Иан Уайброу - Сурикаты-сумасброды. Невероятно смешные приключения в пустыне
Остальные малыши тоже приуныли и повесили носы.
— А ну-ка бодрее! — потормошил их дядюшка Кураж. — Все мы целы и невредимы, а это главное. И ещё вы усвоили важный урок по выживанию, а это тоже не шутки. Видите, всё случилось не напрасно! Чтобы в другой раз не ошибиться, зазубрите правило:
Нас опасность поджидает на земле и в небесах.
Стоит только зазеваться — не успеешь крикнуть «ах».
Сурикат, запомни крепко: уцелеет только тот,
Кто сначала оглядится, а потом уж есть идёт!
Запомнили? То-то же! А теперь — завтракать!
— Уррраа-а-а! — хором завопили малыши. Дядюшка победоносно задрал хвост, помахал им, будто флагом, и повёл сурикатиков туда, где водились самые вкусные ящерки и насекомые.
Глава шестая
Когда наступил час следующего выхода на свет, Хвостику, Яе и Крошке Чудику было позволено присоединиться к остальному племени и греть брюшко на солнце вместе со всеми. Малыши проделали всё как подобает. Ах, как им хотелось заслужить королевскую похвалу! Но королева Бессердечная окинула их ледяным взглядом, а король Ловкач презрительно фыркнул — только и всего. Ну а наследники престола показали себя настоящими грубиянами. «Так и лезут на глаза! Подумаешь, мелкота! — потешались принцесса Цап, принц Хватайка, принц Клычок и принц Острозуб. — Брюшки голые[1] лапки квёлые!»
Погрев животы на солнце, Остроглазые отправились на поиски пропитания. А дядюшка Кураж вновь принялся учить малышей уму-разуму, не отходя далеко от норы. На этот раз он решил, что сегодня очередь Хвостика и Яи тренироваться в Озирании Окрестностей. Они помчались к Горбатому Дереву и проворно взобрались на самую макушку. А Крошку Чудика дядюшка повёл учиться искусству охоты.
Чудик понюхал сухой белый песок, от которого так и веяло жаром.
— Самая вкусная наша еда там, где мокрее, таится всегда! — провозгласил он, прилежно повторяя дядюшкин урок.
— Верно, малыш. А где мокрее? Где песок влажный? Под сухим песком, вначит, надо копать! Смелее. Ты наверняка проголодался.
Крошка Чудик и вправду готов был подкрепиться, поэтому копал он от души — только песок летел. Вскоре он добрался до сырого песка — не белого, а жёлтого. Этот песок лежал плотнее и на ощупь был прохладнее. Дядюшка тем временем вертел головой, зорко следя своим единственным глазом, не грозит ли откуда опасность.
— Будьте начеку! Поглядывайте, покрикивайте! — велел он Хвостику и Яе, которые ловко сидели на дереве.
Вскоре Крошка Чудик поймал первую сороконожку и с аппетитом её уплёл. Ух какая вкусная она оказалась! Чудик сразу почувствовал прилив сил. Жаль, что всего одна и такая маленькая. Лапки Чудика замелькали проворнее, песок полетел быстрее.
— Рассказывал ли я тебе, как однажды на Антилопьей Равнине наше племя схлестнулось с другим — с Твердохвостыми? — начал дядюшка.
Но Чудик слишком проголодался и, занятый охотой, даже ухом не повёл.
— Твердохвостые — крупные, могучие сурикаты, а хвосты у них не чета нашим, длинные да твёрдые, грозное оружие, — всё больше увлекаясь, продолжал дядюшка. — Окружили они нас со всех сторон, и было их в три раза больше. Негодяи надумали отвоевать наши лучшие норы! Слышал бы ты боевые вопли Твердохвостых! Видел бы ты их зубы! Но мы, Остроглазые, врагу так просто не сдаёмся. Я так и сказал своим подданным. Мы дали Твердохвостым бой! Как сейчас помню, вскарабкался я повыше — на муравейник… нет, на дерево… нет, забыл. Словом, забрался я повыше, аж голова закружилась, и как закричу страшным голосом…
— Ты только послушай, что несёт дядюшка! — хихикнула Яя и ткнула Хвостика в бок. — Опять вспоминает Дни Былой Славы. Яя сейчас лопнет от смеха!
— Зуб даю, он всё выдумал! — прошептал Хвостик.
А дядюшка вошёл во вкус:
— …и как закричу: «Верные мои подданные! В бой за наши норы! Выше хвосты! Щерьте зубы, вострите когти! Король Кураж поведёт вас в бой! Покажем врагу наш военный танец!»
Дядюшка между тем разошёлся не на шутку: распушившись, он скакал на задних лапах, топорщил хвост и устрашающе скалил жёлтые от старости зубы.
— Этот танец и вожаку Щелкунов пришёлся по душе — я ему сплясал, — пропыхтел утомлённый дядюшка Кураж. — А ещё помню, он смотрел, как я во главе племени гнал прочь гадюк! Главный Щелкун был поистине заворожён этим зрелищем. Он замер, приставив к глазам свою защитную коробочку, — думал, без коробочки наше великолепие его ослепит! Вот глупец-то! Ну-ка, ну-ка, тряхну стариной… Как же я ему сплясал? Что же я ему пел? — Дядюшка замахал хвостом и запрыгал на месте.
Топ-топ-топ! Прыг-прыг-прыг!
Сурикат плясать привык!
Перед боем пляшет он,
Чтоб врагам нести урон!
Плясками пугает змей!
Прыгай, силы не жалей!
С плясом мы идём на бой,
Глаз горит, а хвост — трубой!
Глядя на дядюшкин танец, Яя и Хвостик едва не свалились с ветки от смеха.
К счастью, дядюшка не заметил их веселья, потому что как раз в это мгновение Крошка Чудик изловил своего первого скорпиона. Разумеется, ядовитого. И очень, очень разгневанного.
— Ой, а что мне с ним делать? — пискнул озадаченный Чудик.
— Браво, юноша! С добычей! — поздравил его дядюшка. — Кстати, к вопросу о боевых танцах: скорпионы по этой части мастера!
Чудик поднёс сердитого скорпиона поближе к носу. А скорпион развернулся к нему хвостом, покружил взад-вперёд и изготовился к нападению.
— Берегись! — предупредил дядюшка Кураж. — Видишь, у него на хвосте жало? Замешкаешься — укусит!
Увы, было слишком поздно!
Скорпион разбежался и молниеносно вонзил своё страшное жало прямо в нежный нос Чудика.
— Ой-ой-ой, он меня тяпнул! — взвизгнул малыш.
— Тогда тяпни его в ответ! — велел дядюшка.
Яя и Хвостик с высоты дерева увидели, что творится внизу, и подняли крик:
— Ай! Ой! Караул! Он умрёт! — пищали они. — На помощь! Дядюшка, спаси Крошку!
— Оставайтесь на своих местах! — рявкнул дядюшка Кураж, не теряя присутствия духа. — Несите дозор! Наш Крошка Чудик и сам прекрасно справится. А заодно усвоит скорпионьи привычки и особенно боевой танец. Давай, малыш. Делай как он: вперёд — назад, вперёд — назад — и хвать его за жало. Смелей же, откуси ему хвост, пока он не укусил тебя снова.
Чудик потёр нос и глянул на обозлённого скорпиона. Скорпион крутился на месте, размахивал изогнутым хвостом и прицеливался, чтобы ужалить малыша второй раз.
— Не бойся, ты не умрёшь, — успокоил дядюшка Кураж перепуганного Чудика. — Больно, конечно, но скорпионий яд сурикатов не берёт. Лови его! Делай как он — и ты его победишь! Кто быстрей — тому победа, тот скорее пообедал!
Крошка Чудик заворчал: «Гр-р-р!» — и приблизил мордочку к скорпиону. Тот опять сплясал свой боевой танец и ринулся в атаку, но… промазал.
— Ха-ха! — радостно засмеялся Чудик и принялся повторять скорпионьи движения, чтобы обмануть врага. Вперёд — назад, вперёд — назад. Он то приближал нос к самому скорпионьему жалу, то отводил. А когда скорпион кинулся на него в третий раз, Крошка Чудик клацнул зубами и откусил скорпиону хвост. Щёлк! — и настал скорпиону конец. А Крошка зачавкал, очень довольный деликатесом.
— Вкусно! — с набитым ртом сообщил он дядюшке.
А высоко-высоко в синем небе над пустыней — слишком высоко, чтобы спикировать и напасть на сурикатов, — кружил Свирепый Сыч, он же Бесшумный Враг. Сыч наблюдал за тем, что творилось внизу. Рана, которую нанесли ему острые зубы суриката, всё ещё ныла. И шрам всё ещё не затянулся. И проплешина в роскошном оперении, гордости Сыча, так и не заросла. А зловредный кусачий сурикат — вон он, живёхонек, хоть и одноглазый.
— Уху-ху-ху-хууу! — раздался громкий клич Сыча с высоты.
Дядюшка Кураж замер. Он понял, что значит этот клич.
«Берегись! — грозился Сыч. — Ты сполна заплатишь за мои пёрышки! Поймаю — и второй глаз выклюю!»
Глава седьмая
Маленькие сурикаты оказались прилежными и старательными учениками. Когда они в третий раз вышли на солнце, у них уже получалось греть живот и не шлёпаться наземь, и не качаться — даже у Крошки Чудика. Научились они и стоять в дозоре, и добывать пропитание, вылизывать свою шубку и искать друг у друга блох, а ещё — защищаться от внезапных наскоков детёнышей постарше. Теперь они выглядели как настоящие Остроглазые, а благодаря королю и пахли как настоящие Остроглазые. Но вот беда: Крошка Чудик, Яя и Хвостик по-прежнему ощущали, что всему остальному племени они не нужны.
Хвостик томился от скуки. Что за интерес всё время пастись у входа в нору, когда вокруг столько неисследованного? Почему нельзя попутешествовать?
