Василий Попов - КУБАНСКИЕ СКАЗЫ
Утром прибежали с перевала дозорные и сообщили, что захватчики приближаются к аулу.
– Ладно! Готовьтесь к битве! – снова улыбнулся вожак руссов.
Немного времени прошло, и выехали воины из аула. Все руссы, как один, были в тяжелых железных рубашках, с прямыми мечами и круглыми, красными щитами, А за ними скакали джигиты Счастливого аула, вооруженные дубинами, саблями да кинжалами…
Отъехали воины от аула и остановились на ровном, чистом поле. Глядят – из леса враги выезжают. Золотом сверкают на солнце их медные, кольчатые рубашки, камни драгоценные то красным, то зеленым огнем переливаются, зеленые шелковые чалмы украшены золотыми полумесяцами. А впереди всех, на косматом коне, развалившись, покачивается в седле сам Сельджук-паша – огромный, точно копна сена, с огненной бородой.
Заметил Сельджук-паша воинов, загородивших ему дорогу, и, выхваляясь своей силой, схватил за вершинку молодой тополь, поднатужился и вырвал его с корнем из земли. Вырвал и отбросил его в сторону. А сам на руссов покосился: как, мол, не испугались? Крикнул тут кто-то из руссов:
– Здоров, разбойник! А ну-ка, Иван, покажи им ты свою силу!
– Ладно! Хвастать не люблю! – ответил вожак руссов.
Выехал тут из-за рядов пришельцев маленький черный человек и начал визгливым голосом рассказывать о подвигах непобедимого Сельджук-паши – и как он нартов победил, и как кулаком медведей и львов убивал, и как своей саблей рубил с одного удара пополам всадника вместе с конем…
Визжит черный человек, старается, а Иван вроде и не слушает его – позевывает, облачка на небе рассматривает, с товарищами перешучивается…
– Непобедимый Сельджук-паша вызывает любого из вас, того, кому жизнь надоела, на поединок. Если победит кто-нибудь могучего Сельджук-пашу, то он обещает не трогать вашего аула! Есть среди вас человек, желающий умереть? – еще громче закричал черный человек. – Ладно! Посмотрим! Пускай нападает! – негромко ответил русс Иван, поднял красный щит и направил вперед свое толстое острое копье.
Выехал он немного вперед и вновь остановился. Тут Сельджук-паша схватил свое копье, украшенное конским хвостом, пришпорил коня и со свирепым рычанием помчался на Ивана. А Иван шагом, неторопливо двинулся ему навстречу…
Столкнулись всадники, зазвенели их щиты, оба коня упали на задние ноги… Словно тонкие камышинки, переломились копья…
Повернул Сельджук-паша своего коня, выхватил кривую шашку и снова помчался на Ивана, только огненная борода затрепетала на ветру. Достал и Иван свой меч…
Налетел Сельджук-паша и что есть силы рубанул своей шашкой. А Иван меч подставил. Лязгнуло железо, брызнули искры во все стороны. Поломалось оружие у обоих воинов…
Взвизгнул от ярости Сельджук-паша и выхватил из-за красного шелкового пояса-кушака кривой нож-ятаган. Кони на дыбы поднялись, норовят укусить друг друга… Размахнулся Сельджук-паша ятаганом – и ахнули русские и черкесы, увидев, что у Ивана больше нет никакого оружия…
Но Иван не испугался. Левой рукой он отвел удар врага, а правой, сжатой в кулак, как ахнет Сельджук-пашу по уху…
Закачался в седла паша, брызнула у него из носа и ушей кровь, и, раскрыв огромный рот, бездыханный, свалился он на траву…
Тут захватчики завыли от ярости, и, направив на Ивана сотни копий, пришпорили своих коней… А навстречу им лавиной хлынули руссы и адыги. – Ах вы, обманщики! Вот как вы свое слово держи – громовым голосом крикнул Иван и, хотя был безоружным, помчался на врага.
Несть копей сломалось о красный щит богатыря-русса, четырех вражеских воинов сбил он своим конем и, точно кинжал сквозь мягкое масло, промчался сквозь неприятельские ряды…
Только на опушке леса удалось ему повернуть разгоряченного коня. Глянул он на поле битвы и видит – теснят его друзей захватчики…
– Ну, держитесь теперь, коварные! Распалили вы гнев мой! – закричал Иван, и яростью вспыхнули голубые глаза его.
Оглянулся он вокруг, схватил за вершину корявый молодой дубок и выдернул его с корнями из земли.
Взмахнул Иван-русс дубком, как палицей, и бурей налетел на захватчиков с тыла. Махнет направо – четырех врагов на землю скинет, махнет налево – трое из седел валятся.
Да и друзья его от него не отстали – прямые мечи руссов молниями сверкали на солнце, дубины и кинжалы адыгов тоже делали свое дело…
Взвыли захватчики от страха, повернули своих коней и пустились наутек. Немного их спаслось – не более двух десятков.
Швырнул Иван им вслед свою дубовую палицу, окинул молодецким взглядом поле битвы, разгладил русую бородку и вдруг засмеялся:
– А добре мы им всыпали! Будут теперь они нас помнить!
Тут все жители Счастливого аула бросились благодарить и обнимать руссов.
– А мы что?! – улыбнулся Иван. – Мы только помогали… Вы и сами дрались как надо… Давайте лучше раненых наших спасать, раны им перевязать требуется…
Спрыгнули воины с коней и стали обходить поле битвы…
Среди раненых нашел Иван своего кунака – старого моряка-адыга. Лихое вражеское копье вошло в грудь старика, а вышло под правой лопаткой.
Заплакал тут богатырь Иван над телом друга-кунака. Столпились вокруг умирающего и адыги и руссы.
Открыл старик свои смелые глаза, обвел горячим взглядом людей и проговорил ясным, звонким голосом:
– Ну, вот и хорошо! Разбили мы захватчиков, свободным будет и впредь наш Счастливый аул… Умираю я… И завещаю вам, друзья-аульчане, вам и детям детей ваших – никогда не изменяйте дружбе с русскими! Помните, что руссы – братья наши старшие… А старший всегда поможет в беде младшему… И кто изменит этой дружбе – пусть будет проклят моим стариковским проклятием! Пусть родная земля не дает ему пищи, пусть реки наши не утоляют его жажды, пусть солнце сожжет его черное сердце! Передайте мои слова всему нашему народу!
Потускнели горячие глаза старого, мудрого адыга, кровь выступила у него на губах. И умер он на руках своего плачущего друга-кунака…
…О завете старого мудреца узнали во всех аулах. Из поколения в поколение передавался в нашем народе этот мудрый завет. И те, кто верен этому великому завету, сейчас свободны и счастливы. А изменники – да будут прокляты их черные имена – не знают вкуса плодов родной земли, не ведают сладости воды наших студеных горных рек. И не будет им ни счастья, ни радости, ни прощения от родного народа!
Башня пылающего факела
Острым кинжалом врезаясь в тело Кубани, высится серый утес Старый Нарт. Тысячи лет яростно бросаются на него кубанские волны, лижут его желтыми языками и отступают, плача от бессилия, клочьями белой пены.
Если подняться по узкой каменистой тропинке, что серой змеей-полозом вьется между расщелин и обрывов, над ревущей, яростной рекой, то можно дойти до вершины утеса. Оттуда видны аулы и станицы, синяя гладь степей и голубой Эльбрус. Здесь, на вершине, до сих пор сохранились развалины старой башни – из огромных каменных плит были сложены ее стены. Века прошумели над ней своими седыми крыльями и не смогли разрушить толстых стен. Только с одной стороны зияет в стене провал и недалеко от него валяются огромные плиты.
Много сотен лет тому назад была построена эта башня. Черкесский народ до сих пор зовет ее Башней Пылающего Факела и хранит легенду о ней.
В тот черный год пришли на кубанскую землю тысячи свирепых иноземных воинов. Сотня за сотней мчались они на маленьких косматых конях, закутанные в старые прелые меха, со свисающими на плечи наушниками косматых шапок. Каждый воин имел лук со стрелами, короткое копье и острую саблю. Черкесы бились с ними, но все новые и новые толпы пришельцев, дикие, бесчисленные, как саранча, шли на смену павшим. Скуластые люди с косами, в длинных синих одеждах подвезли невиданные машины, которые силой пороха швыряли в горцев огромные камни.
Что могли сделать против завоевателей черкесские воины, вооруженные луками и кинжалами. Задрожали тогда сердца у самых храбрых джигитов и отступили черкесы в далекие горные теснины. А их жены, дети и старики, их земли и сакли были захвачены врагами.
Во главе пришельцев стояли угрюмый молодой воин с золотым тигром на груди и сгорбленный старик с глазами умными и хищными, как у рыси.
Наевшись горячим мясом черкесских коней, захватчики по приказу старика начали сгонять со всех сторон тысячи пленных и заставляли их высекать из скалы огромные каменные плиты. Эти камни пленники поднимали на вершину утеса и здесь строили башню-дворец для завоевателей. Сотни раз падали камни вместе с людьми в бурные воды Кубани, много тысяч людей погибло, прежде чем на вершине Старого Нарта была построена башня.
Внизу башни враги сложили свои метательные машины и ссыпали порох. На втором и третьем этаже стены были облицованы голубыми изразцами. Пленных черкесских девушек заставляли день и ночь ткать мягкие ковры для украшения башни.
