Сергей Козлов - Всё-всё-всё о Ёжике
— За Зайца! Он знаешь как помогал!
— Погоди, — сказал Ёжик. — Передохну.
— Выпей за Зайца, он старался.
Ёжик глотнул.
— За Хомячка!
— А Хомячок что сделал?
— Ничего. Каждый день прибегал и спрашивал.
— Пусть подождёт. Сил нет, — сказал Ёжик.
— Иногда и утром прибегал, — сказал Медвежонок. — Съешь ложечку.
Ёжик проглотил.
— А теперь — за Филина!
— Филин-то при чём?
— Как? Нет, за Филина ты выпьешь три ложки.
— Да почему?
— Да я на нём три ночи летал. Тебя искали.
— На Филине?
— Ну да!
— Врёшь, — сказал Ёжик.
— Чтоб мне с места не сойти!
— Да как ты на него взобрался?
— Он знаешь какой крепкий? Сел на шею и полетел. Ты бы видел, как Заяц, нас испугался.
— Как?
— Вот выпей — скажу.
Ёжик выпил подряд три ложки и снова закрыл глаза.
— Как? — спросил он.
— Что?
— Как Заяц вас испугался?
— А! Заяц? Представляешь? Я лечу. А тут — он. Давай ещё ложечку. Слышишь, как пахнет? Ух!
Ёжик выпил.
— Ну вот. Сидит, ушами вертит. Тут мы.
— С Филином?
— Ага. Он ка-ак подскочит, ка-ак побежит! Филин чуть на дерево не налетел. Давай за Филина.
— Нет. Уже совсем не могу, — сказал Ёжик. — Давай я лягу.
Медвежонок уложил Ёжика на прежнее место и укрыл тулупом.
— Ну как, — спросил Медвежонок, — тепло?
— Угу, — сказал Ёжик. — А про Филина придумал? Говори.
— Да что ты? Вот выздоровеешь, вместе полетаем.
— Полетаем, — еле слышно пробормотал Ёжик, засыпая.
Как Ёжик с Медвежонком приснились Зайцу
По первому снегу Заяц прибежал к Медвежонку.
— Медвежонок, ты лучший из всех, кого я знаю, — сказал Заяц.
— А Ёжик?
— Ёжик тоже хороший, но ты — лучше всех!
— Да что с тобой, Заяц? Ты сядь, успокойся. Чего ты прыгаешь?
— Я сегодня проснулся и понял, — сказал Заяц, — что лучше, тебя нет на свете.
Вошёл Ёжик.
— Здравствуй, Медвежонок! — сказал он. — Здравствуй, Заяц! Вы чего сидите в доме — на улице снег!
— Я собрался идти к тебе, — сказал Медвежонок. — А тут прибежал он и говорит, что я лучше всех.
— Верно, — сказал Ёжик. — А ты разве не знал?
— Правда, он самый лучший? — сказал Заяц.
— Ещё бы! — Ёжик улыбнулся Медвежонку и сел за стол. — Давайте чай пить! Стали пить чай.
— Вот слушайте, что мне сегодня приснилось, — сказал Заяц. — Будто я остался совсем один в лесу.
Будто никого-никого нет — ни птиц, ни белок, ни зайцев, — никого. «Что же я теперь буду делать?» — подумал я во сне. И пошёл по лесу.
А лес — весь в снегу и — никого-никого. Я туда, я сюда, три раза весь лес обежал, ну, ни души, представляете?
— Страшно, — сказал Ёжик.
— Ага, — сказал Медвежонок.
— И даже следов нет, — сказал Заяц. — А на небе — вата.
— Как — вата? — спросил Ёжик.
— А так — ватное, толстое небо. И глухо. Будто под одеялом.
— Откуда ты знаешь, что глухо? — спросил Медвежонок.
— А я кричал. Крикну и прислушаюсь… Глухо.
— Ну! Ну! — сказал Ёжик.
— И тут… И тут…
— Что?
— И тут… Представляете? Из-под старого пня, что на опушке…
— За холмом?
— Нет, у реки. Из-под старого пня, что на опушке у реки, вылез…
— Ну же! — сказал Медвежонок.
— Ты, — сказал Заяц. — Медвежонок!
— Что ж я там делал, под пнём?
— Ты лучше спроси, что ты сделал, когда вылез?
— А что я сделал?
— Ты вылез и так тихонько-тихонько сказал «Не горюй, Заяц, все мы — одни». Подошёл ко мне, обнял и ткнулся лбом в мой лоб… И так мне сделалось хорошо, что я — заплакал.
— А я? — спросил Медвежонок.
— И ты, — сказал Заяц. — Стоим и плачем.
— А я? — спросил Ёжик.
— А тебя не было, — сказал Заяц. — Больше никого не было. Представляешь? — Заяц обернулся к Медвежонку. — Пустой лес, ватное небо, ни-ко-го, а мы стоим и плачем.
— Так не бывает, — сказал Ёжик. — Я обязательно должен был появиться.
— Так это же во сне, — сказал Медвежонок.
— Всё равно. Просто вы плакали и не заметили, как я вышел из-за куста. Вышел, стою, вижу — вы плачете; ну, думаю, плачут, есть, значит, причина, и не стал мешать.
— Не было тебя, — сказал Заяц.
— Нет, был.
— Не было!
— А я говорю — был! — сказал Ёжик. — Просто я не хотел мешать вам плакать.
— Конечно, был, — сказал Медвежонок. — Я его видел краем глаза.
— А что же мне не сказал? — сказал Заяц.
— А видел, ты потерянный. Сперва, думаю, успокою, а уж потом скажу. И потом — чего говорить-то? Ёжик, он ведь всегда со мной.
— А по-моему, мы всё-таки были одни, — сказал Заяц.
— Тебе показалось, — сказал Ёжик.
— Примерещилось, — сказал Медвежонок.
— А если так, что у меня с собой было?
— А у тебя с собой что-нибудь было?
— Ага.
— Мешочек, — сказал Ёжик.
— С морковкой, — сказал Медвежонок.
— Правильно! — сказал Заяц. — Вы знаете, кто вы для меня? Вы для меня самые-самые лучшие из всех, кто есть на земле!
Ворон
Посыпал мелкий снежок, потом прекратился, лишь ветер слабо раскачивал верхушки деревьев.
Трава, неопавшие листья, ветви — всё поблёкло, посветлело от холода.
Но лес стоял ещё большой, красивый, только пустой и печальный.
Ворон сидел на суку и думал свою старинную думу. «Опять зима, — думал Ворон. — Опять снегом всё заметёт, завьюжит; ёлки заиндевеют; ветки берёз станут хрупкими от мороза. Вспыхнет солнце, но ненадолго, неярко, и в ранних зимних сумерках будем летать только мы, вороны. Летать и каркать».
Надвинулись сумерки.
«Полетаю», — подумал Ворон. И неожиданно легко соскользнул с насиженного места.
Он летел почти не двигая крыльями, чуть заметным движением плеча выбирая дорогу между деревьев.
«Никого, — вздыхал Ворон. — Куда они все попрятались?» И действительно, лес был пуст и сир.
— Сер-р-р! — вслух сказал Ворон. Он опустился на старый пень посреди поляны и медленно повернул голову с синими глазами.
— Ворона, — сказал Ёжику Медвежонок.
— Где?
— Вон на пне.
Они сидели под большой ёлкой и глядели, как лес заливают серые сумерки.
— Пойдём с ней поразговариваем, — сказал Ёжик.
— А что ты ей скажешь?
— А ничего. Позову чай пить. Скажу: «Скоро стемнеет. Пойдёмте, Ворона, чай пить».
— Идём, — сказал Медвежонок. Они вылезли из-под ёлки и подошли к Ворону.
— Скоро стемнеет, — сказал Ёжик. — Ворона, идёмте чай пить.
— Я Вор-р-рон, — медленно, хрипло сказал Ворон. — Я чая не пью.
— А у нас — малиновое варенье, — сказал Медвежонок.
— И грибки!
Ворон смотрел на Ёжика с Медвежонком старинными, каменными глазами и думал: «Э-хэ-хэх!..»
— Я чая не пью, — сказал он.
— Мёдом угощу, — сказал Медвежонок.
— А у нас и брусника, и клюковка, — сказал Ёжик. Ворон ничего не сказал.
Он тяжело взмахнул крыльями и поплыл над поляной. В густых сумерках с распростёртыми крыльями он казался таким огромным, что Ёжик с Медвежонком даже присели.
— Вот это птица! — сказал Медвежонок. — Будет она с тобой чай пить!
— Это он, Ворон, — сказал Ёжик.
— Всё равно птица. «Позовём, позовём!» — передразнил он Ёжика. — Позвали.
— Ну и что? — сказал Ёжик. — Он привыкнет. Представляешь, всё один и один. А в следующий раз — обязательно согласится…
Уже почти в темноте Ворон летел над полем, видел какие-то далёкие огоньки и почти ни о чём не думал, только широко и сильно подымал и опускал крылья.
Если меня совсем нет
Ещё совсем немного — и загорятся звёзды, и выплывет месяц и поплывёт, покачиваясь, над тихими осенними полями. Потом месяц заглянет в лес, постоит немного, зацепившись за верхушку самой высокой ёлки, и тут его увидят Ёжик с Медвежонком.
— Гляди, — скажет Ёжик.
— Угу, — скажет Медвежонок. А месяц подымется ещё выше и зальёт своим холодным, тусклым светом всю землю.
Так было каждый вечер в эту ясную холодную осень. И каждый вечер Ёжик с Медвежонком собирались то у Ёжика, то у Медвежонка и о чём-нибудь говорили. Вот и сегодня Ёжик сказал Медвежонку:
— Как всё-таки хорошо, что мы друг у друга есть!
Медвежонок кивнул.
— Ты только представь себе: меня нет, ты сидишь один и поговорить не с кем.
— А ты где?
— А меня нет.
— Так не бывает, — сказал Медвежонок.
— Я тоже так думаю, — сказал Ёжик. — Но вдруг вот — меня совсем нет. Ты один. Ну что ты будешь делать?
— Пойду к тебе.
— Куда?
— Как — куда? Домой. Приду и скажу: «Ну что ж ты не пришёл, Ёжик?» А ты скажешь…
— Вот глупый! Что же я скажу, если меня нет?
— Если нет дома, значит, ты пошёл ко мне. Прибегу домой. А-а, ты здесь! И начну…
— Что?
— Ругать!
— За что?
— Как за что? За то, что не сделал, как договорились.
— А как договорились?
— Откуда я знаю? Но ты должен быть или у меня, или у себя дома.
— Но меня же совсем нет. Понимаешь?
— Так вот же ты сидишь!
— Это я сейчас сижу, а если меня не будет совсем, где я буду?
— Или у меня, или у себя.
