Галина Александрова - Путешествие домовёнка Кузьки
Проснулся и понял, что скучает он по дому — нет мочи. И пришло непутевому домовенку в голову, что лучше дома — нет места на свете. Что зря он скучал и зевал от тоски, когда со своими друзьями встречался, старый друг лучше новых двух.
— Ну, нагулялись, набаловались — пора и честь знать! — решил Кузя и в дорогу засобирался.
Засобирался и глядь — а он в яме! Посмотрел он на стенки — а они высокие да крутые никак не выбраться. Старался, карабкался — никак. Да еще и сундук все тяжелее и тяжелее с каждым разом становился — никак не поднять.
Сел домовенок на сундучок, пригорюнился.
— Что же теперь мне тут — век вековать? Стану теперь вместо домового — ямным? Не согласен я на это, не согласен! Кто меня будет тут пирогом угощать, я спрашиваю? Я без пирога жить отказываюсь! — возмутился Кузька и даже ногой притопнул.
Возмущайся не возмущайся, а из ямы выбираться надо. А как? Стал Кузя думать и по яме взад-вперед бегать. Бегал-бегал и видит — а в яме-то нора! Подошел Кузька бочком, подкрался аккуратненько. А вдруг оттуда кто выскочит да схватит за бок? Заглянул Кузя в нору — темно, хоть глаз коли.
— Эй, кто здесь живет? Выходи, знакомиться будем! — прогудел Кузя в темноту.
Никто ему не ответил, даже эхо.
Значит, хозяин ушел прогуляться решил Кузя. Присел он возле норы и стал думать-размышлять:
— Если я в нору залезу, куда-нибудь я попаду. Это хорошо, потому что в яме мне сидеть надоело — скучно здесь. Если хозяина нет дома, то я посмотрю только — и назад. Вряд ли он обрадуется, что кто-то к нему в гости непрошено пожаловал. Разозлится — и съест меня. Нет, не пойду в нору! А если я здесь останусь, он все равно придет и меня съест. Куда ни кинь — всюду клин! А, была не была! Все равно пропадать! Пойду.
И пошел. Вошел в нору — а там тьма-тьмущая.
— Эх, мать честная! Как же тут идти-то? Я и ног своих не вижу. А коли ног не видно — как идти? — проворчал Кузька.
И вспомнил, что у него есть светлячок. Достал его из уха, потер рукавом, чтобы ярче блестел, и выпустил. Светлячок худо-бедно, да осветил Кузьке путь-дорогу.
— Вот так-то лучше! — обрадовался Кузьма, подбоченился и смело зашагал в темноту.
Нора сначала шла прямо, а потом вдруг запетляла, закружила. То вверх она пойдет, то вниз. Потолок то поднимется, то опустится. С него то корни свесятся, то камешки посыплются. Страшно Кузе, но что делать? Пути назад нет. Зато вперед пути еще — сколько хочешь.
— Какая длинная нора! — удивился Кузя. — Просто змея какая-то, а не нора! А вдруг это и вправду змея? А я внутрь ее залез и теперь не выберусь?
От этой мысли домовенку стало страшно-страшно. А тут вдруг и светлячок потускнел. Помигал-помигал и погас. Ведь светлячки не могут долго гореть без солнышка.
— Вот тебе и здрасте, остановился в темноте Кузя. — Как же я дальше пойду?
Оглянулся — сзади темно. И впереди — тоже темно.
— Лучше бы в яме остался — там хоть солнышко видно! — заплакал домовенок.
Поплакал, слезы утер и стал думать да гадать, что же дальше делать. И вдруг видит — вдали что-то засветилось. Обрадовался Кузька, сундучок подхватил и бежать что есть мочи. Бежал-бежал, аж задохнулся. Свет все ближе, все ярче. Выбежал Кузьма в просторную пещеру. А в пещере маленькие горбатые человечки. Не успел Кузя их рассмотреть, как бросились они на него, на землю повалили и на голову мешок надели.
— Вот это да! Не успели человека накормить, напоить, в баньке попарить и расспросить, а уже в жмурки играть вздумали! — удивился Кузька.
Но играть с ним никто и не думал, подняли его на ноги и повели куда-то. Кузька от страха в лямки от сундука вцепился мертвой хваткой — а вдруг отнимут? И только успел об этом подумать — стал кто-то у него сундучок волшебный со спины стаскивать. Кузька зубы стиснул, руки сжал — нельзя ему было с сундучком расставаться, последняя это надежда была и опора. Подергали-подергали за сундучок и перестали. Решили, видимо, что тот к Кузьке намертво прирос, как домик к улитке.
Походили они все вместе, побродили и пришли куда-то. Остановились и стали железом греметь, ключами лязгать. Потом снова куда-то пошли. Шли-шли, шли-шли. И снова остановились. Тут почувствовал Кузя, что взяли его за белы рученьки и за быстры ноженьки и стали на них оковы тяжкие надевать.
— Куда?! А ну-ка, отпустите меня! Я не согласен! Я так не играю! — завопил домовенок.
Но держат его крепко, не отпускают. И на его крики не отвечают, только посмеиваются злобно и шипят, как ошпаренные кошки.
— Ну и гостеприимство в вашей стране! Ну и хлебосольство! Я к вам больше не пойду ни за какие коврижки. И друзьям своим строго-настрого запрещу даже приближаться к вашему страшному подземелью! — продолжал возмущаться домовенок, задыхаясь и чихая от пыли в мешке.
Наконец мешок с его головы сняли. Увидел домовенок, как плохи его дела. Вокруг стояли злые маленькие карлики, горбатые и сморщенные. У каждого в руках была плетка-семихвостка, а изо рта торчал желтый клык. Приковали они Кузю к каменной стене на длинную тяжелую цепь.
— Эк, чего придумали! Что я вам, Тузик какой-то на цепи сидеть?
Только не стали его слушать карлики, а дали в руки тяжелую железяку и повели куда-то. Привели в каменную шахту и заставили стену рубить — камни-самоцветы добывать.
Плакал домовенок и причитал:
— Не буду я это делать! Не умею! Я лучше полы подмету да пшено переберу! Отпустите меня на солнышко, я вам пригожусь!
Только злобные карлики как глухие. Не слушают воплей, не жалобятся. Только плетками помахивают, грозятся. Стал Кузя железякой махать — а куда денешься?
Постояли рядом с ним мучители, головами покивали и отправились восвояси. Отошли они подальше, домовенок железку бросил, им вслед плюнул, сел и стал свою судьбу обдумывать.
А попал наш Кузя в рабство к злобным троллям, которые живут под землей, богатство копят и всему живому зло причиняют. А того, кто забредает к ним во владения, съедают вместе с косточками или в рабство берут, на тяжелые работы отправляют.
Этого Кузька не знал. Но понял, что тут ему придется несладко — пирога не дадут и спать на перину не уложат. Поэтому надо на свободу выбираться — а как?
Вдруг смотрит — бегут мимо два странных зверька. Сами маленькие, лапки коротенькие и коготочками цок-цок. Шерстка у зверьков густая да блестящая, ушки маленькие, мордочки хитрые, глазки блестят, а зубы длинные и острые. Бегут зверушки и друг с другом перепискиваются, будто разговаривают.
Стало Кузе интересно, о чем таком эти зверьки пищат — может, что полезное можно у них подслушать. Вспомнил о подарке дочки лесного царя, полез в сундучок, нашел там чешуйку и под язык ее положил. И правда — стал он разговор тех зверюшек понимать.
— Вот ужас-то! — говорит одна. — Скоро эти тролли все подземелье перекопают, нас всех на землю выселят!
— Ужас, ужас! — верещит вторая. — На земле нам — смерть!
— Вот еще одного работничка нашли. Вон какой здоровый — быстро к нашему дому нору прокопает! — снова начала первая.
— И нам негде будет жить! Ужас-ужас! — отозвалась вторая.
— Я бы сам рад не копать, но меня злые карлики заставляют, — заговорил Кузя на их языке.
Зверюшки аж на месте подпрыгнули — так они удивились. Остановились на месте, свои умные мордочки на Кузю подняли и ждут, что он дальше скажет.
— Кто вы такие, милые зверьки? — спросил добрый Кузька.
— Мы камнеедки! — хором отвечали они. — Мы точим камни и превращаем их в землю, чтобы деревьям было куда корни отращивать! Мы живем под землей, белого света боимся. Тролли наши камни дробят и свои подземные замки из них строят. Так мы скоро совсем без работы останемся — как деревья в лесу расти будут?
— А зубы у вас крепкие? — засомневался Кузя.
— Крепкие, крепкие, — запищали камнеедки и в доказательство зубами защелкали-заклацали.
— А сможете вы вот эту цепь перегрызть?
— Конечно, сможем! — закивали головой зверьки. — А зачем?
— Перегрызете цепь — я уйду, и никто ваше жилище не тронет.
— Согласны, согласны! — запищали камнеедки и стали немедленно грызть тяжелую цепь.
Так они старательно это делали, что скрежет стоял и железные опилки вокруг разлетались. Кузя уже испугался, что на шум все тролли сбегутся. Но тут цепи жалобно звякнули и упали.
— Спасибо! — сказал Кузя и поспешил прочь.
Камнеедки помахали ему вслед лапками и тоже убрались подобру-поздорову. Никто не хотел с троллями встречаться. А Кузя бежал по коридорам без оглядки. Боялся он, что тролли за ним в погоню кинутся и за испорченную цепь с него спросят. Бежал по темноте, спотыкался, пока не устал и не упал замертво. Полежал, отдышался и думает как же дальше из этого места выбираться? Узнать бы, в какую сторону идти. Да как узнаешь — темно опять. Ни лучика, ни искорки, ни звука.
