Народные сказки - Сказки о животных и волшебные сказки Том 1
— Ладно, — юноша отвечает. — Только топор дай.
Взял он топор и пошёл в дом той девушки. Пришёл и даже наземь в печали бросился: див, мол, то приказал сделать, чего я никак не могу.
Девушка его утешает:
— Не горюй, джигит, управимся.
Не верит он.
— А что див, тебе поручил?
Рассказал юноша.
— Ложись-ка ты спать, — девушка ему советует. — Да не беспокойся, всё сделано будет.
Позвала она пэри, они к утру и закончили. Говорит красавица джигиту:
— Иди ложись у мельницы да спящим притворись.
Засунул, джигит за пояс топор и пошёл.
Явился утром к реке див, смотрит: джигит спит, а работа вся сделана.
— Вставай! — закричал див.
А джигит знай себе лежит, будто не слышит. Только когда див в третий раз сказал «Вставай!», поднялся он. Рассердился див, да придраться не к чему.
— Ладно, — говорит. — Иди покуда куда хочешь, а вечером опять ко мне приходи.
Вернулся джигит к девушке и рассказал ей обо всём.
— Хорошо, — та говорит. — Ложись, отдыхай до вечера.
Так он и сделал. А как солнце садиться стало, разбудила она его. Опять юноша к диву пришёл.
— Здравствуй, дедушка! Что сегодня прикажешь?
— Есть у меня шесть лошадей, — говорит див. — Напоить их надо.
— Что ж, напою, — отвечает юноша, — Только уздечку дай.
Обрадовался джигит. Лёгкую работу, думает, на этот раз див поручил. Уздечку взял и к девушке идёт.
— Что, — спрашивает она, — трудное дело див дал?
— Нет, — говорит он, — сегодня я и без тебя управлюсь. Чего тут трудного — лошадей напоить!..
— Ох, не говори о том, чего не знаешь. Очень тяжёлая это работа. В лошадей-то див меня и дочек своих превратит. Иди на конюшню, дверь открой, да спрячься рядом, а то лошади эти тебя насмерть закусают, копытами забьют. Когда последняя лошадь, хвостом помахивая, из дверей выйдет, уздечку на неё надень и верхом садись. Это и буду я.
Нашёл юноша конюшню, дверь открыл, а сам спрятался, как девушка велела. Выбежали из конюшни пять горячих лошадей, а следом ещё одна, хвостом помахивая. Уздечку надел джигит на неё, вскочил и поскакал.
Остановилась лошадь возле кузницы и говорит джигиту:
— Иди, молоток и гвозди возьми.
Так и сделал джигит. Взял молоток, гвозди и в карман положил. Едет дальше.
Лошадь говорит:
— Сейчас див, в бешеного жеребца обратившись, бросится на тебя, чтобы из седла выбить. Но я его копытом ударю. Он упадёт, а ты, не мешкая, соскакивай и гвоздь ему в голову по самую шляпку вбей. Сможешь — умрёт див, а не сможешь — плохо нам придётся.
Тут див в облике бешеного жеребца появился. Кинулся он на джигита, но лошадь его ударом копыта наземь свалила. Спрыгнул джигит, начал было гвоздь жеребцу в голову забивать, да не сумел до самой шляпки: жеребец тут же исчез.
Сел тогда джигит опять верхом, повёл лошадей к озеру, напоил и обратно отвёл.
Див же, домой в гневе вернувшись, приказал баню железную истопить. Пусть, думает, джигит вместе с той, кто ему помогает, попарится. И слугам наказал, как только юноша с девушкой в баню войдут, дверь за ними накрепко закрыть. Там, думает, им и конец придёт.
Джигит диву уздечку понёс.
— Здравствуй, дедушка! Напоил я лошадей твоих. Смотрит, а у дива голова перевязана.
— Что с тобой, дедушка?
— Голова что-то болит, сынок…
— Что ещё прикажешь?
— Не торопись, сынок. Завтра зайдёшь, скажу.
Вернулся джигит в дом девушки. А на другой день снова к диву явился.
— Пришёл, сынок?
— Пришёл. Что прикажешь, дедушка?
— Ты, джигит, оказывается на любое дело спор. Наградить тебя хочу. Слышал я, девушка тут одна тебе полюбилась. Приказал я для вас баню истопить.
Обрадовался юноша: див, думает, любимую мою мне отдаёт. Довольный к девушке возвратился. Так, мол, и так. Задумалась она.
— Нечему тут радоваться, — говорит. — Убить он нас хочет. Бежать нужно. Я тебе помогала, теперь ты меня здесь не оставляй. А в бане этой див уже не одного человека изжарил и съел. У неё даже ручка на двери и та огненная.
Собрались они недолго думая, и ушли. Див в это время жене своей говорит:
— А ну посмотри, хорошо ли им в моей бане?
Жена пошла, поглядела:
— Так ведь там нет никого!
Понял див, что убежали его пленники, и дива помоложе в погоню послал:
— А ну поймай их и обратно приведи!
Говорит девушка джигиту:
— Див за нами погоню послал. Сейчас я в стадо превращусь, а тебя пастухом сделаю.
Видит див— пастух стадо гонит.
— Эй, — кричит, — парня с девушкой здесь не видал?
— Нет, не видал.
Вернулся див обратно, рассказал старому диву, что нигде беглецов нет, только пастуха со стадом и заметил. Рассердился старый див:
— Да ведь это они были!..
И другого дива, самого сильного за ними послал.
Девушка говорит:
— Снова див погоню отправил. Теперь я деревней с мечетью стану, а ты— муэдзином.
Спешит второй див и видит: деревня и муэдзин на минарете.
— Эй, — кричит, — никто по этой дороге не проходил?
— Нет, никто не проходил, — муэдзин отвечает.
И этот див обратно ни с чем возвратился. Тоже всё старому диву рассказал. А тот ещё больше разозлился:
— Эта деревня и муэдзин они и были! Схватить надо было и сюда привести!.. Вижу, нет от вас толку. Сам пойду.
Девушка джигиту говорит:
— Ну, теперь сам старый див за нами гонится. Что мы проходим за день, он пройдёт за час. Я озером обернусь, а ты лягушкой будешь.
Див себя долго ждать не заставил. Увидел он озеро и лягушку и сразу понял, что это юноша с девушкой в них превратились. Ага, думает див, тут вы мне и попались, и начал воду пить. Пил, пил, пил — не может всё осилить. Как ни старается, всё равно озерцо хоть со след от лошадиного копыта да остаётся. Только див остановится дух перевести, смотрит, а озеро снова полное. В конце концов надоело диву и он убрался восвояси.
Когда он ушёл, озеро тут же опять стало девушкой, а лягушка — юношей. И отправились они в город, где у джигита родители жили. На окраине остановился юноша и говорит:
— Нехорошо как-то невесту в дом пешком приводить. Подожди здесь, я за тобой на тарантасе вернусь.
— Хорошо, — та отвечает, — Только помни: если ты кого из сестёр обнимешь и поцелуешь, забудешь обо мне.
Кивнул джигит:
— Ладно, никого целовать не стану.
Пришёл он домой. Мать сотцом ему очень обрадовались, а шестилетняя сестрёнка прямо на шею бросилась. Не удержался джигит, поцеловал её и сразу о той девушке забыл. А родители его на радостях уже и о женитьбе скорей заговорили, о невесте для сына стали думать.
Девушка же, не дождавшись его, поняла, что случилось, и пошла в один дом и стала там жить. А хозяин этого дома такой бедняк был, что и есть у него было нечего. Тогда девушка стала ковры ткать, а хозяин их на базар отвозил. Коврам тем износу не было, а уж красивые такие, что все только диву давались и нарасхват брали. Вся семья на выручку жила.
Шёл однажды мимо этого дома здешний мулла. Заглянул в окно и видит: девушка сидит, ковёр ткёт. «Ай, какая красавица, — мулла думает. — Вот бы мне жениться на ней! Надо бы как-нибудь по дороге в мечеть заглянуть сюда».
На другое утро, направляясь в мечеть, заходит мулла в тот дом. А девушка в это время печь растапливала.
Мулла спрашивает:
— Откуда ты, красавица, здесь взялась?
— Откуда взялась, — девушка отвечает, — потом скажу, некогда сейчас. Помоги-ка лучше печь растопить.
И кочергу ему подаёт.
Взял мулла кочергу, занялся печью. Сам всё на девушку поглядывает. А кочерга в его руке будто приклеилась: и рад бы он её бросить, да не может, ворошит и ворошит в печи. Даже про намаз свой забыл.
Старики в мечети ждали его, ждали, думают, уж не заболел ли? А потом разошлись по домам. И у муллы кочерга тут же из рук выпала.
«Ай-хай, — думает Мулла, — я же в мечеть опоздал!..» Выбежал он из дома. Увидели его старики. «Вот оно что, — думают, — оказывается, мулла к девушке этой повадился, потому и на намаз не пришёл».
— Вот, шёл в мечеть, — объясняет мулла, — да заглянул в этот дом омовение совершить заново.
— Ну, тогда ещё ладно, — говорят старики.
На другой день мулла опять на намаз шёл. Заглянул в окно: девушка сидит, ковёр ткёт. Не смог он мимо пройти.
— Вчера мы с тобой не успели побеседовать, давай сегодня, — девушке говорит.
— Ты лучше подай мне вон то правило, а поговорим потом, — отвечает она.
Взял мулла правило, а оно так к рукам и пристало. Сидит он, на девушку глядит. И опять про намаз забыл.
Снова старики муллу не дождались. Закончили утренний намаз, выходят, а мулла опять из того дома выбегает. «Да у него, оказывается, и слова, и дела лживые», — старики думают.
Ну а когда и на третий день то же повторилось, выгнали старики муллу. А за ним ещё одного и ещё; за три месяца трёх мулл из-за девушки сменили.
