Польские народные сказки - Польские народные сказки
Уехал отец.
А Янасик на другой день вышел из дому, надел рубашку, подпоясался, оперся на секиру и в два прыжка, отца догнал. Заступил ему дорогу и спрашивает:
— Куда едешь, человече?
— На ярмарку.
— Отдавай деньги.
Вынул старик деньги, все сто пятьдесят, отдал.
— Все отдал?
— Все. Даже на обратную дорогу нет.
— На, возьми себе ренский на обратный путь и езжай домой.
Повернул отец домой.
А Янасик на секире одним махом дома оказался. Приезжает отец на другой день, рассказывает, что с ним приключилось, плачет:
— Разбойник мне дорогу заступил, все деньги отнял, оставил только один ренский на дорогу. Чистую правду ты, сынок, мне говорил, когда ехать не советовал.
— Говорено тебе было — не езди. А что, узнал ли ты разбойника?
— Да я таких и не видывал! Детина ростом под небо, рубаха на нем конопляная, поясом перетянута, а в руках огромная секира.
Сходил Янасик на поле, где у него все это было припрятано, оделся и в дом вернулся.
— Узнаешь, отец, разбойника?
Перекрестился отец, а Янасик отдал ему деньги и говорит;
— Бывай здоров, родной отец. Не буду я ксендзом, буду разбойником.
И ушел из отчего дома.
Собрал Янасик двенадцать разбойников и сделался у них главным. Он не всякого к себе брал — принимал только тех, кто какое-нибудь искусство покажет. Один подпрыгивал до верхушек елей и саблей их сносил, другой одним выстрелом сосны перешибал, третий дубы вырывал из земли, как тростинки, четвертый в кулаке камни дробил. Остальные не хуже были. Увел их Янасик на Ораву, к городу Липтову, поселились они там в лесу. Никому от них проходу не было.
Шел раз мужик на ярмарку волов покупать. Янасик его и спрашивает:
— Много ли денег несешь?
— Триста ренских.
— На, возьми еще четыреста, купи волов на все деньги. Обратно поедешь, покажешь мне, каких волов купил.
Пришел мужик на ярмарку, а там и волов столько нет, чтобы купить их на все деньги. Он купил всех, какие были, и повел домой.
Встретил его Янасик по пути, спрашивает:
— Ну, много купил?
— Нет. Там их было всего на сто ренских. Возьми свои деньги назад.
Не взял Янасик денег, велел мужику домой ехать.
Пошла одна баба на ярмарку. Он ее спрашивает:
— Куда идешь?
— На ярмарку.
— Чего купить хочешь?
— Да сапоги. Только не знаю, денег хватит ли.
— Вот тебе пять ренских, купи самые лучшие.
Пришла баба на ярмарку, да денег ей жалко стало. Не купила сапоги, идет домой с пустыми руками. Встречает ее Янасик.
— Ну, купила сапоги?
— Нет, не купила.
— А чего?
— Денег жалко стало.
Он взял и отрубил ей обе ноги по колено.
— Не жадничай. Деньги не твои были, сказано тебе было: покупай, — значит, надо было покупать.
Ходил Янасик по всей Оравской земле, у богатых отнимал, бедным раздавал. Узнал он, что на Сонге живет один богатый пан, послал, к нему гонца, велел, чтобы стол накрыли для него и двенадцати товарищей. Гонец передал, пан кивнул, а сам согнал к усадьбе самых сильных мужиков и самых метких стрелков. Янасик приходит, а они все против него выставлены. Схватил он кобылу за ногу, как крутанет! — половину посшибал. Сел в бричку и сквозь дом панский проехал — все разнес. Забрал много денег.
Случилось раз, что один король другому войну объявил. А чья победа — двое рыцарей в поединке решить должны. Один из тех королей и послал за Янасиком, Пришла солдаты, коня ему привели, спрашивают:
— Где тут Янасик живет?
А он вырвал бук с корнем и показывает!
— Вон там.
Догадались они, что это и есть сам Янасик. Начали его просить, чтобы он на поединок вышел, коня ему подводят. Он им отвечает:
— Да я быстрей вас, конных, на месте буду.
Поехали они обратно, а он еще три дня дома был. Потом оперся на секиру и раньше их на место явился. Хотели ему грудь прикрыть бляхами, саблю давали, коня подвели крепкого, сильного. Но он ничего не взял, вышел на бой со своей секирой. Все королевское войско и сам король позади собрались.
Выехал вражеский рыцарь на коне, весь в железо закован, оружия при нем какого только нет. Навел он на Янасика пистолет, саблей замахнулся, а Янасик схватил коня за ногу, дернул — нога у него в руке осталась.
Хотел король его при себе оставить, да Янасик не согласился, оперся на свою секиру — только его и видели.
Пришел он в Липтов, а там у него жилье было и зазноба его жила. Начала она его выспрашивать, в чем же у него сила? Он признался ей, что в поясе да в рубахе.
Был жаркий день, шел он без рубахи да без пояса, а секиру дома оставил. Липтовяне его подстерегли, кинули горох под ноги, он поскользнулся на горохе-то и упал. Тут на него, на слабого, набросились и связали. Пояс да рубаху дома у него взяли. Секира к нему через восемь дверей прорубилась, в девятой застряла.
Так поймали Янасика. Виселицу поставили и повели его на казнь. От короля прискакал вестовой с приказом, чтобы казнь отменили. Но он не захотел слезть.
— Вы, — говорит, — честь мою отобрали, так возьмите и жизнь.
Перед казнью он фунт табаку искурил. Так и повесили его с трубкой в зубах, сгубили Янасика.
КУМА-СМЕРТЬ
Было у одного мужика много детей, да еще один сын родился, а в кумовья к нему идти больше никто не хочет. Послал он бабку с младенцем в костел, велел просить в крестные пономаря. Пошла бабка и встречает по дороге какую-то женщину. Та и спрашивает:
— Куда идешь?
— Иду в костел младенца крестить, а вот крестной ему нету.
— Ладно, — говорит женщина. — Я с вами пойду — буду за крестную.
Окрестили они младенца, стала бабка звать женщину на угощенье, но та отказалась и пошла прочь.
Вот однажды вечером замешкался мужик у себя па поле. Глядь, подходит к нему женщина, говорит:
— Здравствуй, кум. Пойдем-ка со мной.
Он пошел. Пришли они в одно место, а там в земле дыра. Спустились они в дыру, смотрит мужик — большая пещера, кругом свечки горят, большие да малые.
— Я смерть, — говорит женщина. — А эти свечки показывают, сколько кому жить отпущено.
И стала ему показывать, какая свечка чья.
— Вот, — говорит, — и твоя свечка. Видишь, какая большая!
Дала она ему на прощание узелок с разными зельями и сказала:
— Уж я позабочусь о том, чтобы моему крестнику хорошо жилось. Становись, кум, знахарем. Станут тебя к больному звать — приходи да гляди, где сижу. Если в головах, то ступай себе прочь. А если в ногах, то лечи вот этими зельями.
И вот пришла к мужику удача, множество людей он вылечил, слава о нем разнеслась повсюду.
Но вдруг заболела у короля дочь-королевна. Послал за мужиком, входит он к королевне и видит — та женщина у нее в головах сидит.
— Нет, — говорит мужик. — Я ничем помочь не могу.
Стали его просить, целое богатство обещали, если он ее вылечит. Подумал мужик, подумал и велел королевну наоборот положить: где была голова, туда ногами. Сварил зелья, выпила она, полегчало ей. Дали мужику кучу денег и отвезли домой.
Прошло три дня. Вышел он к себе на поле, а там его кума поджидает, говорит:
— Ну-ка, пойдем со мной!
Привела она его к той пещере, где свечки горели. Видит он — стоят рядом две свечи: одна большая, а вторая вот-вот догорит. Поменяла кума свечки местами и молвит:
— Ты надо мной надсмеялся при всем королевском дворе, когда изголовье да изножье местами поменял. А я теперь посмеюсь над тобой при этих свечках. Эта большая свечка твоя была, а этот огарочек — королевнин. Я их тоже, гляди, местами меняю. Ступай теперь домой, сделай все, что положено перед кончиной. Жить тебе осталось всего ничего.
Пришел мужик домой, детям обо всем об этом рассказал, все дела между ними устроил по порядку и часа через два помер.
О ГНОМАХ
Была у одной пани служанка. Пани ею нахвалиться не могла, сердилась только, что та всегда мусор в уголок кучкой собирает.
— От мусора в доме вид неопрятный. Люди скажут, что здесь неряхи живут, — отчитывала ее хозяйка.
А той, всякий раз, как соберется мусор выбросить, словно шепчет кто-то: «Не выбрасывай, смети кучкой в уголок…»
Затеяла хозяйка сама мусор выбросить, глядь — а под мусором лягушка сидит! Хозяйкин сын убить ее хотел, но служанка за нее заступилась:
— Не отнимай жизнь у невинной твари, не ты ей ее давал, — говорит.
Взяла лягушку и под дом пустила. И вот как-то ночью приходит та лягушка к служанке и говорит:
— Приходи ко мне в гости, будь моим лягушатам крестной матерью.
Служанка обещала прийти, а сама пошла к ксендзу на исповедь и попросила совета, как быть.
— Иди, — разрешил ей ксендз, — только, смотри, ничего там не ешь и не пей.
