Миядзава Кэндзи - ЗВЕЗДА КОЗОДОЯ
— Я много раз видел скачки. Но на лошадях нет седел, поэтому мы не сможем сесть на них верхом. Давайте каждый будет погонять свою лошадь, и победит тот, чья лошадь первой добежит во-он до того большого дерева.
— О, это интересно! — сказал Касукэ.
— Нас заругают. Если пастухи увидят.
— Да ничего страшного. Лошади, которых отправляют на скачки, должны ведь тренироваться, — сказал Сабуро.
— Ну, тогда вот это моя лошадь.
— А это моя.
— Тогда пусть эта будет моя.
Мальчишки взмахнули ветками ивы и колосьями мисканта, однако лошади даже не пошевелились. Опустив головы, они по-прежнему щипали траву, будто внимательно разглядывали, что же растет вокруг них. Итиро хлопнул в ладошки и крикнул: «Но! Пошли!».
И тут вдруг все семь лошадей, грива к гриве, поскакали вперед.
— Здорово!
Касукэ подпрыгнул и побежал вслед. Однако из затеи ничего не вышло. Во-первых, лошади скакали ноздря в ноздрю, да и к тому же не так уж и резво. Но все равно, было очень интересно, и мальчишки с криками: «Но! Но!» бежали следом.
Лошади проскакали совсем немного и остановились. Ребята чуть передохнули, и вновь принялись взялись за прутья. И вот лошади сделали круг и вернулись на холм — туда, где в насыпи был проход.
— Ой, лошади убегут! Лошади убегут. Держите их. Держите! — закричал, побледнев, Итиро.
А лошади уже подбегали к проходу.
Итиро разволновался и с криками: «Тпру-тпру!» изо всех сил помчался за ними, но, когда он, наконец, добежал, две лошади уже скрылись в проходе.
— Быстрее, гоните их обратно! Бегите быстрее! — закричал Итиро срывающимся голосом, положив толстое бревно на место.
Трое мальчишек пролезли под бревном. Две беглянки уже остановились и теперь стояли за насыпью, спокойно пощипывая траву.
— Хватайте осторожно. Осторожно, — крикнул Итиро и крепко схватился за табличку, прикрепленную к поводьям одной из лошадей.
Касукэ и Сабуро попытались схватить другую лошадь, но та, испугавшись, стремглав понеслась на юг вдоль насыпи.
— Братец, лошади убегут, лошади убегут! — что было мочи кричал Итиро позади.
Сабуро и Касукэ изо всех сил бежали за беглянкой.
Однако она на сей раз, видимо, и, правда, решила сбежать. То поднимаясь над высокой травой, то, исчезая в ней, она, грудью рассекая зеленые волны, неслась вперед, куда глаза глядят. У Касукэ уже ноги одеревенели, и он уже перестал понимать, куда бежит.
Все вокруг посинело, закружилось, и, он рухнул в густую траву. Перед глазами мелькнула бурая грива лошади и белая шапка Сабуро, бежавшего вслед за ней.
Касукэ лежал на спине и смотрел в небо. Оно ослепительно сияло, кружилось, и по нему быстро-быстро бежали облака. Все вокруг звенело.
Наконец, Касукэ встал, и, еле переводя дыхание, зашагал в ту сторону, куда убежала лошадь. В траве, остались ее следы и следы Сабуро — вроде чуть заметной тропинки. Касукэ рассмеялся. А затем подумал: «Наверное, лошади стало страшно, и она где-то остановилась».
Касукэ старательно шел по следу. Однако не прошел он и ста шагов, как дорожка, которая показалось ему протоптанной тропинкой, разделилась на две или три и затерялась в зарослях патрии и высокого будяка. Теперь стало непонятно, куда они ведут.
— Эй! — закричал Касукэ.
— Эй! — откуда-то донесся голос Сабуро.
Касукэ решительно двинулся по средней дорожке. Она то и дело прерывалась в крутых местах, где лошади не пройти, и заворачивала куда-то в сторону.
Небо потемнело, стало тяжелым, все вокруг затянуло дымкой. Прохладный ветер зашелестел в траве, облака и дымка вдруг разорвались и быстро понеслись перед глазами.
Касукэ подумал: «Плохи дела, сейчас начнется самое скверное». Именно так и случилось: следы вдруг исчезли напрочь.
«Совсем беда. Совсем беда», — думал Касукэ, и от этих мыслей у него колотилось сердце.
Трава нагибалась, шептала «пати-пати», шелестела «сара-сара». Туман стал густым, а одежда совершенно промокла.
Касукэ во все горло закричал.
— Итиро, Итиро, иди сюда!
Но никакого ответа не последовало. Капли черного холодного тумана сыпались, словно мел, осыпающийся со школьной доски, все вдруг затихло и стало мрачным-мрачным. Из травы доносился лишь звук капель: «кап-кап».
Касукэ решил поскорее вернуться к Итиро и ребятам и повернул в обратную сторону. Однако, как ему показалось, место, где он скоро оказался, было совсем не тем, где он проходил прежде. Во-первых, вокруг было слишком много будяка, да и к тому же повсюду были разбросаны камни, которых до этого он не видел. И, наконец, перед глазами оказалась огромная долина, о которой он раньше не слыхал. Мискант шуршал, окрестный пейзаж скрылся в тумане, словно поле без конца и без края.
Налетел порыв ветра, стебли мисканта протянули множество тоненьких ручек, они колыхались из стороны в сторону, будто бы говоря:
— Господин Запад, господин Восток. Господин Запад. Господин Юг. Господин Запад.
Касукэ сильно устал. Он закрыл глаза, его стало клонить набок. Затем он поспешно повернул назад. Вдруг в траве показалась узкая черная дорожка. На ней было множество следов от копыт. Касукэ, сам не свой от радости, засмеялся и бодро зашагал вперед.
Но вот незадача — дорожка то становилась совсем узкой, то вновь расширялась, да и к тому же вроде как шла по кругу. Наконец, она довела до большого каштана с обугленной верхушкой и опять разделилась на несколько тропинок.
Наверное, здесь собираются дикие лошади: сквозь туман можно было различить круглую поляну.
Касукэ поник и вновь пошел по черной дороге. Медленно покачивалась какая-то неизвестная трава, а, когда порыв ветра налетал чуть посильнее, казалось, будто кто-то подает ей знак — она наклоняется, чтобы не коснуться Касукэ.
Небо сверкало и звенело: «киин-киин». А в тумане прямо перед глазами появилось нечто черное, напоминающее дом. Касукэ сначала остановился, как вкопаный, не веря собственным глазам: неужели это и в самом деле чье-то жилище? Он неуверенно пошел к нему, но вблизи «дом» оказался большой холодной скалой.
Белесое небо кружилось и подрагивало, с травы разом слетели капли.
«Мы заблудились и спустились на противоположную сторону долины, теперь и мне, и Матасабуро остается только умереть». Эти слова Касукэ то ли сказал про себя, то ли прошептал вслух. А затем закричал.
— Итиро, Итиро, ты здесь? Итиро!
Опять стало светло. Трава разом вздохнула.
Вдруг он ясно вспомнил чьи-то слова:
— В городе Исадо, ребенка местного электрика по рукам и ногам связал горный леший.
Черная дорога внезапно исчезла. Все вокруг на какое-то мгновение затихло. А затем задул сильный ветер.
Небо сверкало и трепыхалось, как флаг, на нем загорались искры. Касукэ упал в траву и заснул.
Все, что он видел, было мороком.
Прямо перед его глазами вышагивал Матасабуро, выбрасывая ноги вперед, и молча смотрел в небо. Откуда-то поверх привычного серого пиджака появилось стеклянное пальто. К тому же он был одет в сверкающие стеклянные ботинки.
На плечи Матасабуро падали синие тени от каштана. Тень Матасабуро, тоже синяя, падала на траву. А еще налетали порывы ветра. Матасабуро не смеялся и ничего не говорил. Он просто молчал, свернув в трубочку язык, и смотрел. Неожиданно Матасабуро взлетел в небо. И его стеклянное пальто засверкало.
Вдруг Касукэ открыл глаза. Быстро-быстро летела серая дымка.
Лошадь лениво паслась прямо перед ним. Ее взгляд напугал Касукэ, и он отвел глаза в сторону.
Потом он подпрыгнул и схватил лошадь за повод. А откуда-то сзади выбежал Сабуро, который, наверняка, опять сворачивал в трубочку свой бесцветный язык.
Касукэ задрожал.
— Эй! — из-за тумана донесся голос старшего брата Итиро.
Загрохотал гром.
— Эй! Касукэ! Ты здесь? Касукэ! — донесся и голос Итиро. Касукэ подпрыгнул от радости.
— Эй! Я здесь, я здесь! Итиро! Эй!
Старший Итиро с братом вдруг появились прямо перед ним. Касукэ громко расплакался.
— А мы тебя искали-искали. Совершенно вымокли. Опасно здесь. — Старший брат Итиро привычным жестом схватил лошадь за шею и накинул уздечку.
— Ну, пойдем.
— Матасабуро испугался, — сказал Итиро, подмигнув Сабуро.
Сабуро молча кивнул, и, наверняка, опять свернул язык в трубочку.
Вслед за старшим братом Итиро они пару раз поднялись и спустились по пологим склонам. Затем какое-то время шли по широкой черной дороге.
Раза два смутным белым всполохом сверкнула молния. Донесся запах горелой травы, и в тумане медленно поплыл дым.
Брат Итиро крикнул:
— Дедушка! Нашлись, нашлись! Все нашлись!
Дедушка стоял в тумане.
— Мы так волновались, так волновались. Повезло. Эй, Касукэ! Замерз? Давай-ка сюда.
Касукэ и на самом деле почувствовал себя внуком этого старика.
