Роальд Даль - Ведьмы
— Бабушка, — воскликнул я, — когда же мы уедем? Я просто не могу больше ждать!
— И я тоже, дорогой, — улыбнулась мне бабушка. Но когда до начала летних каникул оставалось всего три недели, произошло нечто ужасное. Бабушка заболела воспалением лёгких. Она была так слаба, что в нашем доме появилась опытная медицинская сиделка, чтобы было кому за ней ухаживать.
Доктор объяснил мне, что в наши дни, когда появилось столько сильных антибиотиков, воспаление лёгких (пневмония) уже не представляет опасности, как в прежние времена, но пожилым людям всё же лучше не болеть. Ещё он сказал, что бабушка слаба настолько, что он не рискнул бы перевозить её в больницу. Лучше ей остаться дома. И вот я, слоняясь у дверей бабушкиной спальни, смотрел, как мимо меня проносят кислородные подушки и ещё какие-то предметы, так пугавшие меня.
— Можно мне на минутку к бабушке? — спрашивал я у сиделки.
— Нет, дорогой, ещё не время, — мягко отвечала та.
Каждый день к нам приходила миссис Спринг, весёлая полная леди, она убирала наш дом. Но теперь она поселилась у нас, чтобы было кому присматривать за мной. И хотя она мне очень нравилась, до бабушки ей было далеко! Да и рассказывать занимательные истории она не умела.
Как-то вечером, примерно на десятый день бабушкиной болезни, доктор, выйдя из спальни и спустившись по лестнице, направился прямо ко мне.
— Ну вот, теперь ты можешь повидаться с бабушкой, но только недолго. Она всё время про тебя спрашивает.
Я буквально взлетел вверх по лестнице, и, ворвавшись в бабушкину спальню, бросился к ней в объятия.
— Подожди-ка! — засмеялась сиделка. — Будь осторожней!
— Бабушка, тебе лучше?! — Моей радости не было предела.
— Самое худшее уже позади, — ответила она. — Скоро я даже смогу вставать.
— Это правда, — подтвердила сиделка. — Твоей бабушке не терпится поскорее поправиться, уж больно она беспокоится о тебе.
Я ещё крепче обнял мою дорогую бабулю.
— Мне запретили курить, — шепнула она мне, — но мы подождём, пока они все разойдутся.
— Стойкая у тебя бабушка, — с восхищением в голосе произнесла сиделка. — Мы все надеемся, что за неделю ей станет намного лучше.
И она оказалась права. Через неделю бабушка уже похаживала по дому, хотя и не без помощи сиделки и своей трости с золотым набалдашником. Она даже заглянула на кухню, где миссис Спринг готовила нам обед, и поблагодарила её за помощь и заботу. А потом сказала, что уже вполне здорова и намерена отпустить миссис Спринг. Но та не согласилась, ссылаясь на слова доктора, который сказал, что ещё несколько дней бабушка должна беречь свои силы.
Увы, доктор сказал кое-что ещё. Ни о какой поездке в Норвегию даже думать нельзя. И это обрушилось на нас как удар грома.
— Чепуха! — пришла в ярость бабушка, выслушав приговор. — Я обещала мальчику!
— Но это немного далековато, — спокойно возразил доктор. — А для вас это небезопасно. Но вот моё предложение, думаю, оно вам понравится: поселитесь с внуком в каком-нибудь симпатичном отеле на южном побережье Англии. Тамошний морской воздух пойдёт вам обоим на пользу.
— Нет, нет! — чуть не закричал я.
— А что же, — прищурился доктор, — ты хочешь, чтобы твоя бабушка умерла?
— Нет, нет! Ни за что! — тут же запротестовал я.
— Ну тогда нужно отказаться от дальней поездки. Этим летом ей ещё не под силу такое путешествие. И не разрешай ей курить эти отвратительные чёрные сигары!
В том, что касалось путешествия, доктор своего добился, но только не в курении.
Для нас были заказаны комнаты на берегу моря в отеле под названием «Великолепный». Это был известный курорт Борнмут. Как объяснила мне бабушка, он буквально кишмя кишел такими же отдыхающими, как и она. Тысячи людей приезжали в это благословенное место, чтобы укрепить своё здоровье, подышать прекрасным морским воздухом и сохранить бодрость ещё на несколько лет.
— И у них это получается? — спросил я.
— Да чепуха всё это, — возразила бабушка. — Но сейчас, именно сейчас я хочу прислушаться к советам доктора.
И вскоре мы уже прибыли на поезде в Борнмут. Отель «Великолепный» представлял собой огромное белое здание на приморском бульваре, и я подумал, что скучнее места для летних каникул просто не найти.
У меня была своя спальня, наши с бабушкой комнаты соединялись дверью, так что мы могли общаться друг с другом, не выходя в коридор.
Перед самым отъездом в Борнмут, чтобы как-то утешить меня, бабушка подарила мне двух белых мышек в чудесной маленькой клетке. Разумеется, мышек мы взяли с собой. Это были ужасно забавные мышки! Я назвал их Вильямом и Мэри, и сразу же по приезде в Борнмут решил заняться дрессировкой. Мне хотелось обучить их различным трюкам.
Первое, что им удалось, так это взбираться вверх по внутренней стороне рукава моей куртки и из-под воротника вылезать наружу мне на шею. Потом они освоили и дорогу по моей шее к затылку. Чтобы приучить их к этому трюку, мне приходилось насыпать себе на затылок крошки от кекса.
Однажды утром, вскоре после нашего приезда, горничная приводила в порядок мою спальню, и тут из-под простыни выскочила мышка и забралась ей на голову. Вопль горничной был таким душераздирающим, что вмиг более десятка людей сбежалось посмотреть, кого тут убили.
Меня пригласили к директору, и мы с бабушкой пережили тяжёлую сцену в его кабинете. Мистер Стрингер, директор отеля, оказался сердитым джентльменом в чёрном фраке.
— Мадам, — строго обратился он к бабушке, — я не могу разрешить вам держать у себя мышей!
— Как вы смеете говорить так? — возмутилась бабушка. — Ваш трухлявый отель буквально кишит крысами!
Лицо директора стало лиловым.
— Нет в моём отеле никаких крыс! — взвизгнул он.
— Но я сама видела одну сегодня утром, — отвечала бабушка, — и, представьте, она мчалась по коридору прямёхонько на кухню.
— Не может быть! — воскликнул директор.
— Вам лучше обзавестись мышеловками, и побыстрее! — не уступала бабушка. — И поторопитесь, пока я не отправила жалобу в Комитет общественного здравоохранения. Боюсь, что ваши крысы прекрасно чувствуют себя на кухне, где им дозволено носиться наперегонки, воровать продукты с полок и залезать в кастрюли с супом!
— Не может быть! — снова вскричал мистер Стрингер.
— Теперь я понимаю, почему мне к завтраку подали обгрызенные со всех сторон тосты, — безжалостно добивала директора моя непреклонная бабушка. — Поэтому-то все тосты воняли мышами. Так что, если вы не позаботитесь о порядке, Комитет может принять решение о закрытии отеля, пока никто из проживающих здесь не подхватил брюшной тиф.
— Вы говорите это серьёзно, мадам? — совсем другим голосом произнёс директор.
— В жизни я не была так серьёзна! — отвечала бабушка. — Ну, так что, разрешаете вы моему внуку держать в комнате белых мышек или нет?
Директор понимал, что его положили на лопатки.
— Мадам, — сказал он, — а что, если я предложу вам пойти на компромисс? Пусть мышки живут в комнате мальчика, но только в клетке. Как вы посмотрите на это?
— Это нас вполне устраивает, — строго ответила бабушка, гордо поднялась и, сопровождаемая мною, вышла из кабинета.
Но сидящих в клетке мышей нельзя обучать никаким трюкам. И всё же я не выпускал их на свободу, потому что горничная постоянно за мной следила. У неё был ключ от моей комнаты, и она врывалась ко мне всегда неожиданно, надеясь застать мышек, выпущенных из клетки. Она обещала, что, если я нарушу наш уговор с директором, одну из мышек швейцар тут же утопит в ведре с водой. Я начал подумывать о том, где бы мне найти укромное место для занятий с моими мышами. Не может быть, чтобы в таком огромном здании не нашлось пустой комнаты. Я положил своих питомцев в карманы брюк и отправился бродить по отелю в поисках укромного места.
На первом этаже был целый лабиринт из каких-то помещений для разных общественных мероприятий. Я обнаружил там комнату отдыха, курительную, комнату для карточных игр, читальный зал, комнату для рисования. Правда, пустыми они не были. Потом я пошёл по широкому длинному коридору, в конце которого увидел надпись: «Зал для игры в мяч». Напротив двойной двери, ведущей в зал, висела доска объявлений. Я прочитал одно из них:
КОПЖД
Только для участников собрания.
Помещение зарезервировано для ежегодных встреч членов Королевского общества за предотвращение жестокости к детям.
Дверь оказалась приоткрытой, и я заглянул внутрь. Комната показалась мне огромной. Перед сценой стояли рядами стулья, их было бессчетное количество. На сиденьях лежали красные кожаные подушечки, а сами стулья отливали позолотой. И здесь не было ни души!
