Худайберды Тухтабаев - Конец Желтого Дива
Мы, нижеподписавшиеся, обращаемся к Вам, товарищ начальник, с просьбой помочь, наконец, навести порядок в кафе № 12.
Камбаров, Касымов, Кадыров и другие».Это заявление я взял с собой в общежитие и столько раз перечитал, что, поверите ли, выучил наизусть. Выучить-то выучил, но с какого конца подступиться к делу?.. В конце концов решил просто пойти в это самое кафе пообедать, посмотреть, правда ли так плохо готовят. Если плохо, сниму с каждого блюда контрольные пробы и доставлю в Главную городскую лабораторию для анализа.
Кафе находилось у площади Победы, на первом этаже высотного дома. Народу полно, точно у билетных касс вокзала. Для начала проверил витрины с имеющимися в меню блюдами. Все на месте. На ценниках написано: котлеты — 42 коп., лагман — 38 коп., плов — 63 коп. Ничего не скажешь — все выставлено умело, привлекательно, хоть и сыт, сразу набегают слюнки.
Прошел в буфет. Здесь орудовал квадратный парень с красным, как свекла, лицом. Со лба, с двойного загривка струйками сбегает пот, на голове торчит сломавшийся пополам белый колпак. Руки парня порхают, как птицы: одному наливают стакан вина, другому подают пирожки с рисом, третьему отвешивают конфет… И ни к чему не придерешься: продавец и покупатели взаимно вежливы.
Решил посмотреть, как работает касса. За аппаратом сидела девчонка лет семнадцати — восемнадцати, такая худущая, такая хрупкая, точно ее не кормили с тех пор, как поступила работать в это кафе. Но ее нежные пальчики работали с такой неописуемой ловкостью, что я загляделся.
— Вам чего? — прощебетала кассирша, когда дошла моя очередь.
— Порцию лагмана.
— Хлеб берете?
— Нет.
— Тридцать восемь копеек. — Девушка протянула мне чек.
Я подал ей две монетки по двадцать копеек. Махнул рукой:
— Сдачи не надо.
Девушка положила передо мной две копейки.
— Берите свои деньги. Пригодятся.
Получив лагман, я сел в сторонке, приготовился есть. Не успел поднести первую ложку ко рту, как к моему столу подошел представительный мужчина. В одной руке он нес тарелку с котлетами, в другой — с шавлей.
— Свободно?
— Пожалуйста.
Человек сел напротив меня. Кого-то он очень напоминал мне. Кого же это? Постой, постой… Длинная лапша лагмана чуть не застряла у меня в горле: это же… это же точная копия Янгока-кары, моего «наставника» на «святом месте», которого я помогал разоблачить. Я еще раз взглянул на своего соседа. Не-ет, у Янгока-кары была длинная окладистая борода, в руках — четки, на голове — чалма с корзину величиной. Правда, я видел его и в другом обличье, когда он был чисто побрит, при галстуке и шляпе. Но ведь столько лет прошло… Нет, нет! Это другой человек. Я ошибся. И вид такой честный-пречестный…
— Тфу! — фыркнул человек, громко ударив ложкой по тарелке. — И это называется еда!
— Признаться, я тоже сижу, не могу съесть свой обед, — поднял я голову. — Не лагман, а помои.
— Просил их дать котлет, а они вроде подсунули мне подмоченные куски хлеба, — продолжал возмущаться сосед.
— А в лагмане нашинкованное мясо заменили баклажанами, — подлил я масла в огонь.
— Воруй, воруй, но знай же меру, жулик! — совсем стал выходить из себя мой сосед.
Так, слово за слово, мы перебрали косточки директору кафе, повару, даже бедную истощенную кассиршу не обошли.
— Вот вы — сотрудник милиции, — продолжал негодовать мой сосед, — скажите мне, почему не принимаются решительные меры против этих воров и хапуг?
— Почему же, мы предпринимаем…
— Нет, никаких мер вы не принимаете, — наступал собеседник. — Получите жалобу, почешете в затылке и положите под сукно. И мимо безобразий проходите, глядя в сторону.
— Нет! — вспылил я и постучал ложкой по тарелке с недоеденным лагманом. — Я и пришел сюда, чтобы прекратить это безобразие!
— Ой, что-то не верится…
— Сейчас поверите. Вот, в кармане у меня жалоба трудящихся лежит.
— Значит, будет дело?
— Будет.
— Тогда пойдемте со мной. Здесь есть тихое местечко, где можно спокойно потолковать.
Я очень обрадовался, что нашелся человек, который поможет мне. И это почти не удивило меня. Ведь я вообще такой, везучий: как возьмусь за что-нибудь, так дело само по себе катится вперед.
За общим залом кафе находилась небольшая комнатка. Мы вошли в нее и мой спутник захлопнул за собой дверь.
— Давайте вначале познакомимся: меня зовут Адылом, фамилия — Аббасов.
— Сержант Хашимджан Кузыев.
— Очень приятно, уважаемый Хашимджан. Я — самый несчастный человек на свете, дорогой, потому что я директор этого кафе.
— А?! — Я невольно вскочил с места.
— Не бойтесь, — мягко положил несчастный директор пухлую руку мне на плечо. — Я не собираюсь мешать вам выполнять свой долг. Наоборот, хочу помочь. Я, братишка, очень одинок, один против целой шайки, целой банды! Мне помощь нужна, помогите мне. Шесть месяцев уже как я здесь директором, и все шесть месяцев я тщетно бьюсь над тем, чтоб еда наша стала вкусной. Но здесь оказались два повара, отъявленные мерзавцы и мошенники: один специалист по национальным блюдам, другой — по европейским. Оба считаются главными. У каждого по пять помощников, считайте, пять верных подручных. Говорят, где собралось десять шайтанов, там нечего делать одному ангелу. Так и я: не могу справиться с ними. Под конец не вытерпел: подговорил людей, питающихся у нас, написать жалобу в Городскую торговую инспекцию. Написали. А что толку? Разве простым выговором уймешь их?.. Товарищ сержант, могу я довериться вам полностью?
— Кому же вам доверять, как не милиции?
— Спасибо, тысячу раз вам спасибо, дорогой. Я хочу вам доложить, что те повара, о которых я говорю, ежедневно уносят отсюда по сто рублей в кармане. Помощники загребают поменьше, по двадцать пять рублей.
— Да ну-у? — не поверил я.
— Истинная правда, могу поклясться. Эти негодяи способны подкупить кого угодно. Боюсь… простите, Хашимджан, все мы люди… боюсь, как бы они и вас…
— Хашимджан Кузыев не из тех, кто продается! — резко перебил я директора, ударив кулаком по столу.
— Нет, я этого не говорил. Просто хочу предупредить, чтобы вас случайно не охмурили.
— Мы еще посмотрим, кто кого охмурит!
— Я вижу, вы — крепкий парень. Даже глаза сверкают ненавистью и отвагой. Молодой вы еще, пламенем горите, пламенем! Так слушайте дальше. После первой неудачи я снова взялся за дело, как говорится, засучив рукава. Попросил трудящихся еще раз написать жалобу. И отправить ее не куда-нибудь, а в милицию, в ОБХСС! Там-то уж, сказал я, не найдешь равнодушных людей, тем паче — взяточников! Дайте-ка мне это заявление…
Я выхватил из кармана заявление трудящихся и протянул несчастному директору. Он развернул листки и принялся читать. А я, глядя на него, думал: «Бедный, бедный Адыл-ака! Конечно, что вы могли сделать один против десяти прохиндеев, которые надуют самого шайтана?! Что ж вы, не могли сразу придти к самому Усманову и все рассказать? Но ничего, и теперь еще не поздно, ведь есть на свете я. Мы им прижмем хвосты!»
Мне захотелось сказать этому бедному, загнанному человеку какие-то теплые слова, подбодрить его, поднять дух.
— Вот этих людей я знаю хорошо, — проговорил Адыл-ака, возвращая мне жалобу. — Камбаров работает зубным врачом. Мастер своего дела, любой зуб, хоть больной, хоть здоровый, может вырвать с первого раза. Кадыров — хирург. Похож на вас: любит справедливость, честен… Ну, а теперь давайте перейдем к делу.
— Я готов.
— Когда вы думаете взять пробы с блюд для анализа?
— Я думал, завтра…
— Нет, это не годится. Пробы надо брать в субботу или воскресенье. Ибо в эти дни у всех контролирующих учреждений выходной. Именно потому в эти дни наши жулики наглеют: воруют в три-четыре раза больше, чем обычно. Как в пословице: тащи все, что можешь, пока сторож спит. Кроме того, товарищ сержант, в другой раз не допускайте такой оплошности.
— Какой оплошности?
— Вы вошли в кафе и прямо направились проверять цены блюд на витрине. Даже я тотчас догадался, с какой целью вы пришли. А повара могли заметить это гораздо раньше меня, это народ битый-стреляный. Поэтому-то я и поспешил, боясь, что они обведут вас вокруг пальца. Мой вам совет на будущее: пошлите сперва кого-нибудь взять пробу с блюд, а потом — коршуном — и хватайте воров за руку!
— Спасибо. Учту ваши советы, — сказал я, искренне радуясь, что натолкнулся на такого блогожелательного, доброго человека.
— Еще, товарищ сержант, что я хочу сказать, — продолжал директор. — Здесь заведены две книги жалоб. Одну выдают, когда люди желают писать благодарности, по ней и получают премиальные, другая — для жалоб, но ее никогда никому не показывают. Оба книги хранятся у буфетчика. Товарищ сержант, еще об одном хочу вам сказать. Только пообещайте не отказывать мне.
