Брайан Джейкс - Маттимео
— Сова, смотрите, сова!
— И лесные жители — ежи, землеройки!
— Украшайте аббатство. Скажите отцу аббату. Звоните в колокола!
Матиас шагал плечом к плечу с друзьями, вслед за ними строем подтягивалось все воинство. Охваченные священным трепетом, глядели они на красные стены аббатства.
Маттимео смеялся, Тим и Тэсс ободряюще похлопывали его по спине и громко кричали, приветствуя собравшихся на стене родных и друзей:
— Старый добрый Рэдволл! Скажите Амброзию, чтобы открыл бочонки с вином!
— Кто это там, на стене? Это твоя мама! Смотри, смотри, и наши тоже. Мама, мама! Как думаешь, они слышат нас?
Звон колоколов Мафусаила и Матиаса разнесся по окрестностям, всколыхнув прозрачный утренний воздух.
Бонг-кланг! Бонг-кланг! Бэзил остановил армию:
— Равнение направо! Ну-ка, неряхи, приведите себя в порядок, мы возвращаемся домой как настоящая армия, а не как толпа оборванцев. В колонну по шесть стройсь! Подбородок прижать, грудь вперед, плечи осадить! Эй, там, шагать живее! Сзади — подтянись! Веселей, ребята, вы не венки из маргариток вышли плести, знаете ли. Вперед — марш!
— Ну, сел на своего конька, — шепнула Джесс Сэму. — А стоит кому-нибудь бросить со стены пирожок, и он будет первым, кто расстроит ряды и перейдет в атаку.
Яркие лучи дневного солнца пронизывали облако пыли, когда главные ворота древнего аббатства распахнулись. Аббат выступил на дорогу во главе толпы обитателей Рэдволла. Они выстроились, встречая армию Матиаса. Наступила полная тишина. Они молча стояли, глядя друг на друга.
Воин отвязал меч от ремня и, выступив вперед, положил его на землю перед Мордальфусом.
— Отец аббат, мы вернулись.
Громкий приветственный возглас огласил дорогу — от него задрожали балки главных ворот. Затем строй распался, и все бросились обнимать своих старых и новых друзей.
Так молодые рэдволльцы вернулись в свое аббатство.
Целый день после этого в кабинете аббата и те и другие наперебой говорили о происшедшем.
Матиас, Джесс, Бэзил, Орландо, Маттимео, Тэсс, Тим, Синтия и Аума с Василикой, Констанцией и Амброзием Пикой сидели там в окружении остальных рэдволльцев.
Принесли еду, и молодежь рассказывала обо всем, что случилось с ними начиная с роковой ночи похищения вплоть до того момента, как их бросили в Малькариссову темницу. Рассказ Матиаса, Орландо, Джесс и Бэзила начинался с той же ужасной ночи и доходил до смерти Слэгара.
Уже близился вечер, когда рассказы подошли к концу. Аббат, весь обратившись в слух, внимал горестному повествованию, грустно качая головой:
— Сейчас у нас радость, мы снова вместе, и жизнь в Рэдволле снова потечет в веселье и приятных заботах, но мы не должны забывать о павших друзьях, особенно о королеве Клюве и Лог-а-Логе. Я буду устраивать поминальные службы в первый весенний восход солнца. Наши павшие друзья останутся дороги нашим сердцам во все дни, которые нам еще отпущены.
Все сидели притихшие. Матиас решился нарушить грустное молчание и немного поднять настроение:
— Это прекрасно, Мордальфус. Но расскажи теперь о вас. Наверное, просидели все это время сложа лапы? Как вам удалось не умереть со скуки?
Аббат усмехнулся:
— О, нам вполне это удалось. Однако пусть об этом расскажет Василика.
Василика выпустила из объятий Маттимео, в первый раз за этот день. Она встала и озорно улыбнулась:
— Ах, все было так уныло и мутно, как вода во рву, без наших воинов, без детей. Потом, в один прекрасный день, некие птицы нанесли нам визит. Позвольте я расскажу об этом…
Они взволнованно слушали рассказ о том, как малыш Ролло стал заложником, восхищались сестрой Мей и ее земляничным снотворным, громко смеялись над историей с призраком воина, нагнавшим такого страху на грачей, и, наконец, аплодировали Констанции и Стрик Красному Коршуну в последней битве.
Маттимео взял меч отца и протянул его Василике:
— Вот, мама, ты должна быть Защитником Рэдволла. Матиас изумленно качал головой:
— Клянусь когтем и мехом! Какая храбрая компания в нашем аббатстве! Хотел бы я поглядеть на коршуниху.
Констанция с умилением поглядела на Ауму и погладила юную барсучиху по полосатой головке.
— Увидишь, Матиас, увидишь когда-нибудь. А теперь нужно подыскать жилища для наших новых друзей. Сестра Мей и брат Руфус откроют лазарет для всех — больные лапы и старые раны должны быть залечены. Боюсь, нам придется обойтись сегодня без ужина. Отправляйтесь по кроватям, вы все выглядите очень усталыми. Думаю, хороший отдых вам не повредит.
Уши Бэзила обескураженно повисли.
— Как, обойтись без ужина?! Послушай, Констанция, старая ты дыня, единственное, что поддерживало зайца Бэзила Оленя в течение почти целого сезона, — это надежда наесться наконец досыта в старом добром Рэдволле. Я хочу сказать, что же делать бедному парню, если ему перекрыли доступ к мешку с провизией? Каково? Так поступать нехорошо, да и вдвойне неудобно перед гостями! Без ужина. Не могу поверить!
Миссис Черчмаус стукнула Бэзила по лапе:
— Бэзил, будь так добр, успокойся и дай отдых своим перетруженным челюстям! Благодарю. Теперь позволь мне все изложить по порядку. Причина, по которой мы не готовим ужин, такая: завтра — день наименования сезона, и назван он будет — Осень Возвращения Воинов. Все обитатели аббатства добровольно вызвались работать всю ночь, а вновь прибывшие должны спать и не мешать нам. Начиная с восхода солнца мы собираемся устроить празднество во фруктовом саду.
Уши Бэзила встали торчком, как сигнальные флажки.
— Э, п-пир. А насколько он будет велик? Василика раскинула лапы:
— Самый большой из всех, на которых ты когда-либо сиживал, Бэзил.
— Да ну! Больше, чем летний праздник?
— Намного больше!
— И вы собираетесь готовить его прямо-таки всю ночь?
— О да, и поэтому мы не хотим, чтобы вы вертелись у нас под лапами. Иначе мы не успеем все приготовить вовремя.
— Понял, все понял. Уставшие воины спят, а тем временем вы, выносливое мирное население, готовите огромный дружеский пир. Так?
— Верно!
Бэзил вылетел из кабинета аббата, как снаряд, крича на бегу через плечо:
— Тот, кто ляжет в постель последним, получит тухлое яйцо! Йах-ха!
Кротоначальник вошел в кабинет, потирая ушибленный нос:
— Набросился совсем бешеный. Хур-р! Орландо рассмеялся так, что едва не вывихнул себе челюсть.
54
Праздник Осени Возвращения Воинов открылся на восходе. Утренний туман поднялся и растаял над фруктовым садом, как только солнце начало свой дневной путь. С розовых яблок капала роса на головы рассевшихся под деревьями. Не всем хватило места, и кому-то пришлось сесть прямо на траву.
Каштаны были уже запечены и поджарены; сыры были выкачены из кладовой; свежие фрукты лежали горками между медовыми колобками и маленькими холмиками свежеиспеченных хлебцев.
Амброзии Пика открывал бочки с сидром, октябрьским элем, ягодными винами и разными фруктовыми наливками, стоявшими тут же, вокруг старого толстого бука.
Освобожденные рабы расселись вперемешку с обитателями Рэдволла. Они никогда не видывали такого обилия угощений. Кроты кричали, чтобы им дали проход для тележек, груженных самыми претолстыми кулебяками всех видов. Выдры, пошатываясь от тяжести, несли на шестах полные рачков корзины и котлы с горячим острым супом с пряностями; лепешки из орехов и желудей были рядами выложены остужаться на циновках из плетей малины.
Заяц Бэзил Олень наставлял своего протеже, молодого Щекача, в искусстве дружеского застолья:
— Нет, нет, приятель, не хватай все сразу. Следи за мной. Большой клин фруктового кекса на тарелку — и ешь по кусочку. Полная пригоршня засахаренной черной смородины для себя, другая — себе на тарелку. Глоточек бузинного вина — и наполни свой бокал свекловичным портвейном. Теперь — немного рэдволльского пирога, который печет аббат. Кучу сельдерея от брата Трагга и побольше лесной настойки из трав. Поблагодари старых добрых парней-кротов за этот самый претолстый пирог, и тебе дадут отменную добавку. Ну ладно, разделайся с этим богатством, и потом начнем по новой!
Сэр Гарри восседал среди воробьев:
Сейчас доем я вкусный сыр
И речь скажу в один присест:
Счастливей птиц не видел мир,
Чем жители сих дивных мест.
А эти чудные блюда, что здесь готовятся всегда!
На них глядеть — отрада,
Вкушать же, клювить, смаковать —
Чего для счастья надо?
Ореховые хрустики, крыжовенный пирог,
И яблоки печеные, и нежный пудинг, ох! —
Глотай, не беспокойся — растает сам во рту
И чувствам даст приятность и телу теплоту!
Аббат виновато взглянул поверх очков на Матиаса:
