Кай Умански - Ведьма Пачкуля и сумасшедшие каникулы
В сером полумраке клубился предрассветный туман. На самом краю продуваемого всеми ветрами грязьеводского пирса стояла ограждения одинокая фигура. Скотт Мертвецки, популярнейшая некогда звезда сцены и экрана, смотрел на море. Его плащ раздувался и трепетал на ветру, солнечные очки впивались в бледное худое лицо, отчего у Скотта Мертвецки слезились глаза.
Кроме Скотта да двух здоровяков Йети, шустро собиравших прилавок с хот-догами, на пирсе никого не было. Кафе-мороженое, тир, кокосовый кегельбан, «Зеркальная комната», «Дом с привидениями», кабинка гадалки и сувенирная лавка — все пустовало в этот ранний час.
Над головой Скотта в сером небе, канюча, нарезали круги чайки. Внизу, между досками, пенистые волны плескались о поросшие морскими уточками[1] опоры пирса. За спиной Скотта возвышался Павильон — обветшалое здание с круглой крышей, облупившейся краской на стенах и потрескавшимися гипсовыми херувимами, которые давно утратили носы. К главному входу вела широкая лестница, справа от входа висела афиша. На ней гигантскими буквами значилось:
Скоро премьера!
Летнее представление
с участием сногсшибательной Лулу Ламар
и
Зкота Маринецки
Мало того, что его написали последним, — еще и имя исковеркали. Скотт не мог смотреть на афишу без слез — по правде говоря, глаза у него слезились вовсе не из-за очков и ветра.
Бедняга Скотт. Слава непостоянна. В последнее время дела Мертвецки шли из рук вон плохо. Его последний фильм «Возвращение мстительных пуделей-убийц IV» с треском провалился. Зрители толпами обходили кинотеатры стороной, и картина побила все рекорды, став самым некассовым ужастиком в истории (сборы — 5 фунтов 25 пенсов; спасибо маме «звезды»), С тех пор в кругах шоу-бизнеса о Скотте Мертвецки все чаще говорили «ушел на покой», во всех остальных кругах это означает «безработный». Убогая роль в «Летнем придставлении» — первая работа, которую ему удалось получить за шесть с лишним месяцев.
Братья Йети собрали прилавок, и по пирсу разнесся запах жареного лука. У Скотта заурчало в животе. Он повернулся и зашагал к берегу.
Братьев Йети зовут Спаг Йети и Конф Йети, у них монополия на фастфуд в этих краях. Дрянные кафешки, пиццерии, бургерные — они управляются со всем. Спаг принимает заказы, Конф готовит. Кроме того, они обслуживают свадьбы и дни рождения. Создается впечатление, что они работают в сотне мест одновременно. Никто не понимает, как им это удается. Может, они клонировали себя каким-то таинственным йетинским способом. А может, просто очень быстро бегают.
— Нда-с? — спросил Спаг. Он как раз выковыривал вилкой грязь из-под когтей. Его брат в глубине палатки угрюмо резал помидоры.
— Будьте добры, хот-дог, любезный, — сказал Скотт, отсчитывая монетки.
— Придется маленько обождать, — сказал Спаг, разглядывая покупателя в упор. — Лук еще не пожарился.
Скотт недовольно прицокнул языком. Он не привык ждать еду. Раньше ему подавали обед, стоило щелкнуть пальцами. Но то было раньше — когда он был богат и знаменит и мог позволить себе роскошные кушанья в модных ресторанах. Теперь он беден и жалок, во власти волосатых увальней в заляпанных жиром жилетах.
— Мамма мия! Я тебя знаю! — вдруг завопил Спаг. — Ты Скотт Мертвецки, кинозвезда!
— Ну, вообще говоря, да. Это я, — признал Скотт и откинул со лба волосы.
— Эй, Конф, гляди-ка! — Спаг ткнул брата вилкой. — Тут Скотти Мертвецки! Здорово, Скотт! Мамуля обожала твои фильмы.
— Правда? — сказал Скотт и полез в карман за блокнотом, чтобы любезно дать автограф.
— Теперь-то она считает, ты просто отстой, — сообщил Спаг.
Скотт прикусил губу, сделал вид, что искал носовой платок, и промолчал. Такое с ним теперь случается сплошь и рядом. Одна пощечина за другой.
— В шоу, значит, участвуешь? — спросил Спаг, мотнув головой в сторону Павильона.
— Да, — подтвердил Скотт. Куда деваться-то.
— Не забыть бы не прийти, — сказал Спаг и прибавил с плотоядной ухмылкой: — Эта Лулу Ламарр шикарная, а? Согласен?
— Нет, — сухо ответил Скотт. — Не согласен.
Он сжал кулаки и отвернулся, чтобы Спаг не видел, как в нем вскипает черная ярость. Ох уж эта Лулу Ламарр! От одного ее имени колотит.
Когда-то она была его девушкой. В старые добрые времена, когда Лулу только начинала, а Скотт был звездой первой величины. А потом произошел тот неприятный случай на ведьминском конкурсе талантов, когда его возлюбленная не понравилась одной старой, дурно пахнущей ведьме — какое-то у нее еще было мерзкое имя — и та обозвала Лулу «заносчивой девицей» и заставила ее исчезнуть в облаке дыма!
Лулу не было много дней. А когда она наконец объявилась, то закатила ужасный скандал и ушла, хлопнув дверью, поклявшись, что никогда не вернется.
Оно бы и ладно — можно пережить, — только вот Лулу с бухты-барахты сделалась звездой, стала называть себя Сногсшибательной Лулу Ламарр и затмила Скотта Мертвецки по популярности! В мгновение ока ее имя оказалось у всех на устах, а о Скотте все забыли. Он в жизни не бывал так унижен.
— В каком отеле остановился, друг? — спросил Спаг, прервав его невеселые мысли.
Скотт собрался с духом.
— В «Ритце», где же еще, — надменно соврал он. — Все звезды там останавливаются.
Конечно, это была неправда. Скотт не мог позволить себе даже самую скромную гостиницу, не говоря уже о роскошном «Ритце». Говоря точнее, он едва наскребал денег на завтрак. А жил Скотт непосредственно в своей гримерной в Павильоне. Не то чтобы это была прямо гримерная — скорее чулан. Чулан, он же склад для всякого хлама, освещенный одной-единственной голой лампочкой, забитый ведрами, швабрами, старым реквизитом и пахнущий мышами. Скотт, конечно, пожаловался администрации — но толку-то.
А вот Лулу выделили настоящую, большую гримерную, со звездочкой на двери и зеркалом с лампочками по контуру, и просторным гардеробом для всех ее нарядов. А также роскошной кофемашиной.
— Твой хот-дог, — Спаг протянул ему сосиску.
А! Наконец-то. Скотт немного повеселел. Он с вожделением принялся за еду.
Как вы, наверное, уже догадались, хот-дог был ужасен.
Глава седьмая
Миссис Молотофф готовится
— Сирил! Ключи от кладовой у тебя?
— Нет, любовь моя, — обеспокоенно проблеяли из кухни.
— А где же они? Ты же знаешь, я не люблю, когда ключи валяются на виду, особенно учитывая, что скоро нагрянет орда ведьм.
Дверь открылась, и в столовую уверенно вошла миссис Молотофф, хозяйка «Вида на океан». Подбоченясь, она недовольно оглядела комнату. У миссис Молотофф большое красное сердитое лицо, а нос торчит тонким изогнутым клювиком. У нее глаза-бусинки и тяжелый взгляд, свои вечно поджатые губы она красит помадой зловеще-алого оттенка. Рыжие (чудовищное сочетание цветов) волосы уложены на макушке замысловатой башней.
Орлиным взором она сразу подметила ключи на столе.
— Ага! Вот они. Ты оставил их на столе, Сирил! Я так и знала, что ты оставил их на столе. Весьма неразумно с твоей стороны, Сирил, весьма неразумно.
Миссис Молотофф схватила ключи, сунула их в карман фартука и удовлетворенно похлопала себя по животу.
— Я очень сожалею, любовь моя.
— Еще б ты не сожалел. Думать боюсь, что может случиться, если эта шайка доберется до кладовой. Аж волосы на голове дыбом встают. Ты же знаешь этих ведьм. Чем ты тут занимаешься, Сирил?
— Считаю чайные листья, любовь моя.
— Так поторапливайся. Кровати еще не застелены. И что с меню для завтрака? Готово?
— Еще нет, любовь моя.
— Давай поживее. И не забудь, что я сказала. Вареное яйцо или гренка, а не и то и другое. Мы не можем работать себе в убыток. И, Сирил…
— Да, любовь моя?
— Простыни бери те, что похуже. В ванные по одному куску мыла. И по половине свечки на прикроватные тумбочки. Именно по половине, а не по три четверти. И не забудь, что я сказала. Размещение по трое в номере, если получится впихнуть четверых — впихивай. И чтобы в ванных никаких ведьминских помощников. Я все могу пережить, кроме летучих мышей в ванной. Если кто-то из них притащит с собой магические причиндалы, пусть сдают мне при заселении. Если увидишь что-нибудь подозрительное, немедленно докладывай. Я не потерплю в своем доме гоготания над котлами и прочей чепухи.
— Любовь моя, боюсь, ведьмы не слишком обрадуются…
— Ведьмы? Ха! Им меня не запугать. Видала я эту нечисть. Скелетов, зомби, троллей, всю их братию. Ведьмы не исключение. Будут соблюдать правила, как и все остальные!
Миссис Молотофф поправила плакат с правилами для постояльцев, висевший на видном месте рядом с каминной полкой, сурово оглядела стол, передвинула вилку на миллиметр влево и отправилась разбавлять водой апельсиновый сок.
