Джоди Андерсон - Пташка Мэй среди звёзд
— Но я все-таки надеюсь, что она в горах.
Девочка размышляла вслух с тех самых пор, как они покинули Кливилград. Она то перечисляла способы поиска, то начинала рассуждать, где могла ошибиться и как теперь исправить свои промахи.
— Наверняка она там, где я не была.
Тыквер ее не слушал. Весело напевая под нос какую-то песенку, призрак летел во главе отряда. Он отставал, замечая что-нибудь любопытное, и быстренько возвращался, если находка не представляла ценности.
Капитан лизнул большой палец и поднял руку вверх:
— Это есть хороший итальянский трюк. Проверка, сколько нам идти. — Он подержал палец на ветру и понурился. — Палец говорить — долгий путь.
— А по-моему, так проверяют, не пойдет ли дождик, — заметила Беатрис.
Фабио замер, словно бы испугался, что она права, затем поймал воображаемую муху и притворился, будто не слышал девочку.
Беа промолчала. Фабио кашлянул, прочищая горло, и вдруг продекламировал:
Долина, как ее глаза,
А как она скакать коза!
— Не знала, что вы любите стихи, капитан, — с улыбкой заметила Мэй.
— Да. — Фабио расправил плечи. — Ты представляешь правильно. У меня сердце поэта. Гениальные строки рождаться в глубине, я сам не знаю как. У меня нет любимая, — пояснил он, подмигнув девочке. — Что я говорил о глазах — слова не правдивые. Все отсюда. — Он постучал себя по лбу.
— Восхитительно! — сказала Беатрис.
Девочки обменялись многозначительными взглядами, а Фабио снова прокашлялся и начал новый стих. На этот раз он сравнивал бескрайнюю долину с бесконечной любовью к дядюшке Бонино, который играет на флейте.
Пессимист слушал-слушал и наконец задумчиво мяукнул. В этот миг он больше сожалел о том, что все понимает, чем о том, что не умеет говорить. Когда Фабио закончил, Мэй подумала, что теперь они, кажется, выяснили, что именно страшнее вечных пыток в царстве гулей и гоблинов.
К вечеру друзья встревожились не на шутку. Они шли целый день, а горы так и не стали ближе.
— А может, повернем назад? — неуверенно предложила Беатрис. Вокруг, куда ни глянь, тянулись холмы Мерзкого нагорья. — Еще не поздно вернуться в Призрачный город. По крайней мере, мы знаем, сколько до него идти.
Мэй оглядела пустынный пейзаж и задумалась. Она сунула руку в карман и сжала коричневый конверт. Вот бы Хозяйка подала ей какой-нибудь знак! Но конверт был пуст.
Друзья примолкли. Каждый шел, думая о чем-то своем. Горы узенькой полоской вытянулись вдали. А если посмотреть с точки зрения гор, это путники ползли к ним, точно букашки. Подумав об этом, Мэй приуныла.
— Однажды я устроила у себя в комнате Гавайские острова, — начала она, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. — Сделала из надувного бассейна лагуну, а по стенам расклеила бумажные пальмы. Но бассейн порвался, и всю комнату затопило. Мама так ругалась!
Беатрис выслушала ее с понимающей улыбкой:
— А я однажды пошла на бал с фиолетовым бантом вместо розового, который шел к платью. Мама была ужасно недовольна.
Мэй засмеялась:
— Один раз я уснула с конфетой, она растаяла, прилипла к волосам, и маме пришлось ее выстригать.
Так у Мэй и появилась новая прическа — коротенькое каре. Раньше волосы девочки были блестящие и длинные, до самого пояса, как у настоящей лесной дикарки.
Они принялись вспоминать, за что их ругали мамы. Однажды Мэй смыла в унитаз свою зубную щетку, представляя, что это подводная лодка, — и старые трубы прорвало. А сколько раз ее выпускали гулять чистенькой и причесанной, а возвращалась она с полными карманами грязных кристаллов кварца. Мэй думала, что они такие же ценные, как бриллианты, и собиралась купить на них что-нибудь в Кабаньей Лощине. Для этих сокровищ миссис Берд сделала в комнате дочки специальную полку.
За разговорами они почти забыли о своей беде. Казалось, что мамы просто отстали по дороге, а не остались где-то в бесконечной дали.
Впереди появился указатель: «ЗАКУСКИ НЕКРОМАНТШИ НЭНСИ». За ним на склоне каменистого холма притулился остов дома. Дверей у него давно не было, стены покосились, а дранка с крыши кучками лежала на земле. Пессимист задумчиво принюхался. Друзья прошли указатель и повернули к магазинчику.
— Если вернусь домой, буду всегда ее слушаться, — сказала Мэй, глядя вдаль, на туманную полосочку гор.
— А если я найду маму, — фантазировала Беатрис, чтобы скоротать время, — сплету для нее кружевной платок.
— Когда я найти моих солдат, никуда их не отпущу! — воскликнул Фабио. Он смутился, кашлянул и поправил медали на груди.
— Чем это воняет? — прогундосила Мэй, зажав пальцами нос.
Беатрис подлетела к дому и поморщилась.
Тыквер задрал нос вверх и принюхался: шмыг-шмыг-шмыг.
— Бананами пахнет.
Ффффуххх! — над ухом у Мэй просвистел заварочный чайник, и девочка едва успела увернуться.
Чайник упал и покатился по грязи. Вылетел он из окна закусочной Нэнси.
— Только не это! — Беатрис посмотрела на Фабио.
Тыквер всхлипнул.
— Мадонна! — Капитан попятился, не сводя с домика глаз.
Пессимист выскочил из переноски и зашипел, глядя в пустой дверной проем.
— Что там?
— Т-с-с… — шепнула Беатрис. Она взяла Мэй за лямочку купальника и потянула назад.
Призрак тоже отлетел подальше.
Беа стрельнула глазами по сторонам. Ее ресницы испуганно трепетали.
— Это они!
Фабио схватился за рукоять кинжала:
— Мы стоять не двигаться. Они могут нас окружать.
— Кто? — Мэй озадаченно посмотрела на подружку.
В тот же миг из дверей вылетело блюдо и едва не попало ей в голову. Раздался пронзительный визг. Мэй зажала уши.
И тут они увидели того, кто визжал. В дверном проеме появилось… нечто. Бесформенное пятно призрачного света. В туманных ручках оно держало гору тарелок, чашек и подсвечников.
— Биб-боп-биддум-даддум-вадум-чуууу!
Из дверей и окон на друзей посыпался град посуды и столовых приборов. В спину Мэй угодил флакончик шампуня. Стоило ей обернуться, кто-то ущипнул ее за шею, потом за щеку.
— Хучи-кучи!
Беатрис присела, спасаясь от чайной чашки.
— Бежим!
— Биб-боп-биддум-даддум-вадум-чуууу!
Фабио выхватил кинжал и яростно им размахивал.
Друзья бросились наутек вдоль железной дороги, петляя меж камней, которые торчали из земли тут и там. За ними летели смех, победные вопли и столовое серебро. Над ухом у Мэй пронесся нож для масла. Вилка чиркнула под носом Фабио, расчесав его усы.
— Гоббл-гоббл-гиии! Гоббл-гоббл-гай!
— Да что это такое? — спросила Мэй, оборачиваясь на бегу. Она сумела разглядеть лишь смутные тени — шарики тумана и света, которые летели за ними следом, роняя длинные нитки слизи.
— Полтергейсты! — прокричала Беа, зажимая уши. — Не слушай их!
По холмикам и кочкам, по ямкам и канавам друзья неслись через Нагорье. Полтергейсты не отставали. Мэй совсем выбилась из сил. Ноги у нее заплетались. Наконец девочка рухнула на траву.
Фабио затормозил; Беатрис и Пессимист налетели на него, а Тыквер молнией метнулся за камень. Мэй почувствовала на плечах ледяные руки. По спине потекла слизь.
— Гоббл-гоббл-гоббл-гоббл, — пробормотало существо.
— Ша-на-на-на? — спросил знакомый голос.
— Дигги-дигги? — отозвался полтергейст и отпустил девочку.
— Ладно, гоббл. Гоббл-гоббл.
Все изумленно уставились на Тыквера. Похоже, он вел с полтергейстами какие-то переговоры.
Наконец призрак раздраженно глянул на Мэй и остальных:
— А можно без посторонних?
Сбитые с толку, друзья отошли шагов на двадцать в сторону.
Вскоре Тыквер присоединился к ним:
— Они говорят, что могут нам помочь.
— Банна-ванна-фофанна! — закричали полтергейсты из-за его плеча. Тыквер захохотал, хлопая себя по коленкам.
— Что они сказали? — спросила Беатрис.
— Да так, ничего. — Тыквер прокашлялся и стрельнул глазами на завитые усы Фабио. — Просто шутка.
— Хорошо. Но что они предлагают? — Мэй все это начало надоедать.
— Я сказал, что мы идем на север. Они ответили, что могут перенести нас в рай. Тамошние духи очень смелые. Может, помогут нам добраться до гор.
Беа, Фабио и Мэй переглянулись и пожали плечами. В конце концов, рай — это не так уж и плохо.
— Даже не знаю. По-моему, полтергейстам верить нельзя, — сказал Беатрис.
— Хобл-гобл.
— Они говорят: чего еще ждать от привидения, кроме грубости. А еще — что полтергейстов никто не понимает, их не уважают и ущемляют в правах.
— Гоббл-гоббл.
— Вообще-то, — перевел Тыквер, — они организовали «Союз в защиту прав полтергейстов» и считают, что вас можно привлечь к ответственности за клевету.
