Владимир Озеров - Плутишкина сказка
— Главное, чтобы «боеприпасов» хватило, — заметил Кот. — Впрочем, пока этим делом в замке заведует Кузя, можно не беспокоиться.
— А ты почему не стреляешь? — спросила Плутишка.
— Они в мертвой зоне. Впрочем, сейчас найдется дело и для нас! — и он развернул стволы влево.
Плутишка взглянула туда и увидела, что на замок, гудя пропеллерами, пикирует целая туча Карлсонов.
— Ты что?! — закричала она. — Неужели ты будешь стрелять в лучших в мире Карлсонов?!
— Ничего с ними не сделается! — ответил Кот. — А вот крышу они объедят в два счета!
И он нажал на педаль спуска.
— Чмок-чмок-чмок-чмок-чмок-чмок!!!
Две гирлянды сарделек вылетели из стволов и врезались в строй Карлсонов. В следующий миг двое из них со свистом полетели вниз — на их винты намотались сардельки! — и шлепнулись в Бульонную Реку.
— Чмок-чмок-чмок-чмок-чмок-чмок!!!
Кот вел бешеный огонь очередями и Карлсоны сыпались в реку пачками. Плутишка едва успевала подтаскивать кастрюли, а Рона непрерывно и оглушительно лаяла, глядя, с какой скоростью улетают бог знает куда превосходнейшие сардельки.
Через час лопнул последний Полиглот и последний Карлсон, увешанный сардельками, шлепнулся в реку с криком «Ну, я так не играю!», и его унесло течением.
— Уф! — сказал Кот. — Какие расходы! Однако теперь и нам самим не мешало бы подкрепиться. Зная Кузю, я надеюсь, что даже после такого штурма здесь еще очень даже найдется, чего пожевать!
И пожевать действительно нашлось! Не станем перечислять все, что было подано на стол — это было бы слишком для любого человека, не лишенного воображения — скажем только, что из-за стола Плутишку унесли на руках Кот и Кузя, а Плутишка только тяжело дышала и сердито таращила глаза. Ночь она провела в размышлении о том, что есть слишком много очень вредно, даже если это самое-самое вкусное. Рядом на ковре лежала, высунув язык, объевшаяся Рона.
Утром они сердечно распрощались с Герцогом, который слегка расстроился оттого, что гости вежливо отказались с ним позавтракать. А на дорогу они получили от Кузи три бесконечные сардельки — сколько бы от них ни откусывали, от сарделек не убывало, и пакетик с яблочными пирожками — из него можно было вытаскивать сколько угодно пирожков и пакетик все равно оставался полным.
— У тебя тут все друзья такие? — спросила Плутишка у Кота.
— У меня все друзья — разные… — усмехнулся Кот.
3
Покинув замок, они вновь зашагала по дорожке. Кот, как всегда, снова принялся сочинять на ходу:
Мы у Герцога гостили,
Очень вкусно ели-пили,
Повидали Бормоглотов,
Разгромили Полиглотов —
Все прекрасно, словно в книжке,
Но объелася Плутишка!
— Гнусный тип! — сказала ему Плутишка и ткнула Кота кулаком в бок.
- Ужасный! — согласился Кот и тоже ткнул Плутишку лапой в бок.
Потом они щелкнули друг друга по макушке, потом схватили друг друга за уши, потом… В общем, через минуту по дорожке с мявом и ворчанием катился клубок, в котором трудно было разобрать, где начинается Плутишка и где кончается Кот. Вокруг с лаем прыгала Рона, пытаясь цапнуть Кота за лапу, но тот ловко уворачивался и поэтому все время как-то так получалось, что Рона хватала за пятку Плутишку.
— Мяяяууу! — восторженно орал Кот.
— Вредный котище! — сопела Плутишка.
— Гав! Гав! Гав! — прыгала вокруг Рона.
Кончилось это тем, что они клубком выкатились на крутой берег какой-то речки и с шумом шлепнулись в воду, подняв фонтан брызг.
Клубок тут же распался. Кот выскочил обратно на берег, встряхнулся и показал Плутишке язык:
— Э-э-э!
Плутишка, стоя по пояс в воде, не ответила, а демонстративно надулась и, повернувшись спиною к Коту, стала разглядывать речку. Речка была неширокая, шагов тридцать-сорок, и не глубокая, но зато быстрая и вода в ней была такая чистая, что видно было каждый камешек на дне и рыб, стоявших против течения, шевеля плавниками и хвостами.
Чуть выше по течению возвышалась плотина. Была она с трехэтажный дом и по ее крутому водосливу с шумом катилась вода, сверкая на солнце и взбивая у подножия плотины целые холмы белоснежной пены.
— Вот бы забраться в эту пену! — подумала Плутишка.
Тем временем Кот на берегу забеспокоился — а вдруг Плутишка на него в самом деле обиделась?
— Мяу… — сказал он. — Я же не нарочно, честное котовское…
— Противный Котище, — ответила Плутишка, не оборачиваясь.
— Ужасный, — согласился Кот, — но достоен снисхождения. Потому что мы вашу милость обож-жаем от кончика носа до кончика хвоста!
— Еще и хвост у меня? — сказала, не оборачиваясь, Плутишка, стараясь изобразить, что сердится.
— Ну до ноготочков!…
— «До ноготочков»! — фыркнула Плутишка. — Я вот теперь из-за тебя вся мокрая — «от кончика носа до ноготочков». Вот простужусь, заболею, умру — моя мама с тебя шкуру спустит.
— Не спустит, — заверил Кот. — Ведь если ты заболеешь и умрешь — я сам умру от огорчения. Честное котовское!
— «Честное котовское»… Знаю я тебя, усатого-полосатого!
— Не знаешь… — сказал Кот и вдруг сделался ужасно грустным, но только на один миг. Потом усы его снова приняли бравый вид.
— Кстати, если уж мы все равно свалились в реку — не покататься ли нам с плотины? — предложил он.
— С плотины? А как с нее кататься? — Плутишка сразу перестала дуться и вылезла на берег.
— Элементарно — как с любой другой плотины! — Кот направился к прибрежным кустам и быстро наломал и скрутил большущий зеленый веник, потом еще один.
— Идем!
Вдвоем они забрались на гребень плотины и вышли на середину водослива. Воды было всего по щиколотку, но летела она так быстро, что у Плутишки даже чуть-чуть закружилась голова. Кот тем временем оседлал свой веник.
— Радужный Кот на помеле! Спешите видеть! — и он помчался вниз верхом на венике вперегонки с водою. Бухнувшись в гору пены у подножия, он всплыл чуть ниже по течению кверху брюхом, сжимая веник лапами, и заорал, перекрывая шум водопада:
— Прррекрррасно! Пррросто пррревосходно! Пррриглашаю!
— А я — боюсь! — твердым голосом ответила Плутишка.
Тогда Кот повторил свой старый трюк — превратив хвост в пропеллер, верхом на венике он вылетел из воды и взлетел на гребень плотины к Плутишке.
- Что тут бояться? Раз — сели верхом на веник, два — поехали, три — плюхнулись!
— Все равно страшно!
— Давай веник, — сказал Кот. Он оседлал оба веника сразу и обернулся к Плутишке. — Садись сзади и держись.
— Если что — я на тебя маме пожалуюсь, — сказала Плутишка, села позади Кота и вцепилась в него обеими руками.
- И папе не забудь, — усмехнулся Кот, оттолкнулся лапами и они полетели вниз по водосливу под громкий испуганный лай прыгавшей на берегу Роны, и врезались с разгону в гору пены у подножия плотины.
— Афррродита! — заорал восторженно Кот, когда Плутишка выплыла из пены. — В полном обмундировании! С прибытием! Как прокатились?
— Здорово! А давай еще раз?
И они прокатились еще раз, и еще, а потом наконец выбрались на берег.
Кот встряхнулся, рассыпав целое облако брызг.
— Тебе хорошо, — сказала Плутишка. — А я? И… Ой! А где моя книжка и сардельки с пирожками?
— Думаю, они остались там, где началась наша Великая Битва, — ответил Кот. — Вот что — я пойду за ними, а ты пока можешь обсушиться.
И он ушел, а Плутишка осталась с Роной и стала сушиться.
Солнце стояло высоко и припекало очень здорово, так что все высохло в два счета, а Плутишка за это время даже успела загореть. Она оделась и стала ждать Кота, но тот все не появлялся — то ли они успели далеко укатиться, пока дрались, то ли…
— Сидит сейчас, небось, и пирожками подкрепляется… — вздохнула Плутишка и пригорюнилась, положив голову на колени. — Вредный Котище… Сам пирожки лопает, а я тут…
Вдруг Рона поджала уши и хвост и прижалась к ногам Плутишки.
— Ты чего, собака? — спросила Плутишка и тут вдруг над нею загремело:
Плутишатина — хорошая еда!
Где Плутишка?
Подавай ее сюда!
Плутишка обернулась и вскрикнула от страха. Потому что пред нею стоял здоровущий, трехсаженного роста Плутишкоед Обыкновенный!
Вид у него был ужасный. Ботинки девяносточетвертого размера, третьего срока носки и ни разу не чищеные. Вылинявший, севший на два номера и растянутый пузырями костюм. Совершенно неуместный галстук-бабочка, закавказская трехдневная щетина, золотой зуб, черная повязка на левом глазу и непонятно откуда и зачем — парадный кивер Лейб-гвардии Его Величества Измайловского гренадерского полка. В правой руке у Плутишкоеда был огромный столовый нож, в левой — здоровущая вилка, а на поясе — патронташ со столовым набором — соль, перец, горчица и хрен.
