Мака Микеладзе - Большая книга грузинских сказок и легенд
Среди мелких разбойников выделяется Мескацхи. Морда на барсучью похожа, загонит охотника в лес, заблудится тот, а он себе на спину его посадит и понесётся куда глаза глядят. Вечером привезёт обратно. Все боятся его пронзительного крика.
Махумела, скрученное, как верёвка, привидение, подберётся к кровати лентяя и начнёт его душить, не даст рукой-ногой пошевелить, в глазах потемнеет, дыхание перехватит, по́том прошибёт, измучаешься — лучше не связываться с ним, вскочить, умыться и делом заняться, а Махумела-душегуба с водой выплеснуть.
У Дедопалы беличий хвост и мышиная мордочка. Ей лишь бы орехи с чердака красть. Замарашки-кошмарики любят влезать в шкафы и ящики, всё вверх дном переворачивать. Но мелкая пакость или большой вред — всё одно зло и злом останется.
Чёрт и Усахело
Чёрту мизинец не показывай — всю руку оторвёт.
Он везде — в кипящем котле, бурлящей воде, зеркале — прыгает, твои движения повторяет, гримасничает, голосом твоим говорит. Отвернёшься — перед тобой окажется. С ума сведёт, под свою дудку плясать заставит, а поддашься — и на худое дело подтолкнёт. Одного он боится — добрых дел.
Усахело (букв. без имени) — чёртов детёныш. В чёртовом царстве бесчисленное количество чертенят, им лишь бы проказничать. Но если честно, они иногда и добрые дела совершают. Если не позаришься на их богатство, могут и одарить. Только с умом надо действовать. Однажды скупердяй мужик от волка Усахело спас. Тот решил отблагодарить мужика и повёл его к родным. У мужика душа в пятки ушла, но всё же пошёл за чертёнком. Добрались до чёртова царства, вошли в пещеру, а там драгоценностей — пруд пруди! Схватил мужик яхонты величиной с голубиное яйцо, закричал чертёнок: «Это мой мячик!» Взялся за бусы изумрудные, опять криком чертёнок зашёлся: «Моя игрушка!» За что ни хватался мужик, чертёнок кричал: «Всё моё!». Отступил наконец скупой: «Не хочу твоего ничего, верни моё добро». Вдруг выпала у него изо рта золотая уздечка — черти-то, оказывается, этой уздечкой скупость мужика приворожили. Осмотрелся скупердяй, увидел себя оборванного, босого. Возненавидел сам себя, вспомнил нищету в семье, голодных детей, рассердился. Вернулся домой, стал своё добро на добрые дела растрачивать: «Чужого не хочу, а своё — себе на пользу». Сказано: «У скупого больше пропадает».
«Открой гостю двери — откроют и тебе!»
Алерти и крупные разбойники
Правитель царства усопших, Алерти, живых не любил. Управлял-то он смертью и всем вредил. Царство его тёмное, страшное, под землёй расстилалось, в пещерах и скалах пламя извергалось, всюду несчастные души блуждали. Каждая душа покойника своё, по фамилии определённое место имела. Эти места назывались Анадаби. Чтоб до него добраться, по волосяному мосту кипящее смоляное озеро перейти надо было. Безгрешные души легко перебирались, а под грешными мост проваливался, и летели они в адское варево. Повелитель душ сидел на троне из скелетов и черепов и приказы отдавал: кому навредить, кого испугать, кого околдовать, кого погубить: в воде утопить или в пропасть сбросить. У него большое войско собралось — дэвы, каджи, оборотни, чинки, вредюги, злюки, крикуны, подлюги. Посылал он их на злодеяния и в ожидании, с чем вернутся, развлекался бусами из вороньих костей или с волчьей или козьей головой. Устав пересчитывать бусинки, сверкал кошачьими глазами, начинал рычать и хлопать в ладоши. Прибегал лукавый бес, садился у ног и принимался голосить: «Тёмной ночью пообедал сердцем человеческим, без мозгов его оставил, тело в лёд превратил, обернулся котом, к Табакону побежал, амулеты разорвал, от камней еле спасся». Ещё пуще начинал злиться царь мертвецов, принимался в ступу стучать, что означало начало большого праздника злых духов. Праздник проходил на горе Табакони темнейшей ночью. Слева от Алерти усаживались Баба-яга, хитрюга, чертовка. Злюка, бес, подлюга, вероломный — ужасное зрелище. Другие злые духи опасаются такого сборища.
Баба-яга — горбатая, клыкастая старуха, хромая на одну ногу, одним глазом кривая, кровожадная, злопамятная, несдобровать тому, на кого глаз положит. Ни перед кем, кроме Алерти, не отчитывается.
Вероломный управляет завистью, лицом на шакала похож, любит втихую сзади подкрадываться, завидует чужим успехам и людей друг на друга натравляет, ищет множество уловок, чтобы поссорить их, и сам же наслаждается своими пакостями.
Мацила — визгливая выскочка, с шипами в волосах, удовольствие получает, когда влюблённых рассорит или заставит кого-то засомневаться в себе. Ревнивец огнём ревности горит, сердце разрывается, а мацила в огонь масло подливает и от удовольствия посмеивается, скрюченные пальцы радостно потирает.
Подлюга тоже женщина, одета в красное платье с чёрным лифом. Из-под платья хвост торчит, глаза бусинками перекатываются, на губе отвратительная чёрная родинка, лицо словно жиром натёртое, лоснится, не говорит, а шамкает. Любым способом старается выманить мужчин из дома, соблазнить — мурлычет, стонет, обнимает, ласкает, утомит, доведёт до бессилия и домой не отпустит.
Повелитель месефи живёт на дне моря во дворце из ила, рыбьих скелетов и чешуи. Месефи — женщины и мужчины — похожи на ядовитые грибы, из земли появляются. Если женщина всходит, в тот год дождя не будет; если мужчина, наоборот, жди дождя. На сморщившихся лицах еле видны злые крохотные глазки. На груди маленькие стекляшки висят, наполненные страхами, бешенством и безумием. Месефи выдумывают разные страшные вещи: могут ветки и корни чудовищами представить, крики ночных птиц — голосами покойников, ямки — пропастью, горки — дворцами людоедов. Язык не повернётся описать все ужасы. Заблудившись в привидениях, можно навсегда там и остаться.
Дораисхевели — страшило с огромным красным глазом на лбу, бородавками на носу, худющими ногами. Сидит у самого котла, накинув на плечи чёрную бурку, варит водку, сторожит её, всем раздаёт, а сам не имеет права пить, ходит, чавкает, от досады песню заводит: «Этот выпил, тот напился, кто не выпил — сам виноват». Если напоит — своих не узнаешь, в свинью превратит, в грязи обваляет.
Тартароз — правая рука Алерти, всех судит, всё подытоживает и отчёт Алерти представляет. Его трофей — души людей, продавших себя ради денег и славы.
Если недостаточно рассказано про ад, могу добавить, но кому хочется встречаться со злым духом — душегубом, да и стоит ли знакомиться с этим царством?! А если вдруг случится туда попасть, запомни заклинание: «Эревези, Геревези, Ангарези, всё что видел — только грезил!» и вовремя проснись.
Главный праздник мрачного царства
Если тёмной ночью, в праздник Чиакоконоба, не разжечь костёр, не перепрыгивать через огонь, не петь и не танцевать, не веселиться и не кричать, развлекаться до безумия, то возвратившиеся с мрачного праздника злые духи овладеют, окружат тебя — и попадёшь под их влияние. Нельзя спать, чтобы не сглазили, порчу не навели. Можно лишь представить освещённую кострами маленькую деревню и пролетающих над ней злых духов, вооружённых граблями, вилами, косами. Что происходит на той самой горе, лучше не рассказывать, но… всё же.
Приползают на коленях каджи и представляют Рокалу отчёт. «Я лгуна с дерева сбросил и избил», — говорит один. «А я его убил», — добавляет второй. «А я искромсал», — завершает третий. Черти довольны. Потом, извиваясь, словно слизняки, приползают оборотни, расплываются, как яичные белки, похваляются перед повелителем, угодничают, хвалебные дифирамбы поют, плевки и пинки начальства за награду принимают. С визгом и криками входят русалки: «Мы мужей своими песнями с ума посводили, детей похитили, женщин в лес заманили, до смерти довели». Им новые гребешки раздают. Ябеды приносят ложь, обман, измену, наговоры. Черти расхваливают себя: «У матери ребёнка отняли, мужа от жены увели, женщину раздели, с мужчины одежду содрали…»
Очокочи костёр разводит, Ткаш-мафа визжит, чёрный дэв огнём плюётся, гвелешапи огненную лаву изрыгает. Дэвы о своих победах рассказывают: «Горы передвинули, деревню затопили, воду перекрыли, убили, разорили…» За заслуги им водку раздают, напьются — песни орут. «Добра не знает. Злобы полный». Под конец приплетутся оставшиеся злые духи, и, если ничем не смогут похвалиться, придётся им экзамен сдавать. Стоят испуганные, как крысы, и повторяют скороговоркой: «Чёрт чёрту чёрта подставил», «Чёрт чёрного чёрта чернит». Ошибутся — на смех их поднимут, наорут. Вот и лезут из кожи вон до тех пор, пока пир в драку не перерастёт, а причины для потасовки всегда найдутся: кто-то у кого-то что-то украл, — и начинается мордобой. В ход идут кулаки, камни, пинки, тумаки. Друг друга не жалеют. Под конец начнут пересчитывать синяки, разорванные уши, разбитые носы, подведут итог и исчезнут с первыми лучами солнца. Надеюсь, вам нечего им дарить? Если на стене бранное слово напишете, девочкам к волосам жвачку приклеите, другу подножку подставите, мусор на улице разбросаете — ваши вредные дела черти в свой список добавят и себе припишут. Это никому не понравится.
