KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Детская литература » Сказки » Худайберды Тухтабаев - Конец Желтого Дива

Худайберды Тухтабаев - Конец Желтого Дива

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Худайберды Тухтабаев, "Конец Желтого Дива" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Неужто это привидение святого шейха Адыла? — предположил кто-то. — Тогда кто же второй?

— А может, воры, прятавшиеся в склепе?

— Да что ты, разве остались воры в нашем городе?!

— А может, их похоронили по ошибке? Ведь бывает так…

— А чего тогда они прячут лица? И почему убегали?

— Кажется, боятся.

— Тогда точно — воры!

— Возможно, это артисты, репетирующие роль воров?

— Вполне. Говорят же, что скоро экранизируют «Гёроглы Султана»[22].

— Чудеса!

— Когда настанет светопреставление, сосед, говорят, святейший отец Баховутдин восстанет из могилы!

— Эй, святейшие, покажите-ка свой светлейший лик!

В это самое время мы настигли толпу, запыхавшиеся, взмыленные, как кони, и устремились к преступникам, расталкивая людей.

— Хашим, чего смотришь, раскрой им лица, пусть увидят люди! — распорядился Атаджанов.

Я сдернул саваны с живых трупов. Толпа пораженно ахнула, на миг застыла, как загипнотизированная, потом всколыхнулась, точно море при шторме.

— Так ведь это вовсе не шейх Адыл, а Адыл-баттал!

— Главарь всех воров. Недалеко же убежал…

— От народа не убегут!

— Взяточник!

— Лжец!

— Клеветник!

— Бей их! — выкрикнул кто-то.

Ненависть к преступникам, видно, была, что бомба замедленного действия, и вот теперь она взорвалась. Словом, артобстрел был что надо, и следует признать, основной удар достался мне с Салимджаном-ака: ведь мы должны были защитить преступников от самосуда. Не знаю, чем бы кончилось дело, не подоспей дружинники.

Мы кое-как доставили Аббасова и Могильщика в отделение, уложили на диван. Вот Адыл-баттал открыл мутные глаза.

— Пить…

Салимджан-ака подал ему стакан воды. Аббасов принял его дрожащими руками, облизнулся, но в этот момент взгляд его стал более осознанным — отшвырнул стакан, метя в полковника.

— Нет! Я еще не мертв, я не умру! — закричал он, из последних сил порываясь встать. Зубы его стучали, глаза округлились, изо рта показалась пена, с лица градом лил пот. Он привстал, опершись на руку, и выкрикнул опять, задыхаясь:

— Что-то сердце… Нет, я не умру!

— Да, еще будете жить, — хладнокровно вставил Салимджан-ака. — Перед судом ведь отвечать за все надо.

— Преступление бессмертно!

— Успокойтесь.

— Милиции никогда не дождаться покоя!

— Выпейте водички.

— Салим! Я тебя задушу собственными руками! — крикнул Адыл-негодяп, бросаясь на полковника с протянутыми руками, но тут же сник, упал ничком на диван и сполз на пол. Адыл Аббасов был мертв. Уложив тело на диван, мы вызвали врача-экеперта…

Жены отказались забрать останки Адыла-хитреца, поэтому на четвертый день его похоронили на средства милиции. Самад-ака Кадыров предложил прибить на столбе у его могилы дощечку со следующей надписью:

«ЗДЕСЬ ПОХОРОНЕН АДЫЛ АББАСОВ — ОЛИЦЕТВОРЕНИЕ ВОРОВСТВА, ВЗЯТОЧНИЧЕСТВА, РВАЧЕСТВА, ЖАДНОСТИ, СТЯЖАТЕЛЬСТВА, ВЫСОКОМЕРИЯ, ЭГОИЗМА. ГОД РОЖДЕНИЯ НЕ ИЗВЕСТЕН. СКОНЧАЛСЯ 14 ИЮЛЯ НА РАССВЕТЕ».

В тот день город вздохнул глубоко и свободно, точно и в самом деле избавился от гнета сказочного чудовища — Дива. И казалось, птицы защебетали веселее, солнечные лучи стали теплее, цветы еще краше и душистее. Детишки приналегли на мороженое, а мужчины исподтишка («Как бы не засекли милиционеры или дружинники!») пропустили рюмочку-другую.

Преступность в лице Адыла-баттала была зарыта в сырую землю. Горожане, хоть и неофициально, устроили себе праздник. «Прощай, баттал!» — не печалясь, как вы понимаете, воскликнул ваш покорный слуга, то есть я, Хашимджан, и тоже присоединился к веселью.

Город мой цветущий

Таким образом, дорогие мои друзья, вот и заканчиваю я свой рассказ, где всего было понемножку: и правды, и вымысла, и грусти, и радости. Вы, дорогие читатели, надеюсь, сами поймете, догадаетесь, что и в последней главе ваш Хашимджан опять забегает вперед. Но так будет, обязательно будет. Знаю, знаю, порядком надоел вам, но если признаться откровенно, сам тоже устал. Я мог бы, конечно, на этом поставить точку и распрощаться с вами, но вижу, все-таки надо еще подвести кое-какие итоги.

После того как в нашем городе блюстителем порядка стал народ, мы, милиционеры, поневоле превратились в настоящих бездельников: то играем в шашки, то в «слова», а однажды составили футбольную команду и сыграли со старшеклассниками одной школы. Матч проиграли со счетом восемнадцать — ноль. Попробовали организовать художественную самодеятельность и выступать с концертами, но Сурата-ака назначили редактором районной газеты, и поэтому из нашей новой затеи тоже ничего не вышло.

Майор товарищ Халиков перевелся в отделение милиции Багишамала.

Самада-ака проводили на пенсию. Прощание было очень трогательным.

Вот в такой период, когда работники нашего отделения разбредались кто куда, Салимджана-ака и председателя исполкома товарища Умарова неожиданно вызвали в Ташкент в Министерство. Право слово, я с опаской ждал возвращения наставника, мало ли что?.. Но Салимджан-ака вернулся довольный, сияющий.

— Хашим, сынок! — воскликнул он, обняв меня.

— Значит, опять поздравлять? — спросил я осторожно.

— Не меня надо поздравлять, а я должен поздравить! Тебя, всех наших товарищей.

— Благодарю, товарищ полковник, от имени всех коллег-тунеядцев! — воскликнул я, стукнув каблуками и отдавая честь.

Итак, вот с чем поздравлял меня Салимджан-ака. Состоялась официальная церемония передачи функций отделения милиции в руки представителей народных дружин. В торжестве участвовали сотрудники Министерства, областного управления. Сурат-ака на общественных началах назначался руководителем районной добровольной милиции. ОБХСС возглавил наш славный пенсионер Мамаразык-ака. Начальником угрозыска стала, по предложению женщин района, Мархамат Касымова, недавно вышедшая на пенсию, а до этого тридцать восемь лет проработавшая судьей, энергичная женщина. Район наш объявили опытно-показательным. Представитель Министерства закончил свое выступление словами: «Товарищи, теперь дело за вами, держитесь! На вас смотрит вся страна!» При этом вся масса народа, собравшаяся на главной площади города, крикнула как один:

— Не беспокойтесь, не подведем!

Это прозвучало клятвой.

На другой день девять наших работников выехали в девять районов области для передачи опыта. Салимджан-ака начал оформлять документы на пенсию.

А мы с Фаридой… Да, кстати, бабуля моя сама ходила сватать и с первого захода обделала дело. Хотя ее приняли очень тепло, она сразу заявила, что в случае отказа всей семье не поздоровится. Те посмеялись и сказали, что дело до этого не дойдет.

Я решил вернуться в свой родной кишлак, заново открыть парикмахерскую имени покойного моего учителя уста Усмана Акрамова. Свадьбу мы с Фаридой решили отложить до осени, к сезону созревания урожая. Конечно, ее можно было справить и пораньше, но упрямая моя бабушка решила во что бы то ни стало пошить восемнадцать матрацев и восемнадцать одеял, и ни одним меньше!

Я три дня подряд спорил с Салимджаном-ака, который стал самым дорогим мне человеком, с которым мы делились и радостью, и горем. Я настаивал:

— Поедемте в кишлак, вот где вы развернетесь со своим цветоводством.

— Нет, ты останешься в городе. Дай на старости лет понянчить внуков! — возражал полковник.

— Поедемте, поедемте, вот увидите, как будет хорошо.

— Не могу… — отказывался Салимджан-ака и вздыхал. — Не могу я оставить бесприютной могилку жены…

Так мы спорили — то ругались, то целовались — три дня подряд. На четвертый день Салимджан-ака появился в дверях взволнованный.

— Хашим, ты дома?

— Пельмени леплю, — отозвался я.

— Твоя взяла, сынок. Еду с тобой.

— Это правда?! — выбежал я навстречу полковнику с руками по локоть в тесте.

— Правда, сынок, еду… Знаешь, Хашимджан, что я люблю?

— Вроде бы знаю… Детей любите…

— Да, это так. Но ты не все знаешь. Я люблю ходить босиком по пыльным улочкам кишлака в самые знойные дни лета… Знаешь, что я еще люблю?

— Нет, не знаю.

— Я люблю пустить воду в грядки в лунную ночь и возлежать, ни о чем не думая, на зеленой пахучей траве.

— А что вы еще любите? — спросил я, глядя в горящие радостью и счастьем глаза названого отца.

— Еще? Еще… я люблю ходить на заре по бахче, срывая самые зрелые дыни.

— А еще?

— Люблю сидеть в густой тени древней чинары за чайником чая с мудрыми, неторопливыми дехканами, обсуждать цены на рынке, сдержанно радоваться добрым урожаям… и все такое…

Салимджан-ака-то ведь родом из кишлака. Сорок лет он мечтал когда-нибудь вернуться к земле, к милой сердцу сельской жизни. До сих пор это было неосуществимо — служба держала крепко…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*