Редьярд Киплинг - Сказки и легенды
— Выгода номер два, — сказал двухцветный питон скал. — Ты не мог бы сделать этого своим носом-коротышкой. Как тебе кажется, не слишком ли печёт солнце?
— Да, — согласился слон-дитя и, ещё не успев подумать, что он делает, зачерпнул из серо-зеленой болотистой реки Лимпопо ила и намазал им свою голову; из ила получилась прохладная илистая шляпа; вода с неё текла за ушами слона-ребёнка.
— Выгода номер три, — сказал двухцветный питон скал. — Ты не мог бы сделать этого своим прежним носом-коротышкой. Ну а что ты скажешь насчёт колотушек, которыми тебя угощали? Опять начнётся прежнее?
— Прошу извинения, — сказал слон-дитя, — мне совсем не хочется этого.
— Не приятно ли будет тебе поколотить кого-нибудь? — спросил слоника двухцветный питон скал.
— Мне очень хотелось бы этого, — ответил слон-дитя.
— Хорошо, — проговорил двухцветный питон скал, — ты увидишь, что твой новый нос окажется полезным, когда ты вздумаешь поколотить им кого-либо.
— Благодарю, — сказал слон-дитя, — я это запомню, а теперь пойду домой, к моим дорогим родственникам, и посмотрю, что будет дальше.
Слон-дитя действительно пошёл к себе домой через Африку; он помахивал и крутил своим хоботом. Когда ему хотелось поесть плодов с деревьев, он доставал их с высоких ветвей; ему не приходилось, как прежде, ждать, чтобы плоды эти падали на землю. Когда ему хотелось травы, он рвал её с земли и ему не нужно было опускаться на колени, как он делал это в прежнее время. Когда его кусали мухи, он срывал с дерева ветку и превращал её в опахало; когда солнце жгло ему голову, он делал себе новую прохладную влажную шляпу из ила или глины. Когда ему делалось скучно, он пел, вернее, трубил через свой хобот, и эта песня звучала громче, тем музыка нескольких духовых оркестров. Он умышленно сделал крюк, чтобы повидаться с толстой гиппопотамихой (она не была в родстве с ним), и сильно отколотил её хоботом, чтобы посмотреть, правду ли сказал двухцветный питон скал. Весь остаток времени он подбирал с земли дынные корки, которые побросал по дороге к Лимпопо. Он делал это потому, что был очень опрятным животным из рода толстокожих.
В один тёмный вечер слон-дитя вернулся к своим дорогим родственникам, свернул свой хобот в кольцо и сказал:
— Как вы поживаете?
Все они были очень рады повидаться с ним и тотчас же сказали:
— Подойди-ка поближе, мы отшлёпаем тебя за твоё неутолимое любопытство.
— Ба, — сказал слон-дитя, — я не думаю, чтобы кто-нибудь из вас умел драться; вот я умею колотить и сейчас научу вас этому.
Тут он выпрямил свой хобот, ударил двоих из своих милых родственников, да так сильно, что они полетели кувырком.
— Чудеса, — сказали они, — где ты выучился такой штуке? И скажи на милость, что ты сделал со своим носом?
— Крокодил устроил мне новый нос, и это случилось на берегу большой серо-зеленой болотистой реки Лимпопо, — ответил слон-дитя. — Я его спросил, что у него бывает на обед, а он за это вытянул мой нос.
— Какое безобразие! — заметил бабуин, волосатый дядя слонёнка.
— Некрасив-то он некрасив, — сказал слон-дитя, — но очень удобен, — и, говоря это, слонёнок обхватил хоботом одну ногу своего волосатого дядюшки, поднял его и посадил в осиное гнездо.
После этого дурной слонёнок долго колотил всех своих дорогих родственников, колотил до тех пор, пока им не стало очень жарко. Они были донельзя удивлены. Слонёнок подёргал своего высокого дядю страуса за его хвостовые перья; поймал свою рослую тётушку жирафу за её заднюю ногу и протащил её через колючий терновый куст; когда его толстая тётка, гиппопотамиха, покушав, отдыхала в воде, он приставил свой хобот к самому её уху, крикнул ей два-три слова, в то же время пустив несколько пузырьков через воду. Но ни в это время, ни позже, никогда никому не позволял обидеть птицу колоколо.
Наконец, все милые родственники слонёнка начали так волноваться, что один за другим побежали к берегам большой серо-зеленой болотистой реки Лимпопо, затенённой деревьями, от которых веет лихорадкой; каждый из них хотел получить новый нос от крокодила. Когда они вернулись домой, они уже не колотили друг друга; дядюшки и тётушки не трогали также и слонёнка. С этого дня, моя любимая, у всех слонов, которых ты увидишь, и у всех, которых не увидишь, есть предлинные хоботы, совершенно такие, какой появился у любопытного слонёнка.
ПРОСЬБА СТАРОГО КЕНГУРУ
Нашему старому кенгуру было вечно жарко; но в те времена, о которых я говорю, он был совсем другим зверьком и бегал на четырех коротеньких ногах. Шкурка у него была серая, пушистая, и он отличался гордым нравом. Странно, он больше всего гордился тем, что танцевал на горной площадке в центре Австралии. Вот однажды у него так закружилась голова, что он пошёл к маленькому австралийскому богу Нка.
Пришёл он к Нка в шесть часов утра и сказал:
— Пожалуйста, сделай так, чтобы к пяти часам пополудни я перестал походить на всех остальных животных.
Нка сидел на песке, услышав же просьбу старого кенгуру, подскочил и крикнул:
— Убирайся!
Здесь нарисован старый кенгуру; ты видишь, что тогда он совсем не походил на своих теперешних родичей и бегал на четырех коротких ногах. Я сделал его серым, пушистым, и ты поймёшь, что он очень горд, потому что на его голове венок из цветов. Он танцует на камнях в середине Австралии, в шесть часов утра, перед завтраком. Солнце только что встаёт, значит, дело происходит действительно в шесть часов. Существо с огромными ушами и открытым ртом — маленький божок Нка. Нка очень изумлён, потому что он никогда не видывал, чтобы какой-нибудь кенгуру танцевал таким образом. Маленький Нка только что сказал: «Убирайся!» — но кенгуру так занят своими танцами, что ещё не понял его слов.
У кенгуру нет настоящего имени. Прежде его звали «Топтун», но из гордости он отказался от этого имени.
Старый кенгуру, танцующий перед маленьким божком Нка
Кенгуру был весь серенький, пушистый и гордился тем, что танцевал на скале в середине Австралии. Он пошёл к богу побольше, которого звали Нкинг.
Он пришёл к Нкингу в восемь часов после завтрака и сказал:
— Пожалуйста, сделай меня непохожим на всех остальных зверей и, кроме того, устрой так, чтобы меня знали решительно все, и все это к пяти часам пополудни.
Нкинг сидел в норке, и, услышав, что ему говорит кенгуру, он выскочил из неё и закричал:
— Убирайся!
Кенгуру был серенький, пушистый и у него была странная гордость: он гордился тем, что танцевал в центре Австралии. Подумав, он пошёл к большому богу по имени Нконг.
Пришёл он к нему в девять часов, до обеда, и сказал:
— Сделай так, чтобы я не походил на всех остальных зверей; сделай так, чтобы все обращали на меня внимание, чтобы за мной гонялись, и все это — к пяти часам пополудни.
Нконг купался в солёной воде; услышав просьбу кенгуру, он сел в воде и закричал:
— Хорошо, сделаю!
Нконг позвал динго, жёлтого пса динго, зверя вечно голодного и пыльного. Динго спал на солнышке, но проснулся. Нконг показал ему кенгуру и сказал:
— Динго, проснись, динго! Видишь господина, который танцует на песке? Он хочет прославиться, хочет также, чтобы за ним гонялись. Беги за ним, динго!
Динго, жёлтый пёс динго, вскочил и сказал:
— Гонять этого зверька, не то кошку, не то кролика? Хорошо!
И динго, жёлтый пёс динго, вечно голодный и грязный, побежал. Он гнался за кенгуру, открыв пасть широко, как совок для каменного угля.
А гордый кенгуру мчался на своих коротких четырех лапках и слегка подпрыгивал, как дикий кролик.
Вот, моя любимая, и конец первой части рассказа о кенгуру.
Кенгуру бежал через пустыню; бежал он через горы, бежал через солончаки, бежал через тростниковые заросли, бежал через рощи синих камедных деревьев, бежал через чащи араукарий, бежал так долго, что у него заболели передние ноги.
Вот как!
А динго, жёлтый пёс динго, вечно голодный, преследовал его, раскрыв пасть широко, как мышеловку; он не догонял кенгуру, но и не отставал от него.
Вот как!
Кенгуру, старый кенгуру, все бежал. Бежал он через рощи деревьев, бежал по высокой траве, бежал по траве короткой, перебежал через тропики Рака и Козерога, бежал, пока наконец у него не заболели задние ноги.
Вот как!
И динго бежал, жёлтый пёс динго; голод все больше и больше мучил его, и его пасть открылась широко, как конский хомут; он не догонял кенгуру, но и не отставал от него. Так прибежали они к реке Волгонг.
Надо тебе сказать, что на этой реке не было моста, не было и парома, и кенгуру не мог перебраться на её другой берег, поэтому он поднялся на свои задние лапы и стал прыгать.
Прыгал он через камни, прыгал через кучи песка, прыгал по пустыням Средней Австралии. Прыгал, как прыгают кенгуру.
Сперва он делал прыжки в один ярд; потом в три ярда; потом в пять ярдов; его ноги становились сильнее; его ноги становились длиннее. Он не мог отдохнуть и подкрепить свои силы, хотя ему нужно было поесть и полежать.
