Александр Афанасьев - Народные русские сказки А. Н. Афанасьева в трех томах. Том 3
объявил, что нашел его пятнадцать лет тому назад в овине, что на нем одежа была такая-то, богатая. По всем приметам, кажись, и царский сын!
Говорит царь мужику: «Скажи твоему найденышу, чтоб он ко мне побывал ни наг, ни одет, ни пешком, ни на лошади, ни днем, ни ночью, ни на дворе, ни на улице». Мужик приехал домой, плачет и сказывает мальчику: как теперь быть? Мальчик говорит: «Не больно хитро! Эту загадку разгадать можно». Взял разделся с ног до головы да накинул на себя сетку, сел верхом на козла, приехал к царю в сумерки и въехал на козле в ворота: передние ноги на дворе, а задние на улице. Царь увидал и говорит: «Вот мой сын!»
Сосватанные дети
№331 [37]
Жили-были два богатых купца: один в Москве, другой в Киеве; часто они съезжались по торговым делам, вместе дружбу водили и хлеб-соль делили. В некое время приехал киевский купец в Москву, свиделся с своим приятелем и говорит ему: «А мне бог радость дал — жена сына родила!» — «А у меня дочь родилась!» — отвечает московский купец. «Ну-ка, давай по рукам ударим! У меня — сын, у тебя — дочь, чего лучше — жених и невеста! Как вырастут, обвенчаем их и породнимся». — «Ладно, только это дело нельзя просто делать. Пожалуй, еще твой сын отступится от невесты; давай мне двадцать тысяч залогу!» — «А если твоя дочь да помрет?» — «Ну, тогда и деньги назад». Киевский купец вынул двадцать тысяч и отдал московскому; тот взял, приезжает домой и говорит жене: «Знаешь ли, что скажу? Ведь я свою дочь просватал!» Купчиха изумилась: «Что ты! Али с ума сошел? Она еще в люльке лежит!» — «Ну что ж что в люльке? Я все-таки ее просватал: вот двадцать тысяч залогу взял».
Вот хорошо. Живут купцы всякий в своем городе, а друг друга не навещают — далеко, да и дела так пошли, что надо дома оставаться. А дети их растут да растут: сын хорош, а дочь еще лучше. Прошло осьмнадцать лет; московский купец видит, что от старого его знакомца нет ни вести, ни слуху, и просватал дочь свою за полковника. В то самое время призывает киевский купец своего сына и говорит ему: «Поезжай-ка ты в Москву; там есть озеро, на том озере я поставил пленку[38]; если в эту пленку попалась утка — то утку вези, а ежели нет утки — то пленку назад».
Купеческий сын собрался и поехал в Москву; ехал-ехал, вот уж близко, всего один перегон остался. Надо ему через реку переправляться, а на реке мост: половина замощена, а другая нет.
Тою же самою дорогою случилось ехать и полковнику; подъехал к мосту и не знает, как ему перебраться на ту сторону? Увидал он купеческого сына и спрашивает: «Ты куда едешь?» — «В Москву». — «Зачем?» — «Там есть озеро, в том озере — лет осьмнадцать прошло, как поставил мой отец пленку, а теперь послал меня с таким приказом: если попалась в пленку утка — то утку возьми, а если утки нет — то пленку назад!» — «Вот задача! — думает полковник. — Разве может простоять пленка осьмнадцать лет? Ну, пожалуй, пленка еще простоит; а как же утка-то проживет столько времени?» Думал-думал, гадал-гадал, ничего не разгадал. «Как же, — говорит, — нам через реку переехать?» — «Я поеду задом наперед!» — сказал купеческий сын; погнал лошадей, доехал до половины моста и давай задние доски наперед перемащивать; намостил и перебрался на другую сторону, а вместе с ним и полковник переехал. Вот приехали они в город. «Ты где остановишься?» — спрашивает купеческого сына полковник. «А в том доме, где весна с зимой на воротах». Распрощались и повернули всякий в свою сторону.
Купеческий сын пристал у одной бедной старухи; а полковник погнал к невесте. Там его стали поить, угощать, о дороге спрашивать. Он и рассказывает: «Повстречался я с каким-то купеческим сыном; спросил его: зачем в Москву едет? А он в ответ: есть-де в Москве озеро, на том озере — лет осьмнадцать прошло, как мой отец пленку поставил, а теперь послал меня с таким приказом: если попалась в пленку утка — то утку возьми, а ежели утки нет — то пленку назад! Тут пришлось нам через реку переправляться; на той реке мост, половина замощена, а другая нет. Раздумался я, как на другую сторону переехать? А купеческий сын сейчас смекнул, задом наперед переехал и меня перевез». — «Где же он на квартире стал?» — спрашивает невеста. «А в том доме, где весна с зимой на воротах».
Вот купеческая дочь побежала в свою комнату, позвала служанку и приказывает: «Возьми кринку молока, ковригу хлеба да лукошко яиц; из кринки отпей, ковригу почни, из лукошка яйцо скушай. Потом ступай в тот дом, где на воротах трава с сеном привязаны; разыщи там купеческого сына, отдай ему хлеб, молоко и яйца да спроси: в своих ли берегах море или упало? Полон ли месяц или в ущербе? Все ли звезды в небе или скатились?» Пришла служанка к купеческому сыну, отдала гостинцы и спрашивает: «Что море — в своих ли берегах или упало?» — «Упало». — «Что месяц — полон или в ущербе?» — «В ущербе». — «Что звезды — все ли на небе?» — «Нет, одна скатилась». Вот служанка воротилась домой и рассказала эти ответы купеческой дочери. «Ну, батюшка, — говорит отцу купеческая дочь, — ваш жених мне не годится; у меня есть свой давнишний — с его отцом по рукам ударено, договором скреплено». Сейчас послали за настоящим женихом, стали свадьбу справлять да пир пировать, а полковнику отказали. На той свадьбе и я был, мед-вино пил, по усам текло, в рот не попало.
Доброе слово
№332 [39]
Жил-был купец богатый, умер, оставался у него сын Иван Бессчастный; пропил он, промотал все богатство и пошел искать работы. Ходит он по торгу, собой-то видный; на ту пору красная девушка, дочь купецкая, сидела под окошечком, вышивала ковер разными шелками. Увидала она купецкого сына... Полюбился ей купецкий сын. «Пусти меня, — говорит матери, — за него замуж». Старуха и слышать было не хотела, да потолковала со стариком: «Может быть, жениным счастьем и он будет счастлив, а дочь наша в сорочке родилась!» Взяли ее да и отдали — перевенчали. Жена купила бумаги[40], вышила ковер и послала мужа продавать: «Отдавай ковер за сто рублей, а встретится хороший человек — за доброе слово уступи».
Встретился ему старичок, стал ковер торговать: сторговал за сто рублей, вынимает деньги и говорит: «Что хочешь — деньги или доброе слово?» Купецкий сын подумал-подумал: жена недаром наказывала... «Сказывай, — говорит, — доброе слово; на́ ковер!» — «Прежде смерти ничего не бойся!» — сказал старик, сам взял ковер и ушел. Приходит купецкий сын домой, рассказал все хозяйке; хозяйка молвила ему спасибо, купила шелку, вышила новый ковер и опять посылает мужа продавать: «Отдавай ковер за пятьсот рублей, а встретится хороший человек — за доброе слово уступи». Выходит купецкий сын на торг; попадается ему тот же старичок, сторговал ковер за пятьсот рублей, стал деньги вынимать и говорит купецкому сыну: «А хочешь — я тебе доброе слово скажу?» — «На́ ковер; говори доброе слово». — «Пробуди, дело разбери, головы не сымаючи!» — сказал старик, взял ковер и ушел. Воротился купецкий сын домой, рассказал все хозяйке — та ни слова.
Вот дядья купецкого сына собралися за́ море ехать, торг торговать; купецкий сын собрал кое-как один корабль, простился на постели с женой, да и поехал с ними. Едут они по́ морю; вдруг выходит из моря морской горбыль[41]. «Давай нам, — говорит горбыль купцам, — русского человека на судьбину — дело разобрать; я его назад опять ворочу». Дядья думали, думали, и пришли к племяннику с поклоном, чтоб он шел в море. Тот вспомнил слово старика: прежде смерти ничего не бойся, и пошел с горбылем в море. Там Судьбина разбирает, что дороже: золото, серебро или медь? «Разберешь ты это дело, — говорит Судьбина купецкому сыну, — награжу тебя». — «Изволь, — отвечает он, — медь дороже всего: без меди при расчете обойтись нельзя; в ней и копейка, и денежка, и полушки, из
нее и рубль набрать можно; а из серебра и золота не откусишь». — «Правда твоя! — говорит Судьбина. — Ступай на свой корабль». Выводит горбыль его на корабль, а тот корабль битком набит каменьем самоцветным.
Дядья уже далеко уехали, да купецкий сын догнал их и заспорил с ними, чей товар лучше. Те ему говорят: «У тебя, племянничек, один кораблишко, а у нас сто кораблей». Спорили-спорили, осерчали и пошли на него царю жаловаться. Царь сперва хотел просто без суда повесить купецкого сына: не порочь, дескать, дядьев! да после велел товары на лосмотр принесть. Дядья принесли ткани золотые, шелковые... Царь так и засмотрелся. «Показывай свои!» — говорит он купецкому сыну. «Прикажи, государь, закрыть окна; я свои товары ночью показываю». Царь приказал закрыть окна; тот вынул из кармана камушек — так все и осветило! «Твой лучше товар, купецкий сын! Возьми себе за то дядины корабли».
