Эрвин Лазар - Бержиан и Дидеки
— Вы слышите? — обеспокоенно спросил Бержиан.
— Будто кто-то плачет, — предположила Клопедия.
И на самом деле: на улице, на зимней ночной улице, кто-то горько плакал.
Мастер Шурупчик подскочил к окну и распахнул его. Луч света упал на заснеженный тротуар и осветил плачущую под окном девочку. Это была Дидеки.
— Ой, вы уже дома?! Не видели мою собачку? Куда-то пропала Смородинка. Смородинка, Смородинка, где ты?
— Нечего тебе жалеть эту злую собачонку! Лучше радуйся тому, что она пропала, — сказал, как отрезал, мастер Шурупчик.
— Это Смородинка-то злая собачонка?! Ты соображаешь, что говоришь? А знаешь ли ты, кто отыскивает заблудившихся или потерявшихся плачущих малышей? Кто играет с ними, забавляет их, пока они не начнут улыбаться? Смородинка! Вот кто! А если вдруг малышка уронит кусок хлеба с маслом, кто следит за тем, чтобы хлебец упал ненамазанной стороной? Смородинка! Что только теперь будет с бедными ребятишками без Смородинки? Наверняка это черно-мрачный Редаз заманил ее в западню. Он ведь на все способен!
— Ты говоришь, что Смородинка любит маленьких детей? — спросил мастер Шурупчик, и у него даже затылок заломило.
— А ты разве не знал этого? Разве не это привело вас к нам?
Бержиан вскочил с кресла и, осторожно ступая, подошел к окну.
— Заходи, Дидеки, — сказал он.
— Я должна отыскать Смородинку, — ответила девочка.
— Она у нас. Мы похитили ее, — смущенно проговорил Бержиан.
Дидеки тотчас вбежала в комнату, и все прямиком направились к чуланчику. Отперли дверь и развязали собаку.
— Вот чудаки! — громко чихнув, проговорила Смородинка, как только сняли веревку, стягивающую ей пасть.
— Ты умеешь говорить? — удивилась Клопедия.
— Умею, когда мне не стягивают пасть, — проворчала в ответ Смородинка. — Это вам, конечно, посоветовал Редаз — Мрак, хоть выколи глаз. Мол, потуже завяжите ей морду.
— Да, он, — подтвердил Флейтик. — Чтобы ты не очень выла.
— Выла?! Какая чепуха! Чтобы я не рассказала вам правду. Какой же он злодей и негодяй! И как он ненавидит всех добрых людей! Не говоря уже о добрых собаках… Дидеки, будь любезна, помассируй меня немножко, а то все тело затекло от веревок.
Дидеки принялась массировать Смородинку, а мастер Шурупчик стал помогать ей.
— Не сердитесь на нас, — попросил, обращаясь к Дидеки и Смородинке, Бержиан. — Это все из-за меня. Пусть уж лучше я останусь слепым на всю жизнь! По крайней мере никогда не увижу этого негодяя Редаза.
— Черно-мрачный Редаз и в самом деле отъявленный негодяй! — повторила Смородинка. — Но не думайте, что он так легко успокоится. Вы его еще не знаете.
— Я боюсь! — пролепетала Дидеки. — Очень прошу, проводите нас домой.
Все тут же вышли из дома, обуреваемые дурными предчувствиями.
И предчувствия, увы, не обманули их.
— Ой, мой сад! — вскричала Дидеки, когда они подошли к ее вагончику.
Несмотря на темноту, все тотчас же увидели, что произошло.
— Он потоптал все цветы?! Я не ошибся? — в ужасе воскликнул Бержиан, и уже по тому, что никто ему ничего не ответил, он понял, что угадал.
Черно-мрачный Редаз растоптал, втоптал в землю все цветы в чудесном садике Дидеки. Зрелище это на поминало зловещее поле битвы.
— Н-да, ты сейчас из нас самый счастливый, — сказал Флейтик, тронув за плечо Бержиана, — хоть не видишь этого.
Но тут Бержиан заподозрил еще более страшное и воскликнул:
— А банки с цветочными запахами?!
Друзья ринулись в дом.
Бержиан не ошибся.
Все целлофановые крышки были либо сорваны с банок, либо продырявлены. Все до единой. В воздухе парили, перемешавшись, остатки цветочных запахов — сирени, чайной розы и примулы. Но и они быстро рассеялись, и в маленькой комнатке вскоре ничего не осталось от их аромата — только холодное, беспощадное дыхание зимы.
— Что же теперь будет со Смородинкой?! — расплакалась Дидеки. — Она же погибнет с голода!
Всю ночь друзья совещались, ломая голову над тем, как помочь делу. Но ничего не могли придумать. Где же взять цветы в разгаре зимы? Наступило утро, потом часы пробили полдень, а никто ничего путного так и не предложил. Смородинка тоскливо произнесла:
— Я проголодалась.
— Какой ужас, она же погибнет от голода! — прошептала Энци Клопедия.
— Пошли! — вдруг вскричал Флейтик и выбежал из домика.
Все устремились за ним. Бержиана поддерживали под руки. Флейтик забежал к себе домой, взял флейту и тут же сочинил несложную мелодию, а Бержиан тотчас же придумал на нее незатейливые стихи:
Подайте, подайте цветочек —
Один лишь цветочный горшочек!
Сделайте доброе дело —
Давайте горшочек смело!
Для вас эта малость не в счет,
А нам собачку спасет…
Так, распевая под звуки флейты, они стали ходить по домам. Поначалу их принимали за обыкновенных попрошаек и бросали деньги, сосиски, колбасу, сало, но разве это нужно было нашим друзьям?! «Нет ли у вас цветочка? Подайте цветочек!» — просили они. И, хотите верьте, хотите нет, люди охотно отдавали им свои домашние цветы (о которых они так заботились). Им отдавали горшочки с олеандрами, фиалками, а в одном доме — даже кактус.
— Он малость горьковат, — посетовала Смородинка.
Но зато кактус прибавил ей сил, и на следующий день она уже вновь принялась за свое дело: утешала и веселила плачущих ребятишек, следила, чтобы у них не выпадали из рук бутерброды с маслом.
— Так, пожалуй, мы протянем и до весны, — с радостным видом сказал Бержиан.
Но черно-мрачный Редаз тоже не дремал: он шел за ними следом и, как только друзья начинали петь, тут же снимал шляпу. Становилось сразу же так темно, как внутри здоровенной тыквы, или, пожалуй, еще точнее, как внутри Бержиана, который, как известно, весь был наполнен мраком.
Люди, конечно, пугались. И скоро все поняли, что там, где появляются эти странные нищие, выпрашивающие под звуки флейты цветочки, немедленно становится темным-темно. И их перестали пускать в дома, прогоняли, кидали в них камнями, а кое-где даже пытались стрелять в них.
— Ой, бежим скорее! — закричала маленькая Энци Клопедия. — Проклятый Редаз — Мрак, хоть выколи глаз!
— Да-да, ничего не видно, сплошной мрак, — испуганно пробормотал Флейтик.
— Цепляйтесь за меня, — сказал Бержиан. — Мне все равно, что темно, что нет. Я выведу вас отсюда.
Так и получилось, что именно слепой Бержиан привел всех в домик Дидеки, несмотря на кромешную тьму, которую напустил на город черно-мрачный Редаз. Дидеки, Бержиан и его друзья печально сидели в комнате и хмуро молчали. Тем временем стало светло — злодей Редаз снова водрузил на голову шляпу. Но всем было ясно, что стоит им выйти из дома, как снова наступит мрак, ибо черно-мрачный Редаз не знает пощады. Смородинка таяла на глазах, она все больше и больше слабела, лежала на полу, с трудом поднимая голову.
— Оставьте меня. Не сокрушайтесь из-за меня, — шептала она. — Вам этот негодяй Редаз не причинит никакого зла — он ведь только меня ненавидит.
— А что будет тогда с маленькими потерявшимися детишками? Они же изольются слезами! — воскликнул мастер Шурупчик.
— Но скажи, что же тогда делать? — со вздохом спросила обессиленная Смородинка.
Тут лицо и шея у Бержиана стали наливаться кровью, он побагровел, глаза заискрились. Друзья испуганно смотрели на него: что-то будет?
И тогда Бержиан, разъяренный, ослепший Бержиан, вскочил с места, выбежал из вагончика и, остановившись посередине садика, закричал:
— Пусть весь сад Дидеки расцветет цветами! Пусть по всей улице, по всему городу зацветут цветы! Расцветайте, фиалки и бузина, тюльпаны и дельфиниумы, нарциссы и розы!
Все выбежали в сад вслед за Бержианом и, не веря еще своим глазам, увидели, как маленький сад Дидеки весь украсился цветами, как на улице из-под снега высунули свои головки фиалки, тюльпаны и дельфиниумы, как зацвели кусты бузины.
И зимний заснеженный город вдруг сплошь запестрел цветами.
Смородинка выползла из вагончика и вдохнула всей грудью аромат цветов; глаза у нее засверкали, она раскрыла крылья и стала низко летать над садом.
Прямо на глазах она крепла, к ней возвращались жизнь и сила.
— Ой, Смородинка, берегись! Не испорти себе желудок! — предупредила ее Дидеки.
И в этот момент черная тень заслонила небосвод.
— Гнусный Редаз! Снова — мрак, хоть выколи глаз! — вскричала Энци Клопедия.
Но темнота в ту же секунду рассеялась, и вновь стало светло.
Друзья, ничего не понимая, вопрошающе глядели друг на друга, и только Бержиан радостно улыбался.
— Нет, это не Редаз, это из меня вышел мрак.
— И ты уже видишь? — спросил Флейтик.
