Виталий Бианки - Собрание сочинений. Том 1. Рассказы и сказки
Вечером сынишка опять насторожил живоловку. И мы легли спать. Я скоро заснул, а он, оказывается, не спал — караулил. Ночь была лунная.
— И вот, — рассказал он утром, — когда все заснули и всё затихло, из-под пола вылезла большая мышь. Она села на задние лапки, пошевелила усами и потом сразу побежала к мышеловке. Вошла в неё и дёрг за приманку!
На полу белый свет из окна — мне всё видно.
Трык! — дверца захлопнулась, воровка попалась. Со страху она забилась в уголок и больше не трогала приманки. Я всё не сплю: смотрю, что дальше будет.
Вдруг катится к мышеловке мышарик.
— Кто? — перебил я сынишку.
— Мышарик. Ну, знаешь, я такой придумал — девочек пугать,
— Ничего не знаю, — сказал я. — Какой такой «мышарик»? Как так пугать?
— Ну, такой шарик, блестящий. От детского бильярда, знаешь? Я попросил маму, она мне зашила его в серенькую тряпочку. А сзади хвостик тряпичный. Покатишь по полу — он, совсем как мышка, бежит. Только хвостик по полу шлёпает. Да всё равно девочки боятся: думают, настоящий, да ещё какой-нибудь очень страшный, кусачий.
— Так это ты свой мышарик к мышеловке покатил?
— Совсем не я. Какой ты непонятный! Живой мышарик. Он сам.
— Бежит и хвостом по полу шлёпает?
— Нет, у этого хвостик не шлёпал.
— Гм… Ну, дальше?
— Ну, он к мышеловке. Вытянулся тоненькой колбаской и скользнул между двух проволок.
Вот мышь испугалась! Бегает по мышеловке.
А мышарик прыг! — прямо ей на спину» Мышь и упала мёртвая.
Мышарик посидел-посидел у неё на голове. Потом скатился — и к приманке. Приманку съел, ещё рыльце поднял и марш из мышеловки. Под твою кровать закатился.
— Стой, — опять перебил я сынишку. — А рыльце у него какое, видел?
— Видел. Длинноносенькое, хоботком. Только не такой хобот, как у слона, а востренький.
— А! — сказал я. — Тогда всё понимаю. Это землерой. Самый крошечный зверь, сродни кроту и ежу. Он жуков ест и вот даже с крупной мышью справляется. Он и в избу к нам за мышами пришёл.
— Это он в лесу землерой, — сказал сынишка. — А в избе земли нет. Я так и буду его звать — мышарик,
— Ну что ж, зови.
ДВА БЕЛЫХ, ТРЕТИЙ — КАК СНЕГ
1 + 1 = 2.
1 + 2 = 3»
Так в арифметике.
А в лесу бывает иначе.
Возьми карандаш — решим пример.
У занесённой снегом опушки жил хищный зверёк — горностай. Тело у него было сильное, как рогаточная резинка толщиной с колбасу. Пастишка была полна острых зубов. И был он невидимкой: весь белый на белом снегу. Только на конце хвостика чёрное пятно. Но это не в счёт: ведь и на снегу бывают соринки.
Тут же, рядом у опушки жила белая сова. Она была большая. Своими широкими пуховыми крыльями она могла бы прикрыть целого зайца. И так была сильна, что спокойно могла бы унести этого зайца по воздуху. Клюв у неё был крюком, и на каждой лапе по четыре крюка — два спереди, два сзади. Она тоже была невидимкой: вся белая, чёрное пятно только на голове. Но оно тоже не в счёт.
Вот один и другой житель лесной опушки. Но если бы мы захотели сложить их:
1 + 1,
у нас ничего не вышло бы.
Горностай и белая сова не желали складываться — ни пищей, ни жилищем — ничем. Жили розно. Охотились каждый сам по себе. А если приходилось встретиться, горностай сердито стрекотал и скалил все свои страшные зубки, сова громко щёлкала клювом, и каждый скорее спешил восвояси, подобру-поздорову.
И ещё жил на той опушке молодой зайчишка, беляк. Весь как снег, только самые кончики ушей чёрные. Эти два чёрные пятнышка в счёт, держи их у себя в уме. Они-то и подвели зайчишку.
Хороший был зайчишка: пушистый, робкий. На день он забирался под какую-нибудь частую ёлочку на опушке и спал. Ночью ходил в луга — своровать немножечко сена из стогов. И при этом ужасно как боялся попасть белой сове в когти или горностаю в зубы.
Вот и ещё житель, а складывать всё нельзя:
1 + 2.
Начнёшь складывать, а в это время то ли горностай, то ли сова зайчишку и съест. И вместо сложения получится вычитание. Лучше не будем и пробовать.
Но в лесу со всячинкой.
Случилось вот что.
Бежит раз утром зайчишка на свою опушку. Тут пень снегом, как шапкой, накрыт. Зайчишка и присел за ним, ушами шевелит, слушает: нет ли кого на опушке? Не опасно ли дальше бежать?
А горностай из куста и сова с луга уже приметили: будто чёрных две мушки вьются над пнём. Белая сова и днём отлично видит.
Горностай нырнул в снег, пробежал под ним и бесшумно вскочил на пень. И сова стелет-летит бесшумно над самым снегом — к пню.
Горностай прыг зайчишке на спину!
Зайчишка как подскочит с перепугу!
А в воздухе его сова цоп в когти!
Одной лапой в зайчишку, а другой-то в горностая: некогда ей было разглядывать, кто на зайчишке верхом сидит.
И стало тут в лесу, как в арифметике: сложились один зайчишка и два хищника — все три жителя лесной опушки — вместе:
1 + 2 = 3.
Да только ненадолго: на один коротенький миг.
Бросил горностай зайчишку, впился всеми зубами сове в горло.
Бросила сова зайчишку, вцепилась всеми когтями горностаю в спину.
Зайчишка в снег упал.
Горностай сове зубами горло перервал.
Сова горностаю когтями спину переломила.
Упали оба мёртвые.
А зайчишка вскочил — и в лес.
Тут уж, сам видишь, в арифметике, как в лесу: сложились трое, остался один:
1 + 2 = 1.
И не напрасно горностай и белая сова с самого начала не хотели складываться. Сложились:
1 + 1 = 0.
Ноль получился.
Потому что мёртвые, хоть и хищники, — они всё равно не в счёт, — чистый ноль.
Зайчишка и тот их теперь не боится.
ПЛАВУНЧИК
Преудивительная у нас водится птичка. Называется — плавунчик.
Где бы вы ни жили летом — на Волге, на Кавказе или в жарких степях Казахстана, под Ленинградом, под Москвой или на Камчатке, — всюду вы можете этих птичек встретить. И всегда неожиданно. А назавтра придёте туда, где их видели, — их уж нет.
Ищите их на море, в озере, на реке, в пруду. Даже если около вашего дома есть просто большая яма — и тут вам могут попасться на глаза плавунчики. Была бы в яме вода.
Птички эти из куликов. Кулики — стройные такие птицы, на очень длинных ногах и с очень длинным носом. Живут больше по болотам, по берегам рек, озёр. Но они не плавают, не ныряют: только бегают у воды по берегу и кланяются, кланяются носом до земли. Носом они достают себе еду в тине, в иле, под камешками или в траве.
Кулики-то плавунчики — кулики, да у них, как говорит мой сынишка, всё шиворот-навыворот. Носик у них не такой уж длинный, ножки тоже. И редко увидишь их на берегу: они всё плавают.
Спросите, на кого плавунчики похожи? Как их узнать, если встретишь?
Узнать их очень легко. Ростом плавунчики примерно со скворца. Похожи они на те нарядные цветные поплавки, что покупают молодые удильщики в городских магазинах. Особенно похожи, когда сидят на воде: сидят и танцуют на волнах, как поплавки. Сами белые, и серые, и красноватенькие — пестро расписаны.
И всегда их целая стайка. Народ они
очень дружный. Одиночку редко-редко встретишь. Они всё в компании.
Сынишка мой, когда в прошлом году в первый раз их увидел, очень удивился. Пришёл домой и говорит:
— Что за птиц таких я видел, — просто не пойму! Идёшь — все птицы от тебя удирают, разлетаются. А эти и не думают. Плавают у самого берега. Я подхожу — они не только не улетают, даже отплыть подальше не хотят. Кувыркаются головой под воду, как маленькие уточки. Ни минуты не посидят спокойно: кружат жуками на воде. А то в чехарду начнут играть: прыгают друг через друга, перепархивают — и опять на воду садятся.
Жили мы прошлый год в деревне на Урале. Домик наш стоял на самом берегу реки Камы. И всё лето стайки плавунчиков плавали у нас перед глазами, — прямо из окошек видно. Сегодня плавает стайка, а завтра исчезнет. Пройдёт два-три дня, другая стайка появится. И так всё лето.
Сынишка мой говорит:
— Вот бездельники! Другие птицы — всё на гнёздах, птенцов выводят. А эти ничего не делают, только в чехарду на воде играют всё лето. Наверно, это петушки: красивенькие такие, яркие. У всех птиц самцы красивей самок. Наш Петька вон какой франт, — а курочки — серенькие.
Я ему объяснил, что он ошибается. У плавунчиков как раз наоборот: петушки серенькие, а курочки франтихи, ярко одеты. Далеко на севере, в тундре, весной курочки снесут в гнёзда яйца — и до свидания! Улетают. Петушки одни на гнёздах сидят, детей выводят, потом учат их, как жить. А курочки-франтихи всё лето по всей нашей стране летают, путешествуют себе с места на место.
Сынишка мой говорит:
— Это просто какие-то птички шиворот-навыворот! А всё-таки я их шибко залюбил, потому что они меня не боятся. Будто знают, что я их не трону и плохого им не сделаю. Хорошие они.
