Кэтрин Ласки - Изгнанник
Корин знал, что с каждой ночью луна будет таять все сильнее, а к тому времени, когда он доберется до Далеко-Далеко, от нее останется лишь едва заметный волосок, не толще пушинки.
Подлетая к дальнему краю Пустошей, неподалеку от границы Серебристой Мглы, он посмотрел вниз. Места были ему знакомы. Кажется, именно сюда он залетел, когда навсегда распрощался со своей матерью. Да-да, здесь он случайно встретился с молодой пещерной совой, которая по ошибке приняла его за Ниру и ужасно перепугалась.
Корин невольно поежился, вспомнив, какой визг подняла эта девица. На крик дочери из норы выскочила ее мать и тоже принялась вопить. Обе совы просто обезумели от страха, и Корин никак не мог объяснить им, что они ошиблись…
Пролетая над этим местом, Корин вдруг снова услышал захлебывающийся крик, показавшийся ему эхом той далекой ночи.
— Ты сказала, она улетела? Это была Нира? — верещала какая-то сова из глубины норы.
— Да как такое может быть?
— Да не Нира это, не Нира! Это был самец, ясно? Но до чего же страшный, мамочки мои! И он сказал, что убьет меня!
— Убьет тебя? Великий Глаукс, куда катится этот мир?
Корин затряс головой. Похоже, это вовсе не эхо давнего происшествия! Разговор происходит прямо сейчас, внизу, в глубине норы пещерных сов. Благодаря своему великолепному слуху, он отчетливо слышал каждое слово. Корин наклонил голову сначала в одну сторону, потом в другую, как делает сипуха, выслеживая с воздуха мелкую дичь. Сомнений не было — там, внизу, произошло что-то ужасное. Более того, он точно знал, что беда стряслась с теми самыми пещерными совами, которые так испугались его в прошлый раз. Он понял это потому, что мать семейства, плача, повторяла:
— Ах, Гарри, Гарри! Что же нам теперь делать?
Гарри! Корин вспомнил, как во время их первой встречи хозяйка норы тоже звала на помощь какого-то Гарри. Кажется, Гарри был ее мужем. Но что у них случилось на этот раз?
Из отверстия норы рекой вытекали горестные вопли и причитания. Совы сидели под землей, а значит, не могли его видеть. Поразмыслив, Корин решил еще немного покружить над жилищем страдальцев и прислушаться… Приблизившись, он напряг мышцы лицевого диска, и слова беспрепятственно потекли в его ушные щели.
Вскоре он уже знал все. Чистые похитили у пещерных сов яйцо, из которого вот-вот должен был вылупиться на свет птенец.
«Значит, они были здесь!»
Корин весь обратился в слух. Он хотел выяснить, какая сова совершила это преступление.
— Ты не должна винить себя, Кало, — ласково приговаривал отец семейства. — Ты не могла сражаться с ними в одиночку.
«С ними? Выходит, их было несколько? Нужели Нира все-таки набрала наемников?»
— Мы не первые, кто потерял дитя, — сквозь судорожные рыдания пробормотала мать. — Это творится по всей Серебристой Мгле. Но я никогда не думала, что они залетят в самую глубь Пустошей. Наши норы так трудно отыскать…
— Значит, среди наших соседей у них есть шпионы, — прошептал Гарри.
— Как ты можешь говорить такое! — возмущенно встрепенулась его супруга. — Думаю, они выследили нас от самой Серебристой Мглы. Ах, Гарри, это ты во всем виноват! Я с самого начала говорила, что не надо было проводить лето на этом дурацком дереве в Серебристой Мгле! Пещерные совы не должны селиться на лесных деревьях. Мы должны жить в норах на пустошах или в пустынях, таков наш удел, и не тебе его менять, — тут несчастная мать вновь зашлась в рыданиях.
Корин моргнул. Совы говорили о том, что ему довелось услышать в тот раз, когда он впервые встретился с ними. Отец хотел провести лето в Серебристой Мгле, мать возражала, и вот теперь она обвиняет мужа в пропаже яйца.
Желудок у Корина задрожал от жалости, а сердце исполнилось сочувствия к несчастным, которые при первой встрече осыпали его такими страшными проклятиями и угрозами. Чем он мог помочь им? Разумнее всего было бы просто подняться повыше и полететь своей дорогой, пока они не выскочили из норы и не обрушили свою ярость на первого попавшегося Чистого, за которого так просто его принять.
«Не торопись!» — приказал себе Корин.
Может, он сумеет им помочь? Что если попробовать разыскать это яйцо? Если Чистые действительно выслеживали несчастную семью от самой Серебристой Мглы, то он еще успеет напасть на их след.
Чутье подсказывало Корину, что ради одного яйца Чистые не станут возвращаться к себе в каньоны. Судя по тому, что лазутчиков Ниры видели в самых разных местах Серебристой Мглы, они неспроста зачастили в эти благословенные земли. Что если именно в Серебристой Мгле устроено временное хранилище похищенных яиц?
Корин кивнул головой, радуясь собственной сообразительности, и принялся рассуждать дальше. Учитывая, что жена Гарри не слишком хотела проводить лето в Серебристой Мгле, это семейство, скорее всего, поселилось на самом краю леса, поближе к Пустошам. Это было почти по пути к Далеко-Далеко, нужно сделать лишь небольшой крюк в сторону.
«Думаю, дело того стоит. Попробую вернуть похищенное яйцо!» — решил для себя Корин.
Стук сердца
Граница между Пустошами и Серебристой Мглой длинной лентой пролегла от Темного леса на западе до моря Хуулмере на востоке. В дороге Корин размышлял о том, каким образом Чистые организовали похищение яиц.
Он знал, что Нира всегда была исключительно практичной совой. Скорее всего, она приказала устроить какой-то тайник для краденых яиц заранее. А как совы приносят туда яйца? Наверное, они одолжили или украли у кузнецов корзинку для углей, в которой можно легко перемещать по нескольку яиц за один раз!
По расчетам Корина, такой тайник должен был находиться где-то в районе пересечения Серебристой Мглы с Темным Лесом, возле северной оконечности Пустошей.
Корин понимал, что ему нужно быть предельно осторожным. Может, будет безопаснее лететь днем, а не ночью? Конечно, днем он рискует быть атакованным воронами, зато ночью ему угрожают Чистые.
«Кто из них опаснее, вот вопрос!»
Корин на лету вскинул голову, а затем повернул ее назад.
Небо быстро заволакивало низкими тяжелыми тучами. Серп луны тускло светил сквозь завесу облаков.
Отлично, значит, он сможет лететь над тучами или даже в самой их гуще! Тучи скроют его от нежелательных взглядов, нужно будет только время от времени высовывать голову наружу и оглядываться по сторонам.
Корин раньше уже летал в этих местах и сейчас с удивлением обнаружил, что отлично помнит не только лежащий внизу ландшафт, но и пролегающие над ним воздушные потоки.
Дело в том, что вне зависимости от погодных условий, каждой территории присущи собственные, характерные воздушные течения. Более того, слышимые наверху звуки также сильно зависят от лежащей внизу поверхности. Сигналы, доносившиеся со скудной^емли Пустошей, совершенно не походили на звуки, отражавшиеся от заросших травой степей, где ветер поет в зарослях. С зарослями была та же история, ведь у каждого леса есть свой, особенный, голос.
Было у Корина и еще одно, пожалуй, самое важное, преимущество. Он был отлично знаком с летными повадками Чистых. Он знал, что они летают очень быстро и очень шумно.
Чистые совершенно не умели ухаживать за нежным опахалом на передней кромке своих крыльев, поэтому эта обычно пушистая и легкая бахромка у них вечно была жесткой и растрепанной. Чистым и в голову не приходило, что именно эти тонкие пушинки отвечают за бесшумный совиный полет!
Мгла научила Корина правильно ухаживать за опахалом, и он едва не лопнул от гордости, когда она сказала, что он летает бесшумно, как настоящий Ночной Страж.
Корин витками спустился вниз и прорвал низкие, стремительно несущиеся облака. К сожалению, он упустил из виду одно немаловажное обстоятельство: облака были мокрыми. Корин быстро распушил перья, чтобы согнать с них мелкие капельки. Конечно, это было лучше, чем дождь, однако во время полета приходилось постоянно встряхивать крыльями, сбрасывая скопившуюся на них влагу.
Вскоре Корин почувствовал еле заметные изменения в воздухе. Доносящиеся снизу звуки вдруг стали глуше, а значит, он добрался до сочных долин и густых лесов Серебристой Мглы.
Чем ближе Корин подлетал к Темному Лесу, тем плотнее становилась тишина, ведь внизу уже потянулись густые хвойные рощи, храбро карабкавшиеся на крутые склоны глубоких долин.
Даже воздух тут пел по-другому, и Корин не был бы сипухой, если бы не мог отличить свиста ветра в хвойных иглах от шелеста в листве или завывания в голых ветвях лиственных деревьев.
Он снова наклонил голову, как будто выслеживал дичь, и насторожился. Сейчас его интересовали не мыши и даже не бурундуки. Он искал хищников, которые были подлее, опаснее и коварнее любого клыкастого зверя, потому что охотились за неродившимися птенцами одиноких совиных семей вроде злополучного семейства из Пустошей.
