Фёдор Кнорре - Рыцарская сказка
— Что это с вами? — воскликнул Трувер, дочитав нараспев до конца.
— Мы просто оживаем! — блаженно наперебой запищали окрепшими голосенками на разные лады буквы. — Оживаем! Ожили!
— Наконец-то нас прочли!
— Теперь вы будете петь эту балладу. Завтра! В городе. Трувер, опомнившись, вдруг тревожно спросил:
— В каком городе? В Драконвиле?.. Ну нет! Там за такие песенки нас палками поколотят! А то и похуже что сотворят. Ведь Дракон-то покровитель их города! Не будем мы этого петь!
— Будете! Очень скоро! — задорно долбили свое буквы и радостно пересмеивались.
— Нас в темницу за это посадят! — закричал Ртутти. — Не станем мы петь! Ишь какие! — Он подскочил и, разровняв песок, смахнул с него буквы.
Но те не перестали пищать и смеяться, кувыркаясь где-то рядом, среди леса травинок.
— Поздно, поздно! — с тихим торжеством пели буковки. — От нас не избавиться! Вы нас уже запомнили!
— А вот возьмем и позабудем! — ожесточенно вопил вспыльчивый, как все малыши, Ртутти. — До последней буквишки все выбросим из головы!
Только тихий смешок ответил из травы.
Они продолжали свой путь, примолкшие и озабоченные, а в ушах у них неотвязно звенели слова чудной баллады, возникшей на гладком песке…
На закате солнца они вошли через высокие железные ворота в город и долго шли среди высоких домов, наугад сворачивая в переулки, извилистые, как лесной ручеек, как вдруг услышали отчаянный звон множества маленьких колокольчиков и бубенчиков. Перед ними широко распахнулась дверь таверны, и в ней появился громадный в вышину и ширину чернобородый рыцарь. В руках он, как двух щенков, держал за шиворот, высоко подняв над землей, двух шутов, в загнутых колпаках с бубенчиками, и нещадно тряс их, как собака, поймавшая крысу.
Бубенчики неистово звенели, шуты дрожали, а рыцарь яростно ругался и сыпал проклятиями, называя их свиньями, ослами, собаками и жабами.
Потом он швырнул шутов прямо из двери на самую середину переулка, увидел Трувера с товарищами и прорычал:
— А-а! Вы тоже хотите попробовать?.. Заходите!
И хотя им вовсе не хотелось пробовать того, что попробовали шуты, в эту минуту удиравшие, прихрамывая, по переулку, рыцарь втолкнул их в таверну, и дверь за ними захлопнулась.
В таверне пылал камин, какие-то люди, сидя на винных бочонках, прихлебывали из оловянных кружек, а посредине помещения стояла большая бочка, на которую уселся рыцарь.
— Условия знаете? Я слушаю три ваши песни. Если мне понравится — вы мои друзья навек. Если не очень понравится, я вас только выброшу за шиворот на мостовую. Если совсем не понравится, я вас изобью, и, скорее всего, еще и головы оторву. Можете начинать.
— Мы усталые путники, — осторожно сказал Трувер. — И у нас пересохло горло!
— Хозяин! — тявкнул рыцарь. — Прополоскать глотку! Музыкантам поднесли кружки, они выпили, стараясь подольше протянуть время, и потом Ртутти вкрадчиво спросил у рыцаря, какие песни ему больше всего по душе.
— А вот этого я вам и не скажу! — отрезал рыцарь. — Начинайте.
Бедняги переглянулись, пожали плечами. Они заиграли, и Трувер спел трогательную балладу о матросах, грузивших бочки в лодку перед отплытием, и о девушке, которая их провожала, стоя на берегу, и плакала, одна только зная, что они не вернутся назад.
Рыцарь, не дослушав, рявкнул:
— Телятина! Кошатина! Слюнтяйство! Как вы смеете распевать у меня под носом, негодяи, такое, точно старой бабе за прялкой? Скорей давайте другую, и тогда я переломаю вам руки-ноги!
— Трогательные ему не по вкусу, — шепнул Жонглер. — Надо попробовать что-нибудь героическое!
И Трувер прекрасно спел балладу о богатырских поединках на королевском турнире.
Все слушатели в таверне пришли в восторг, но рыцарь на них грозно цыкнул.
— Вторая еще паршивее первой! — объявил он и с отвращением плюнул: — Турнир! Тьфу!.. Забава для щеголишек, утыканных индюшиными перьями! Они трусят подраться по-настоящему! Я их столько повышибал из седла, этих придворных рыцаришек, что меня уже больше на турниры не пускают, и черт с ними… Давайте последнюю! Вы мне уже надоели!
— Пропали мы! — потихоньку сказал Ртуттп, посасывая вино. — Этот мясник отхватит нам головы!.. — И вдруг ожесточенно стал отмахиваться рукой, точно отгоняя прилипчивую муху.
Жонглер понимающе глянул на него:
— Ты их тоже слышишь?
— Киш отсюда! Пошли! — шипел Ртутти. — Так и зудят в ухо, как комарье!
— Это опять те буковки окаянные, да? Я тоже их слышу. Все до последнего слова! — тревожно сказал Трувер.
— Конечно, они. Ясно, это они нас сюда и заманили! И не отстают! Так и зудят в уши!
— Скоро вы там? — гаркнул рыцарь. — А то я!..
— Сейчас!.. Что ж, видимо, судьба! — махнул рукой Трувер, рванул струны и, неожиданно даже для самого себя, отчаянно смело запел чудную балладу — издевку над трехголовым Драконом.
Все слушатели замерли от удивления и в испуге ждали, что сделает рыцарь, — ведь Дракон считался высоким, священным покровителем города Драконвиля! Конечно, он пожирал некоторых его граждан, но ведь все-таки не всех! И это считалось большой милостью с его стороны. И потому сказать о нем хоть одно непочтительное слово считалось ужасным преступлением.
Рыцарь выпучил глаза и начал багроветь, глядя прямо в рот Труверу, а тот стал бледнеть от страха, но пел отчаянно-звонко. Чем дальше, тем больше багровел рыцарь, впиваясь взглядом в лицо Трувера, а тот все больше белел в ожидании конца и пел все звонче.
Пропев последнее слово, он пошатнулся и чуть не упал — вся смелость улетела от него в то мгновение, как кончилась песня.
— Хвост? Зачесался?.. У старого вонючего дракона? А?.. Вы слыхали?.. А… Ах! Ха-ха! — взревел рыцарь, задыхаясь от хохота, застонал и в восторге так треснул кулаком по столу, что расколол пополам его дубовую доску. — Мой друг! — рявкнул он и так ткнул пальцем в грудь Труверу, что едва не опрокинул его на спину. — Все слышали? Это мой друг! Хозяин! Кормить их самым лучшим, пока пояса у них не лопнут! Поить, пока из ушей не польется!.,
Аххха-ха-ха! Вот это баллада так баллада. Лучше в жизни не слыхал! О-ххо-хо!.. Так и вижу, как все три башки кидаются чесать единственный хвост и трескаются друг об друга дурацкими лбами! Хха!
По углам таверны на бочках сидело немало разных музыкантов и менестрелей. По приказу рыцаря их загнали сюда, и они в тоске ждали своей очереди пропеть и быть выброшенными на мостовую, а то и чего-нибудь похуже. Теперь, когда рыцарь, продолжая хохотать, стал всех угощать, они ужасно обрадовались — свирепому испытанию пришел конец — и все принялись весело закусывать и постукивать кружками по бочкам, чтоб хозяин наливал еще…
— Здорово, малыш! Садись-ка со мной, клопик! Не будь я знаменитый Шарль, если дам тебя кому-нибудь в обиду, коротышка! — Кто-то покровительственно хлопал Ртутти по плечу. Он обернулся и, к удивлению, увидел такого же карлика, как он сам, разве только на полпальца повыше ростом.
Они уселись рядом, и карлик Шарль стал подкладывать Ртутти жирные куски мяса на толстых ломтях хлеба и подставлять полные кружки пива. И Ртутти ел и пил, как великан, а Шарль хихикал и сиял от удовольствия. Дело в том, что он всегда считался самым маленьким человеком в городе и теперь просто весь раздулся от гордости и самодовольства, когда увидел Ртутти — тот ведь был на полпальца меньше его!
Сдуру ему это ужасно льстило, и он все время обещал Ртутти свое покровительство, защиту и помощь, ободрял и уговаривал не робеть и не бояться ничего на свете, пока он с ним рядом! С каждой новой кружкой пива Шарль воодушевлялся все больше, петушился и хвастался напропалую.
Он вскочил на бочку, чтоб показать, как красиво он одет. Атласные штаны с буфами — одна штанина желтая, другая красная! — их подарил ему сам Магистр, правитель города; остроносые башмачки с отворотами! — подарок самой герцогини в награду за то, что Шарля запекли в сладкую бабку с изюмом, из которой он должен был выскочить, когда его подадут гостям на стол. Пришлось здорово попотеть, зато уж изюму он наелся, сидя внутри!
— Но самая главная работка у меня — секретная!.. Не спрашивай какая, все равно не скажу! Не могу! — весь надувшись от гордости, шипел Шарль на ухо Ртутти.
Да, пожалуй, он и вправду не мог — язык у него стал заплетаться. Он сунул нос в большую кружку — посмотреть, сколько там осталось пива, но, видимо, никак не мог хорошенько рассмотреть, потому что так и заснул — до самого утра носом в кружке.
Наутро трое музыкантов проснулись в совершенно незнакомом месте и с изумлением стали осматриваться, припоминая, как они сюда попали.
— Похоже, братцы, что мы на чердаке! — сказал Жонглер.
— И на очень высоком! Одни крыши вокруг! — удивился Ртутти. — И как это нас сюда занесло!
