Дик Кинг-Смит - Нос королевы
— Спасибо! — сказала она.
— Кроссворд решаешь или ещё что? — спросил мистер Паркер, разворачивая свою вечернюю газету.
— Что-то вроде того, — уклончиво ответила Хармони и, к большому удивлению отца, поцеловала его в самую лысину.
Запершись в своей комнате, с Безумно Счастлива гримасой, она опять прочитала загадку. Наконец-то всё стало ясно! Этот самый пятидесятипенсовик 1973 года исполнит семь её желаний. Она не должна с ним разлучаться. Как она и предполагала, в четвёртом двустишии говорится, что только одна из всех сторон волшебная. А в последнем — какая именно.
Королевский — не римский, не вздёрнут, а прям. Это нос королевы! Та сторона, на которую указывает нос королевы, та сторона волшебная!
На этот раз Хармони не зажмурилась. Она взяла монетку головой королевы вверх и начала тереть волшебную сторону, туда-обратно, туда-обратно, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее, пока металлический краешек под её пальцем не нагрелся.
— Я хочу, — сказала Хармони, — чтобы у меня было моё, только моё животное.
Внизу в парадную дверь позвонили.
ГЛАВА 4
Что загадать сегодня?
Хармони и Мелоди оказались у двери одновременно. За нею стоял человек, которого они восприняли по-разному. Мелоди увидела местного инспектора дорожного движения, маленького человечка с жилистой шеей, большим унылым ртом и тусклым немигающим взглядом. На нём была чёрная униформа и фуражка с жёлтой полоской.
Хармони увидела Большого Хохлатого Тритона.
Но обе одинаково увидели то, что он держал в руках. Это был белый с чёрными пятнами кролик.
— Посадите-ка в клетку, пока его не раздавили машины, — строго произнёс Тритон.
— Он не наш, — сказала Мелоди.
Тут подошёл к двери мистер Паркер.
— Что-то не так с моей парковкой? — спросил он.
«Плохой же ты парковщик[6]», — подумала Хармони и состроила свою Скрытая Насмешка гримасу — сгорбилась, втянула шею, даже чуть уши шевелятся.
Тритон метнул на неё свой холодный земноводный взгляд.
— Нет, совсем другое, сэр, — сказал он. — Я шёл с дежурства и увидел этого кролика на дороге. А потом он вдруг проскользнул в вашу калитку и по дорожке — прямо к двери. Будто кто звал его. Я и подумал…
— Очень любезно с вашей стороны, — пророкотал Морской Лев.
Хармони быстро надела Умоляющую гримасу, и Тритон, заметив это, быстро произнёс:
— Возможно, одна из ваших девчушек хотела бы ухаживать за ним?
Сиамская Кошка гордо удалилась, услыхав, что её назвали девчушкой, а Хармони подняла своё Умоляющее лицо к отцу.
— Только на одну ночь! — сказала она. — Только пока не найдётся хозяин!
«Ты не откажешь, — подумала Хармони, — ты не сможешь противиться власти носа королевы».
Морской Лев посмотрел на неё. Он провёл ластом по своей блестящей лысине. Вероятно, воспоминание о таком редком и неожиданном поцелуе, каким его сегодня наградили, оказало своё благотворное воздействие, потому что он услышал, как произносит:
— Ну, разве что на ночь. Только я не хочу, чтобы это зловонное существо находилось в доме, понятно? — И он вернулся опять к своим напитку и газете.
Не выразив никаких чувств, Тритон передал ношу, вышел за калитку и заскользил вдоль улицы, поводя тусклыми глазами по сторонам, по рядам притихших машин. Хармони, с кроликом на руках, проводила его взглядом. Она надела Глуповато-Счастливую гримасу, прошла через палисадник в сад и дальше, к курятнику, пока у неё скулы не заломило от напряжённой улыбки.
В курятнике Хармони села на ящик и стала наблюдать, как кролик скачет по полу, как принюхивается к незнакомым запахам. Она принесла немного одуванчиков, и он начал есть, сидя у её ног, — видимо, почувствовал себя как дома.
— Мой собственный, — громко сказала Хармони. — Я этого хотела, и это произошло.
Она вынула пятидесятипенсовик из кармана и рассеянно потёрла волшебный краешек.
— Я хочу, чтобы дядя Джинджер узнал, что я разгадала загадку, — произнесла она, не подумав, и, прежде чем успела осознать, что сделала, услыхала:
— Хармони! Где ты? Дядя Джинджер звонит. Он хочет с тобой поговорить.
— Что ты пожелала? — раздался бас Серебристого Гризли, как только она взяла трубку.
Хармони поспешно оглядела комнату. У Сиамской Кошки ушки на макушке, Хармони это сразу заметила. Ей не было видно маленьких ушей Морского Льва — так он окунулся в свою газету, а ушки Зобастой Голубки спрятались под аккуратным оперением её волос, но было ясно, что они прислушиваются.
— Большое спасибо за деньги, — сказала Хармони.
— Надеюсь, они… пригодятся.
— О да! Уже.
— Я так и думал. Знаешь, меня что-то подтолкнуло позвонить тебе, всего несколько минут назад.
— О!
— Думаю, ты зря потратила желание, так ведь?
— Да. То есть нет, я рада слышать тебя.
— Хармони, это было твоё первое желание?
— Нет.
— Похоже, всё семейство навострило уши? — засмеялся на том конце провода Серебристый Гризли.
— Да.
— Ладно, больше не растрачивай зря желаний, обещаешь?
— Да.
— Надеюсь, когда ты закончишь свой захватывающий разговор, состоящий только из «да» и «нет», — вмешался мистер Паркер, — я тоже смогу поговорить?
— Мне надо идти, дядя Джинджер, — сказала Хармони. — Папа хочет с тобой поговорить. Между прочим, у меня появился кролик.
Выходя из дома, она слышала, как Морской Лев зарокотал в трубку:
— Хеллоу, Джинджер! Благополучно добрался? Что? Нет, конечно, не позволено… просто один тут подбросил какого-то паршивца… подержать где-нибудь до утра… придётся нести в зоомагазин, если хозяин не объявится.
— Никто не объявится, — твёрдо заявила Хармони, опять усевшись в курятнике на ящик из-под чая. — И тебя не отправят в зоомагазин. Вот увидишь. Теперь надо придумать тебе имя. Похоже, что ты девочка. Конечно! Ты Анита!
Ничего не подозревая, все дети в классе, где училась Хармони, были какими-нибудь животными. Ягнёнок мог сидеть за одной партой со львом, в компании, скажем, с дикобразом или попугаем или даже (поскольку познания Хармони в зоологии были обширными) с опоссумом или с колумбийской маленькой обезьянкой дурукули. А как только она останавливала взгляд на Аните, толстоватенькой маленькой девчонке с выступающими зубами и с волосами, забранными в два высоких пучка (вроде кроличьих ушей), то представляла, как та держит в лапках салат-латук и щиплет его. Итак, если Анита — крольчиха, то быть крольчихе Анитой.
Когда пришло время ложиться спать, Хармони уютно устроила Аниту. Она нарвала для её постели высокой сухой травы, налила в миску воды и сделала что-то вроде столовой в ящике для высиживания цыплят: стибренная из хлебницы горбушка, несколько морковок с огорода, упавшие яблоки и ещё одуванчики.
Хармони обо всём этом подробно рассказала Рэксу Рафу Монти, когда они лежали в кровати и смотрели на луну, тускло светившую сквозь деревья. Он молчал, но Хармони была уверена, что пёс рад за неё.
Оставалось ещё пять желаний!
Хармони проснулась очень рано и сразу вспомнила об Аните. Она оделась и побежала через росистый сад, таща за лапу старую собаку. На верхней ветке твердил свою песенку дрозд. Хармони явственно слышалось: «Какое желание — фьюить? Какое желание — фьюить?»
Анита и Рэкс Раф Монти были представлены друг другу, правда, без особого интереса с обеих сторон, а потом Хармони позволила крольчихе выйти на волю. Сад был огорожен с трёх сторон, так что Анита не могла выскочить на дорогу или к соседям; в худшем случае она направилась бы к дому или на газон. Хармони скоро убедилась, что пасти Аниту не составляет труда.
Через некоторое время послышался сигнал электрокара, развозящего молоко, а затем поверх забора показалась голова молочника. Для всех он был маленьким неунывающим человеком с желтоватыми волосами и остреньким носиком. Он постоянно что-то насвистывал и для Хармони конечно же был Канарейкой.
— Привет! — сказал Канарейка. — Ты сегодня рано проснулась.
— Я пасу моего кролика, — сказала Хармони.
Канарейка приподнялся на цыпочки и навострил свой носик поверх забора.
— Как его зовут?
— Анита.
— Славное имя, — чирикнул Канарейка, — и кролик славный.
— И ты, Канарейка, славный, — едва слышно сказала Хармони.
А он уже вспорхнул и залился трелью, перелетая от дома к дому.
