Диана Джонс - Ходячий замок
— Мисс Хаттер? — спросила дама голосом мелодичным, но властным.
— Да, — ответила Софи. Вид у юноши стал еще более расстроенный. Вероятно, дама была его матерью.
— Я слышала, вы продаете просто божественные шляпки, — пропела дама. — Покажите.
Софи недостаточно владела собой, чтобы отважиться на ответ. Она вышла навстречу покупательнице и стала демонстрировать шляпки. Ни одна из них, конечно, не соответствовала роскошному облику дамы, к тому же молодой человек не сводил с Софи глаз, и ей было страшно неловко. Чем скорее дама убедится, что здесь ей ничего не найти, тем скорее эта пара наконец уйдет. Следуя совету Фанни, Софи начала с самых неподходящих.
Дама сразу же начала отвергать шляпки одну за другой.
— Обаяшка, — фыркнула покупательница в адрес розового чепчика. — Майская роза, — припечатала она ядовито-салатную соломку. А вуалетке с блестками заявила: — Загадочный вид. Как банально. А что вы еще можете предложить?
Софи предъявила ей шикарную черно-белую шляпку — единственную, которая была способна хоть сколько-то заинтересовать такую роскошную даму.
Дама презрительно оглядела шляпку.
— Подобный убор не к лицу решительно никому. Вы зря отнимаете у меня время, мисс Хаттер.
— Я делаю это только потому, что вы пришли ко мне в лавку и попросили показать шляпы, — возразила Софи. — Видите ли, сударыня, это маленькая лавка в маленьком городке. Зачем вообще… — Тут молодой человек, стоявший за спиной у дамы, ахнул и замахал руками, словно пытаясь предостеречь Софи. — Зачем вообще было брать на себя труд заходить к нам? — закончила Софи, и ей стало интересно, что же теперь будет.
— Я всегда беру на себя труд наказать тех, кто смеет перечить Болотной Ведьме, — отчеканила дама. — Премного наслышана о вас, мисс Хаттер, и мне не по душе ни конкуренция, ни ваши умонастроения. Я пришла остановить вас. Так вот же вам. — И она протянула руку и взмахнула ею у Софи перед лицом.
— Вы хотите сказать, что вы и есть Болотная Ведьма? — затрепетала Софи. От ужаса и изумления у нее что-то случилось с голосом.
— Да, — отвечала дама. — И пусть это научит вас не лезть в мои дела.
— А разве я в них лезла? Что за чушь! — прокаркала Софи. Теперь молодой человек глядел на нее в полной панике, но она совершенно не понимала, что это с ним.
— Никаких недоразумений, мисс Хаттер, — сказала на это Ведьма. — Пойдем, Гастон. — Она повернулась и устремилась к выходу. Пока юноша униженно открывал перед Ведьмой дверь, она снова обернулась к Софи. — Кстати, вы не сможете никому рассказать, что вас заколдовали, — добавила она.
И дверь за ней захлопнулась с похоронным звоном.
Софи потрогала лицо, чтобы узнать, отчего молодой человек так испугался. Пальцы нащупали мягкие дряблые морщинки. Софи поглядела на руки. Они тоже были сплошь в морщинках и ужасно костлявые, с раздутыми венами на тыльной стороне и узловатыми пальцами. Софи подобрала подол серой юбки и увидела хилые тощие лодыжки и расшлепанные ступни, от которых башмаки стали все бугристые. Это были ноги девяностолетней старухи, и ноги самые что ни на есть настоящие.
Софи кинулась к зеркалу — и тут же выяснилось, что теперь ей приходится ковылять. Лицо в зеркале показалось ей абсолютно спокойным, потому что ничего другого она и не ожидала увидеть. Это было лицо сухопарой старухи, изможденное, бурое, в ореоле легких седых волос. На Софи глядели ее собственные глаза — желтые, слезящиеся, — и выражение в них было довольно-таки трагическое.
— Не бойся, старушка, — успокоила Софи свое отражение. — Вид у тебя здоровый. К тому же это больше отражает твою подлинную сущность.
Она обдумала свое положение — совершенно спокойно. Все кругом сделалось тоже совершенно спокойным и каким-то далеким. Софи даже не особенно сердилась на Болотную Ведьму.
— Само собой, если представится случай, надо будет с ней поквитаться, — сказала себе Софи. — Но если уж Летти и Марта согласны быть друг дружкой, я тоже смогу пока что пожить в таком виде. Только здесь мне оставаться нельзя. У Фанни будет удар. Так. Это серое платье вполне годится, но надо еще взять с собой шаль и что-нибудь поесть.
Софи подковыляла к двери лавки и аккуратно повесила на нее объявление «Закрыто». Суставы у нее скрипели на ходу. Идти приходилось согнувшись и медленно. Однако Софи было приятно обнаружить, что она очень крепкая старуха. Она не чувствовала ни малейшей слабости — только скованность. Софи проковыляла за шалью и накинула ее на голову и плечи, как носят старухи, а потом зашаркала в дом, взяла там кошелек с несколькими монетками и немножко хлеба с сыром. Она вышла за порог, тщательно спрятав ключ в условленном местечке, и заковыляла по улице, дивясь собственному спокойствию.
А не сходить ли попрощаться с Мартой, — подумала Софи. Однако даже представить себе, что Марта ее не узнает, было невыносимо. Софи решила, что напишет сестрам, как только доберется туда, куда идет, и зашаркала через Ярмарочный луг, и через мост, и дальше, в поля за рекой. Был теплый весенний денек. Даже став старой каргой, Софи, как выяснилось, не утратила способности радоваться пейзажу и майским ароматам живых изгородей, — правда, пейзаж был какой-то нечеткий. Спина у нее начала болеть. Софи упрямо ковыляла вперед, однако палка бы ей совсем не помешала. Она поглядывала на заборы — не найдется ли там расшатавшейся жердины.
Судя по всему, глаза у нее были уже не те, что прежде. Ей показалось, будто она видит впереди какую-то палку или шест, но стоило ей дойти до него, как оказалось, что это нижний конец старого пугала, которое кто-то выбросил в кусты. Софи подняла пугало. Вместо лица у него была увядшая репа. Софи почувствовала определенное душевное родство с беднягой. Она не стала разбирать пугало и отнимать у него палку — наоборот, воткнула его между ветками, и вот пугало лихо замаячило у дороги, а дырявые рукава на палках-руках так и полоскались над кустами.
— Ну вот, — кивнула Софи, и надтреснутый старушечий голос немало ее позабавил, потому что внезапно разразился надтреснутым старушечьим хохотком. — Ни на что особенное мы с тобой уже не годимся. Правда, дружище? Может быть, если я пристрою тебя там, где тебя все видят, ты и вернешься на свое поле. — Она заковыляла дальше, но тут у нее возникла одна мысль, и пришлось возвратиться. — И если бы я не была обречена на неприятности исключительно по семейным обстоятельствам, ты бы сейчас ожил и помог бы мне найти свое счастье, — сообщила она пугалу. — Но я все равно желаю тебе, дорогое Пугало, удачи.
Уходя прочь, она еще немного похихикала. Ну и что, если у нее теперь не все дома? Со старушками такое случается сплошь и рядом.
Палку себе она нашла примерно через час, когда присела на кочку передохнуть и поесть хлеба с сыром. Из живой изгороди у нее за спиной доносился какой-то шум: придушенный визг, а следом отчаянные рывки, от которых с веток облетали майские цветочки. Софи подползла на костлявых коленях поглядеть сквозь листья, цветы и колючки в гущу разросшейся живой изгороди и обнаружила там тощего серого пса. Пес попал в ужасную ловушку: в обвязанной вокруг его шеи веревке каким-то образом запуталась палка, и эта палка намертво застряла между двумя ветками, так что пес едва мог двигаться. Он уставился безумными глазами прямо в любопытное лицо Софи.
Девушкой Софи боялась собак. Даже теперь, став старушкой, она здорово встревожилась, заметив два ряда белых клыков в оскаленной пасти зверя. Но она сказала себе: «В моем нынешнем положении уж об этом-то беспокоиться не следует», — и нащупала в кармане ножницы. Протянув руку с ножницами в глубь куста, она попыталась разрезать веревку на шее пса.
Пес совсем ошалел. Он отшатнулся от нее и оскалил зубы. Но Софи храбро продолжала кромсать веревку.
— Ты умрешь от голода или задохнешься, дружище, если не дашь мне ее разрезать, — сказала она псу надтреснутым старушечьим голоском. — Честно говоря, я думаю, что кто-то уже пытался тебя задушить. Может, от этого ты и не в себе.
Веревка была обмотана вокруг собачьей шеи очень туго, а палка ужасно запуталась. Щелкать ножницами пришлось довольно долго, но наконец веревка распалась надвое, а пес выбрался из западни.
— Хочешь хлебца с сыром? — спросила тогда Софи. Но пес только рыкнул на нее, протиснулся к противоположной стороне живой изгороди, вылез из кустов на волю и крадучись удалился. — Тоже мне благодарность! — проворчала Софи, потирая занемевшие руки. — Но ты мне все равно подарочек-то оставил! — Она вытянула из кустов злополучную палку и обнаружила, что это самая настоящая трость, прекрасно отполированная и с кованым наконечником. Софи доела хлеб и сыр и отправилась дальше. Склон становился все круче, и трость оказалась очень кстати. Софи бодро ковыляла вперед, болтая на ходу с тростью. В конце концов, старушки часто разговаривают сами с собой.
