Александр Волков - Страшные немецкие сказки
В народной памяти сохранилось немало грешных попов. Легенда могла иметь отношение к истории Видерольфа, епископа Страсбургского, которую рассказал немецкий хронист Якоб фон Кенигсхофен (1346–1420). По его словам, 17 июля 997 г. епископ понес Божию кару за то, что уничтожил монастырь Зельцен на Рейне: его съели мыши и крысы. На самом деле Страсбургскую епархию возглавлял не Видерольф, а Вилдерольд, умерший 4 июля 999 г. По другим источникам, смерть от мышиных зубов постигла Адольфа, епископа Кельнского, умершего в 1112 г. Однако первым архиепископом Кельна, носившим имя Адольф, был Адольф I фон Альтена (1157–1220), а в 1112 г. Кельнскую епархию возглавлял Фредерик I (1075–1131).
Епископ Гаттон. Иллюстрация из "Нюрнбергской хроники" Г. Шеделя (1493)Раздражавшая Видукинда молва воздала по заслугам не только церковным служителям, но и алчным феодалам. В Швейцарии свою маленькую амбарную печурку разжег барон фон Гюттинген. За сгоревших крестьян отомстили мыши, преследовавшие барона до замка Гюттинген на Боденском озере. Отобедав, грызуны опустились на дно вместе с замком. Что называется, концы в воду — достоверную информацию об этом замке взять негде. Известно, правда, что семья Гюттинген владела местными землями начиная с середины XII в.
Между городами Иннингом и Зеефельдом (Бавария) находится озеро Вертзее, именуемое в народе Мышиным озером. Граф Зеефельд огнем не баловался, а морил бедняков в темнице. Спасаясь от мышей, он подвесил свою кровать на железных цепях к потолку и спросонья грохнулся с нее так, что костей не собрать. Не обнаружившие костей слуги мигом догадались, какой смертью умер их хозяин. Род графов Зеефельд известен с начала XII в., а одноименный замок впервые упомянут в 1302 г. Аналогичные байки посвящены владельцам замка на озере Хиршбергер и Мышиной башни в Хользельстере (Австрия) [490]. В рассказах о знати не названы конкретные имена и даты, и поди разберись, какого именно графа или барона сожрали мыши. Сочинители легенд о епископах поставлены в более жесткие условия, и мы убедились в их умении вонзать палец в небо.
К счастью, за генеалогией подобных легенд можно проследить на примере польских летописей. В Польше жертвой мышей стал король Попель II (? -843). Первая летопись — "Хроника и деяния князей или правителей польских" (1110) Мартина Галла — создана полтора века спустя после смерти Гаттона II. Князь Попель, восседающий за праздничным столом, ломящимся от яств, выгнал в шею двух чужеземцев, и те нашли приют в скромном домике пахаря Пяста. Чудесным образом наполнив сосуды с вином и не менее чудесно приумножив мясо поросенка, божественные странники благословили сына хозяина Земовита. Позднее Земовит сверг Попеля с престола: "Глубокие старцы даже рассказывают, что этого самого Попеля, изгнанного из княжества, до такой степени преследовали мыши, что его сторонники отправили его на остров и поместили там в деревянной башне, где он долго оборонялся от этих отвратительных зверьков, последовавших за ним на остров. И, наконец, покинутый всеми из-за зловония, исходившего от убитых мышей, искусанный ими, он умер позорной смертью" [491].
Хроника Галла отражает реальное событие польской истории — смену правящего дома Попелидов (племя гоплян) королевской династией Пястов (племя полян). Правители полян стремились стереть память о прошлом княжеских родов иных племен и сохранить предания собственного семейства [492]. О гибели Попеля от мышей Галл сообщает со слов "глубоких старцев". Не тех ли, что поведали о печальной судьбе Гаттона?
По уверению А.С. Щавелева, личное имя Попель эквивалентно нарицательному "пепел", а семантически оно может быть связано с обрядом трупосожжения (святое дело!) или с подсечно-огневым типом земледелия. Пяст и Попель — не исторические, а мифические личности, символизирующие различные типы земледелия (пашенное и подсечно-огневое) у двух соседних племен[493]. Ну а в Майнцской епархии, как мы видели, практиковалось сожжение живьем или телесно-огневой тип земледелия.
Упоминает Щавелев и о фольклорной традиции преследования мышами. Наказание за скупость и воровство в качестве причины такого преследования мы отнесем к позднейшей трактовке. У Галла связь между жадностью Попеля и его смертью от мышей никак не обозначена. Отсутствует мораль и в раннем варианте гамельнской легенды. Не думаю, что остров у Галла выступает как древнеславянское место казни нечестивых преступников. Это обычное укрытие от грызунов, по мнению профессора Г. Ловмянского, остров на озере Ледница (объект археологических раскопок). Правда, в мышей Ловмянский не верит и отождествляет их с поселением Myszki (Мышь), одним из центров полян.
Наиболее интересны для нас замечания Щавелева о магическом ритуале, посредством которого можно наслать на человека мышей. Помимо прочего, в таком ритуале использовалась тележная ось, а "ось, ступица, втулка" — одна из этимологий имени Пяст. Пусть Земовит и Пяст будут телегами и пашнями — главное, что они могли колдовать.
Осуждение Попеля за бесчестность, пьянство, лень — ведущий мотив хроники Викентия Кадлубека (1160–1223), написанной через сто лет после труда Галла. У Кадлубека возникают двадцать дядьев короля, упрекающих племянника за невоздержанность, и нечестивая королева, подговаривающая мужа устранить наглых родичей. Попель прикидывается больным и подносит дядюшкам отравленное вино. Нечестивый король оставляет трупы без погребения, и мыши заводятся в замке из-за их разложения. Попель с женой и двумя сыновьями забираются в самую высокую башню, но мыши достают их там и загрызают насмерть. Всю мистику и загадки Галла, пробудившие фантазию историков, Кадлубек упраздняет. Его рассказ сух и нравоучителен.
"Великая хроника Польши" (XIV в.) добавляет к списку грехов Попеля (Помпилиуша) роскошь, трусость, деспотизм, интриганство и к тому же обзывает его метелкой: "Этот отвратительный Помпилиуш получил прозвище Хотышко, так как на голове у него было немного длинных волос. Именно "Хотышко" означает "метелка""[494]. В остальном повторяется рассказ Кадлубека. Мыши съели Хотышко в башне замка Крушвица на острове Гопло, построенного в 1350 г. и разрушенного шведами в XVII в.
Длугош в своей "Хронике славного королевства Польши" окончательно смешивает Попеля (Помпилия) с грязью: "В нем не было никаких благородных задатков, ни одного достойного храброго мужа и князя деяния, ни одного примера добродетели, никакой любви к достоинству; преданный сну, пьянству и обжорству, он не обращался за советами к своим баронам, но, приверженный распутству и разнузданности, был занят устройством пирушек, проведением попоек, гулянок и танцев; оставив всякую заботу о добродетели, он не изучал оружие, но, связанный дружбой и общением с женщинами, избегал общества мужчин, особенно зрелых и мудрых, как чумы и погибели"[495]. Между прочим, поминается недобрым словом и отец героя — Попель I, который не был осужден в хронике Кадлубека. Знаменательный факт: двум легендарным Гаттонам соответствуют два Попеля.
Злая и коварная жена Попеля II привезена из Алемании (пинок немцам и австрийцам, не любимым Длугошем). Хроника переполнена утомительными описаниями: всеобщий плач, сопровождающий притворную болезнь короля, — плачут девушки и старухи, вельможи и простолюдины, идолы и статуи, и каждый по-своему; многословная беседа Попеля со своими дядьями с причитаниями и клятвами, так что вздыхаешь с облегчением, когда, наконец, эти болтуны выпивают яд. Потом начинаются странствия преследуемого мышами короля и его семьи. Они пытаются оградиться горящими кострами, плывут на корабле на остров с деревянной башней, но, чтя завет Хотышко, с полдороги возвращаются в Крушвицу и лезут в замковую башню, где их тела "были настолько истерзаны, изгрызены и сожраны со всеми потрохами и суставами невероятно огромным множеством мышей, которые непрерывно их атаковали, что не осталось даже следа от какой-либо кости или сухожилия". Под конец ни к селу ни к городу (наверное, чтобы опять досадить немцам) вспоминается германский император Арнульф Каринтийский, якобы изъеденный глистами.
Баринг-Гоулд приводит несколько случаев из средневековых хроник, описывающих нападения мышей и жаб на людей. Кнут IV Святой (1043–1086), король Дании, был убит ярлом Асбьорном в церкви Святого Альбана в Оденсе во время нашествия ютов. На следующий год в стране разразился голод, который сочли божественным возмездием за убийство короля. На Асбьорна набросились крысы и съели его [496]. Автор хроники (или сам исследователь?) не совсем точен. Кнут пал жертвой не нашествия, а народного восстания, вызванного ужесточением налогов. Ярл Асбьорн (? -1086), дядя короля, в убийстве не участвовал. Кнута и его свиту умертвили взбунтовавшиеся крестьяне. Они кричали, выламывая церковные двери и швыряя в окна камни: "Это за мою корову!", "Это за моих лошадей!". Один из доверенных людей короля Асбьорн Блак подсказал толпе, что Кнут укрылся в алтаре. Неурожай в течение нескольких лет в Дании во время следующего царствования был воспринят как Божия кара и поспособствовал скорейшей канонизации Кнута. А кого скушали мыши, в точности неизвестно.
