что его единственный друг валяется на дороге с окровавленной головой, а какое-то человекоподобное хочет сесть на него, осел страшно разгневался, заорал что было мочи и, недолго думая, высоко подняв задние ноги, так безжалостно ударил ими человекоподобное, что тот взлетел высоко в воздух и упал далеко от места происшествия.
Большой Мальчик очень поздно пришел в себя. Переломанные ребра выступали наружу. С трудом он вспомнил, что с ним произошло, и почему он валялся далеко от дороги. Со стоном он поднял голову и посмотрел на дорогу.
Старик так же лежал в крови, а осел стоял над ним, не теряя свою ослиную надежду, что его друг вот-вот откроет глаза, встанет, сядет ему на спину, и они вдвоем, со своими мыслями-песнями, продолжат дорогу.
Большого Мальчика манил мешок, который висел на осле, в нем что-то должно было быть. Ползком добрался он до дороги, еле-еле встал на ноги и сбоку подкрался к ослу. Осел как бы не видел его, стоял без движения и упорно глядел на своего друга. В его больших глазах понимание и переживание горя накапливали слезы. И как только Большой Мальчик протянул руку к мешку, тот заорал теперь уже душераздирающе, это был плач обреченного и покинутого; он размахнулся своим сильным хвостом и так ударил им по голове человекоподобного, что тот тут же рухнул на дорогу и опять ушел в небытие.
Когда, наконец, он пришел в себя и приоткрыл глаза, то смутно разглядел, что какие-то двое стояли над ним, о чем-то разговаривали и указывали на него. Первое, что пришло ему в голову и ужаснуло, было то, что его нашли легионеры. Он тут же вспомнил, как сбросил старика с осла, и испугался, что они обвинят его в убийстве. Он чуть было опять не потерял сознание, теперь уже от страха. Он не мог вскочить и убежать от них. Но собрал все свои силы и закричал, однако вместо крика у него из горла вырвалось какое-то шипение:
— Не я… не я…
Двое мальчиков опустились на корточки и внимательно на него взглянули.
— Ты умираешь или возвращаешься с того света? — спросил один.
Большой Мальчик понял, что они были не легионеры, и немного успокоился.
— Умоляю, помогите… — сказал он им губами. Они догадались, перетащили его к речке и дали глотнуть воды.
