Иван Сокол - Про девочку, которая ничего не хотела уметь
— Все. А ты…
Снежок не успел договорить. Со страшным шумом и гамом налетела сорочья стая. Вещий Ворон стрелой взмыл вверх.
Стая с гамом погналась за ним, но две сороки отделились и бросились на Снежка.
— Вот он, чистюля!..
— Держи, держи его!
Схватить кота им не удалось. Но одна из нападавших оставила свой хвост в его лапах.
Тогда они принялись клевать Снежка с воздуха и звать на помощь.
Снежок со всех ног бросился к открытым дверям дома. Сороки не отставали.
— Лови его! Лети наперерез!
— Ну, попомнишь ты мой хвост!.. Дер-ржи!
На крыльце сороки настигли Снежка, чуть не сшибли его с ног, но кот ловко увернулся, юркнул в раскрытую дверь и захлопнул ее. Сороки больно стукнулись головами и, оглушенные, свалились на порог.
— Дура ты бесхвостая! — сказала, опомнившись, старшая, ощупывая лапой шишку на голове.
— Сама дура! — огрызнулась бесхвостая. Подумаешь, шишка!.. Где мой хвост?.. А!.. Он опять удрал!
— Удр-р-рал?.. Нет. Из дворца нет другого выхода. Покарауль на крыльце. Я полечу, доложу королеве…
— Покарауль ты, я и так без хвоста!
— Не можешь же ты показываться Грязнуле в таком виде…
— Ладно, лети… Посижу.
Одна из сорок полетела искать королеву, а вторая, которая уже познакомилась с кошачьими когтями, осталась, отодвинувшись, однако, подальше от дверей…
Снежок слышал их разговор и понял, что попал в ловушку. «Как мышь в мышеловку!» — подумал он и горько усмехнулся в усы…
Не зная, куда идти дальше, он остановился в коридоре, от которого разбегались в разные стороны другие коридоры, поменьше.
Внезапно до его слуха долетели странные звуки: «Хр-р-р… Хр-р-р…»
Снежок прислушался… Звуки доносились из-за ближайшего поворота. Осторожно подкравшись, кот выглянул за угол.
Возле больших дверей, когда-то белых, но давно уже захватанных грязными руками, стояли два больших грязевика. Они сладко спали, храпя и почмокивая…
Снежок подошел к самым их ногам. Ни один из грязевиков не шелохнулся. Кот пробрался к двери. Она была приоткрыта. Через небольшую щелку можно было попасть в комнату…
Дверь скрипнула, когда Снежок протиснулся в щель, но грязевики храпели так громко, что ничего не услышали.
В зале было полутемно, но это не помешало коту рассмотреть и корыто с грязью, и стол, и большой барабан в углу, и деревянный молоток…
Все это были вещи, которых можно было не бояться… Снежок понял, что попал во дворец. Как же пробраться в подвал и найти Васю? Жаль, не успел расспросить об этом Вещего Ворона…
Вдруг словно ураган налетел на дворец. Затопали по полу тяжелые шаги, с треском захлопали двери, зазвенели в окнах пыльные стекла…
Снежок со всех ног бросился в угол, спрятался за барабаном. И как раз вовремя.
Дверь с шумом распахнулась, в нее с огромной свитой разъяренных грязевиков вбежал пёстрый генерал Грязнила.
А городишко-то не очень…
Так подумала Таня, побывав с толпой ликующих грязевиков на нескольких улицах. Все дома имели плачевный вид. Железные крыши, краска с которых давно облезла, проржавели; стены были исцарапаны и изрисованы до самых окон; газоны заросли бурьяном, заборы покосились в разные стороны…
Лужи покрылись зеленой тиной.
Королева Грязнуля, гордо подняв голову, смотрела на все это пустыми глазами и победоносно улыбалась.
— Тебе нравится моё царство? — спрашивала она Таню на каждой улице.
Таня кивала головой и громко смеялась, когда какой-нибудь из неуклюжих грязевиков, поскользнувшись, шлёпался в лужу…
Толпа, между тем, все росла и росла.
Красные, черные и бурые грязевики, командовал которыми пёстрый, как попугай, генерал, на целую голову были выше тех, которые выбегали из домов. Те, другие, из белой глины, были ростом поменьше и все перепачканные. Они все время испуганно озирались, втягивая голову в плечи.
Причину этого Таня узнала очень скоро.
Когда среди общего веселья один из таких горожан оказался очень близко от носилок с Грязнулей, ближайший грязевик, свирепо оскалившись, стеганул его кнутом.
— Ох! — воскликнула Таня. — Ему же больно!
— Кому… больно?.. — равнодушно спросила Грязнуля, — Что такое больно?..
— Она Замарашку пожалела! — сказала Грязена, все время не спускавшая с Тани глаз.
— Ха-ха-ха!.. — захохотала Грязнуля. — Какая чепуха!.. Они рабы… Все Замарашки — наши рабы… Делают всё за тех, кто не умеет ничего делать и даже не хочет ничего делать… Они твои рабы, Таня.
Таня промолчала. Ей сделалось очень противно.
— Кар-раул!.. Кар-ра-ул! — раздался вдруг пронзительный крик, и над носилками, в которых сидели Грязнуля и Таня, заметалась взъерошенная Сорока. — Он пр-р-робрался!.. Он во двор-р-рце!!.
— Кыш! — рявкнула Грязнуля, и в глазах её вспыхнули злобные огоньки. — Чего ты там стрекочешь?!
— Кот!.. Там кот!.. Он спрятался в твоем дворце… Мы загнали его туда, а бесхвостая караулит…
— Какой кот? Откуда он попал сюда?!
— Вот с этой девчонкой…
— Это правда, Таня?
— Да. Это, наверное, мой Снежок… Скажи сорокам, чтобы они не гонялись за ним…
— Не гонялись?! — опять закричала Сорока. — О, моя королева! Он же чистюля!..
— Да, да! — вмешались в разговор и Грязнулины дочери. — Белый, как снег… Его нужно очернить.
Грязнуля резко вскочила на ноги, так что грязевики, державшие на плечах носилки, крякнули и присели: — Чистенькому ему нечего делать в моём дворце! Генерал!..
Она отдала приказание подскочившему к ней Грязниле, и тот с большим отрядом мигом исчез.
Следом двинулась вся процессия.
Вскоре вышли на площадь, и Таня увидела дом, под самой крышей которого виднелись кривые черные буквы — «дворец»… Ведь без этого никто не догадался бы, что это дворец.
Королева выпрыгнула из носилок, а грязнульки помогли выбраться Тане.
Во дворце не слышно было шума. Грязнуля решила, что кота уже поймали и куда-то заперли. Исчезли и сороки. Генерал тоже не появлялся…
— Все расходитесь по местам! — крикнула королева грязевикам. — Будьте особенно внимательны. У нас гостья, и я хочу, чтобы она навсегда осталась с нами…
Толпа разошлась. Остались только грязевики из красной глины, которые, пощелкивая кнутами, принялись ходить вокруг дворца.
— Я очень устала… — вздохнула Таня.
— О, детка, я понимаю, — погладила её по голове Грязнуля, чтобы еще больше испачкать волосы: — Сейчас пойдешь в свою комнату и хорошо отдохнешь… У нас ты можешь спать хоть целый день. Чем дольше, тем лучше. Девочки, проводите Таню!
Разноцветные девчонки взяли Таню под руки и повели во дворец.
— Вот твоя комната! — остановилась Грязава около одной из многочисленных дверей. — Мы знаем, что ты очень устала. Выспись хорошенько. А потом будешь делать только то, что захочется.
— И никто не станет меня ругать?
— О, нет!
Грязнуша открыла дверь и пригласила Таню войти.
Таня вошла, а грязнульки тотчас захлопнули дверь.
Таня осталась одна.
Комната, куда ее поместили, была небольшая и полутемная. В окна, закрытые тяжелыми пыльными шторами, едва пробивался свет. На столике возле деревянной кровати горела маленькая свечка. Желтый огонёк чуть вздрагивал, по скомканному одеялу и разбросанным подушкам змеились чёрные тени.
Может быть, в другое время Тане и стало бы страшно, но она уже столько насмотрелась и так устала, что сразу же упала на кровать и уснула.
Она не слышала, как дверь в комнату снова открылась и в неё на цыпочках вошла Грязена. Она открыла в спинке кровати потайной шкафчик, осторожно посадила туда черного сверчка, прикрыла и, погасив свечку, бесшумно вышла.
В двери щелкнул ключ. В комнате сгущался мрак.
Происшествие в кладовой
Когда Васю Синичкина, мальчика, который хотел умыться, бросили в кладовую, он прежде всего заставил себя заплакать.
Да, да! Именно заставил. Обычно он не любил этого делать, считая, что, не отучившись плакать, нельзя стать настоящим мальчишкой.
Но теперь — другое дело. Плакать было нужно: в бою с отрядом грязнилок Васе в глаза попало столько глины, что невозможно было поднять веки.
И Вася плакал. Слёзы текли по его щекам, оставляя полосы…
Когда стало можно смотреть, а глаза уже не щипало, Вася шмыгнул носом и глубоко вздохнул. Привыкнув к темноте, он стал старательно, одну за другой, ощупывать стены, но кроме дыры в углу, куда можно было просунуть только руку и откуда несло холодом, нигде не было не только щели, но даже трещины… Единственное подходящее для бегства отверстие — сквозное окошко в дверях — было загорожено толстой железной решеткой… Плохо дело!
Тогда Вася сел ни низкую скамеечку у самой стены и стал думать, что же с ним будет. Грязнуля, конечно, не простит его…
