Дитлоф Райхе - Фредди. Операция «Х»
Браво! Я рад за мастера Джона. Объясню почему. Мы, золотые хомяки, как известно, существа крайне независимые и предпочитаем жить в одиночку. Но если мы выбираем себе пару, то это должна быть такая хомячиха, с которой можно запросто отправиться на охоту за мучными червями, но которая при этом не будет совать нос в чужие дела. Так что, с моей точки зрения, мастера Джона можно было поздравить. Лиза показала себя с наилучшей стороны.
— Ну ладно, давай вернемся к тому, с чего мы начали. Что там с полевыми хомяками? — спросила Лиза. — Это опять как-то связано с Фредди?
— Да, — ответил мастер Джон. — И это наша вторая тайна, в которую мы собирались тебя посвятить, если, конечно, в этом еще есть необходимость. Может быть, ты и сама все уже знаешь.
Как выяснилось, Лиза ничего не знала. Пришлось ей для начала объяснить, что такое межзвериный язык. Это оказалось для нее совершенной новостью. Не то чтобы она от этого упала со стула, но все-таки видно было, что все это ей в диковинку. Затем мастер Джон подробно рассказал о тех криках, которые я слышал, а также о моем предположении, что крик исходил от полевых хомяков.
— Похоже, что наш Фредди прав, — сказала Лиза и вынула из сумки какой-то лист бумаги. — Вот сообщение, которое я получила сегодня утром. Давайте я просто прочитаю, что тут написано.
Прежде чем, так сказать, дать слово Лизе, я позволю себе в этом месте, ввиду появления новых персонажей, сделать небольшое отступление, чтобы пояснить читателю, кто есть кто в хомячьем мире. Мы, золотые хомяки, именуемые по латыни Mesocricetus auratus, составляем, разумеется, цвет и славу хомячьего рода. Карликовые хомяки вообще не в счет, они такие мелкие, что их и в микроскоп не разглядишь. Полевые хомяки, хоть и побольше нас раза в три будут, тоже особого внимания не заслуживают. Почему? Да потому, что они народ неотесанный, грубый, деревенщина одним словом. И за что им, спрашивается, дали латинское имя? Ведь как звучит — Gricetus cricetus! Красиво! А посмотришь на них — одни слезы! Им бы только есть, пить да спать, ничем на свете больше не интересуются. Ну никакой культуры! Откуда я все это знаю? От моей прабабушки. А прабабушка у меня была не просто так себе старушка-финтифлюшка, она вела занятия по основным предметам, преподававшимся в нашей школе: ОХЖ, основы хомячьей жизнедеятельности, и ТХМ, тайны хомячьего мира. Честно признаться, когда я понял, что это полевые хомяки зовут на помощь, я на какую-то долю секунды заколебался… Может, ну их, этих шантрапузов, пусть сами разбираются… Где это видано, чтобы золотой хомяк всякими там полевыми хомяками занимался?! Признаюсь, мне сейчас, конечно, немного стыдно за свои тогдашние мысли. Но все-таки я не слишком долго колебался и сумел побороть себя. В конце концов, решил я, они какие-никакие, а сородичи. И вообще, подумал я, там кто-то погибает, а я тут благородного из себя строю! Так что к тому моменту, когда у нас появилась Лиза и собралась прочитать свое важное сообщение, я уже был вполне готов к тому, чтобы забыть обо всех родовых отличиях и протянуть лапу помощи несчастным. Вот только знать бы, где они, эти несчастные.
Итак, Лиза достала из сумки лист бумаги и начала читать:
«Ложная тревога!
Решилась наконец судьба будущего автомобильного завода: опасения, высказывавшиеся относительно того, что на участке, отведенном под строительство, обитают полевые хомяки, оказались беспочвенными.
Городской совет, которому принадлежит инициатива сооружения этого важного промышленного объекта, приостановил на время его реализацию — до проведения необходимой экспертизы участка, поскольку в комитет по градостроительству поступили сведения о том, что на территории будущей застройки расположена крупная колония полевых хомяков. Данный вид хомяков относится к числу редких пород и находится под охраной государства. В случае, если бы сведения подтвердились, реализация проекта на данном участке оказалась бы невозможной.
Вчера были официально оглашены результаты научной экспертизы, каковые со всей очевидностью свидетельствуют о том, что на участке, отведенном под строительство, не обнаружено следов обитания этих редких животных и нет никаких оснований переносить строительство автомобильного завода на другое место.
Такова официальная точка зрения. Есть, однако, и другая точка зрения: Общество защиты животных ставит под сомнение выводы, сделанные официальными экспертами. К нам поступило письменное заявление группы, именующей себя „Хлебные волки“, в котором говорится о том, что они намерены воспрепятствовать началу строительства. Во избежание эксцессов городской совет принял решение усилить охрану данного объекта».
Лиза закончила читать. Все молчали.
— Н-да, странная история, — задумчиво сказал наконец мастер Джон.
— Не странная, а возмутительная! — тут же отреагировала Лиза. — Раз какой-то хомяк звал на помощь, значит, там есть хомяки! Эта экспертиза все врет!
— Но какой смысл им врать? — спросил мастер Джон.
Лиза смерила мастера Джона строгим взглядом:
— А ты не догадываешься?
— Э-э-э, не знаю… — Мастер Джон выглядел совсем растерянным.
— Я знаю, ты веришь в то, что все люди добрые и хорошие. Но, к сожалению, это не так. Я нисколько не сомневаюсь в том, что городской совет твердо решил построить свой завод и на хомяков им просто наплевать. Они их всех уничтожат и глазом не моргнут!
— Погоди секундочку, — перебил ее мастер Джон. — Давай попробуем разобраться. Фредди слышал крик полевого хомяка. Это одна история. То, что на территории будущего завода предположительно — заметь, предположительно! — водятся полевые хомяки, это другая история. И мы не знаем, насколько одна история связана с другой. Мы можем только строить догадки.
— Причем с большой долей уверенности, — добавила Лиза. — Хотя ты прав. Пока мы не можем ничего утверждать наверняка. Но я знаю, как нам добыть точные сведения.
— И как же?
— Я спрошу самого председателя городского совета. Возьму у него интервью. А чтобы он мне не вкручивал всякой ерунды, я приглашу на эту встречу своего эксперта, специалиста по хомякам.
До этого момента я сидел и молча слушал. Но теперь я просто обязан был вмешаться в разговор.
«У тебя есть знакомый специалист по хомякам?» — быстро набрал я на компьютере.
— Да, — ответила Лиза, — причем экстра-класса!
«Интересно, — написал я. — А можно полюбопытствовать, как зовут этого непревзойденного знатока?» — я постарался вложить в свой вопрос как можно больше ехидства, потому что почувствовал себя немного задетым.
— Можно, — спокойно ответила Лиза. — Его зовут Фредди.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Мне было немного неловко оттого, что я только что продемонстрировал собственную глупость, и не стал задавать лишних вопросов.
— Ну что, пойдешь со мной на интервью с председателем городского совета? — спросила Лиза.
«Пойду, — ответил я, — то-то председатель удивится».
— Это точно. — Лиза усмехнулась. — Надо будет только придумать, как тебя к нему протащить. Ну а теперь…
Тут зазвонил телефон.
— Алло? Здравствуй, Софи! Да, конечно, приходи. До скорого.
Мастер Джон положил трубку:
— Софи. Сейчас придет. Надеюсь, ты не возражаешь, Фредди?
Что за вопрос?! Я подпрыгнул от счастья и сделал художественное сальто-мортале.
— Хороший ответ, — рассмеялась Лиза. — Ну а теперь мне пора в редакцию. Попробую сегодня же договориться о встрече с этим типом.
«Будем надеяться, что за это время они не успеют угробить всех хомяков», — подумал я.
Мастер Джон пошел проводить Лизу до двери.
Я же не знал, куда себя деть от волнения. Софи, ко мне придет Софи! Я взлетел по веревочной лестнице и шмыгнул к себе в клетку. Время тянулось предательски медленно. Чтобы хоть чем-то занять себя, я выудил из опилок мой любимый карандаш, тот самый, при помощи которого я открывал клетку, и принялся его грызть. Это меня немного успокоило — настолько, что меня невольно сложилось чудесное стихотворение:
Когда впервые я узнал томленье духа?
Быть может, во младенчестве уже,
Когда прабабушка моя
Шептала мне над колыбелью в ухо,
Легенды древности седой,
А я внимал ей, словно муха,
Прельщенная древесною смолой,
Сочащейся сиропом сладким
По древу чудному.
Но знал уже тогда я, в колыбели,
Простую истину, открывшуюся мне,
Еще когда я видел еле-еле:
Хомяк — не муха!
И сироп — не пища для ума!
Есть, пить и спать — какая скука!
Моя обитель — царство духа!
Там не найду плодов природы,
Но напитаюсь я свободой!
Был долог путь к свободе мой,
Набил я шишек — ой-ой-ой!
Пока добрался я до книг,
Открыл — и понял в тот же миг:
Свобода — не дается враз тому,
Кто продолжает жить в плену
Привычек старых.
Тогда забросил я хомячьи радости былые,
Я перестал копить запасы семечек отныне,
Отдался полностью Поэзии, Стиху
И жить иначе не могу.
Теперь я дня не провожу без строчки,
Пишу, пишу, пока дойду до точки.
Но превращает лапа точку в запятую,
Коль вспомню я Софи мою родную.
Тогда бежит быстрее кровь,
И я краснею, как морковь,
Когда пою мою любовь!
Я решил назвать это стихотворение «Томление духа» и открыть им мою будущую книгу избранных шедевров хомячьей лирики. Да, да, ту самую «О чем поет хомячье сердце, или Заветные мечтанья». Интересно, как отнесется к ней критика?
