Дмитрий Емец - Таня Гроттер и перстень с жемчужиной
– Совсем все, что знаю? – не выдержал Ягун.
– И отложишь на время свои увертки! – добавила Медузия.
Зрачки ее чарующих глаз потемнели и стали медленно проворачиваться. Играющий комментатор ощутил, что находится полностью под властью взгляда Медузии. Сознание доцента Горгоновой было глубоким и непроницаемым, как бездонная океанская впадина. В сравнении с ним сознание Ягунчика было мелким, заросшим камышом прудиком, в котором косматые нигилисты в свободное от отрицания время ловили с барышнями карасей.
«Бедные древние греки! Неудивительно, что с ней можно было сражаться, только глядя в щит», – подумал Ягун.
– Не надо оставлять меня без чувства юмора! Вообразите, что будет, если у меня отнимут юмор и останется одна болтливость? Я же вас в буквальном смысле задолбаю, – поспешно сказал Ягунчик.
Академик улыбнулся:
– И правда. Не трогай его, Медузия. Без юмора его комментарии матчей станут утомительны… Рассказывай, Ягун!
И Ягун рассказал. Быстро, ясно и лаконично. В духе «краткость – враг гонорара», но «четкость – сестра военного». Единственное, о чем он по понятным причинам не упомянул, это о разговоре, подслушанном на Лестнице Атлантов. Во время рассказа Ягун трижды ощущал легкую щекотку, словно кто-то краем соломинки касался его головы под волосами. Не решаясь выставлять активный блок против подзеркаливания, который и Меди, и академик, и даже Поклеп при необходимости с легкостью бы сломали, опытный Ягун все три раза прикидывался радостным простачком и вызывал в памяти образ Кати Лотковой. Под конец на него, видно, плюнули и оставили в покое.
«Надо не забыть сказать Лотковой, что ее лицо распугивает преподов!» – мысленно хихикнув, напомнил себе Ягун.
Услышав о пелопоннесском малом драконе, Сарданапал сразу послал за Ванькой.
– Открой-ка рюкзак! – попросил он и долго смотрел на Тангро. Дракончик спал. Дышал он глубоко и редко, трижды в минуту выдыхая клуб пахнущего серой дыма.
– Да, Соловей что-то говорил мне о нем… Последний уцелевший дракон этого вида. И зачем он Зербагану? – негромко спросил академик.
Заметив, что свет тревожит Тангро, Ванька затянул горловину и принялся раскачивать рюкзак.
– Заботливый папаша! Практикуемся? – одобрительно хмыкнул Поклеп.
Ванька предпочел промолчать. Молчание – лучший способ ответа на бессмысленные вопросы.
– Это все? – спросил академик, когда Ягун замолчал.
– Да. На данный момент все, – подтвердил внук Ягге.
– Я полагаю, спрашивать, почему я узнаю об этом только сейчас, не имеет смысла? – поинтересовался академик.
Ягун виновато вздохнул и изобразил глубочайшее раскаяние. Сарданапал поморщился.
– Ты думаешь, цирк за пять копеек меня одурачит? Меди, хочешь что-нибудь уточнить?
Меди покачала головой.
– А ты, Поклеп?
Завуч подошел к Ягуну, ткнул его твердым пальцем в грудь и гневно пропыхтел:
– Мы с тобой еще побеседуем, дружок!.. А теперь, как говорят культурные люди: «Позвольте вам выйти вон!»
– Позволяю! Так и быть! Уговорил, противный! – не задумываясь, брякнул Ягун и, пока его не нагнала искра возмездия, быстро выскочил наружу, таща за собой Ваньку.
Дверь магпункта захлопнулась за ними.
– Уф! Никогда не думал, что говорить правду так тягостно!.. Если так, то отлично понимаю, почему люди лгут. Исключительно чтобы спастись от таких сцен у фонтана… Вот смотри, Ванька! Мы открыли им глаза на Зербагана, рассказали, что он охотится на Тангро – и что в результате получили? Пяткой в нос и плевок в душу! – возмущенно заявил Ягун.
– Что-то не похоже, что тебе в душу плюнули, – сказал Ванька, насмешливо глядя на играющего комментатора.
– Как это не плюнули? Очень даже плюнули. Только моя душа увернулась.
В этот момент их окружила толпа выпускников, и внук Ягге замолчал, решительно пробивая себе дорогу локтями.
– Пропустите, граждане! Не толкайтесь! Проявите сострадание! Я с маленьким ребенком! – завопил он.
От неожиданности толпа расступилась. Один Горьянов остался на пути.
– Где ребенок? – спросил Демьян.
– Я ребенок! – сказал Ягун, локтем толкая его в печень.
Прошло немало времени, прежде чем Тане, Ваньке и Ягуну удалось остаться одним. А тут еще проснувшийся Тангро начал метаться в рюкзаке, и Ванька отошел, чтобы его успокоить.
– Ты был в магпункте. Глеб будет жить? – спросила Таня быстро.
– Да. Через сутки проснется… – ответил играющий комментатор, глядя в сторону.
Это не одурачило Таню. Она решительно взяла Ягуна за уши и повернула его голову к себе.
– Ягун, колись: ты подзеркаливал Бейбарсова? – спросила она.
Ягун подпрыгнул от негодования.
– Отпусти уши! Купи себе слоника!.. Подзеркаливал? Да за кого ты меня принимаешь?..
– Ягун, перестань!.. – настойчиво сказала Таня.
– Что Ягун? Потомки нас рассудят!.. Все: дуэль! Прямо здесь и сейчас! – кипел играющий комментатор.
– Ягун! – повторила Таня совсем тихо.
Ягун немного повозмущался и вдруг кивнул, подтверждая, что да, подзеркаливал, было такое дело.
– И что ты увидел? Что-нибудь важное?
– Увидеть-то я увидел, но не то, что ты думаешь… – уклончиво отвечал Ягун.
– Не Зербагана… – сказала Таня уверенно.
Ягун быстро взглянул на нее.
– Не Зербагана, – признал он.
* * *Тем временем в магпункте состоялся военный совет. Ягге, Медузия, Поклеп, Сарданапал, а также присоединившиеся к ним Соловей О.Разбойник, Великая Зуби и Тарарах говорили о Зербагане.
– И чем ему мог досадить мелкий дракон? – недоумевала Великая Зуби.
– Доберусь я до него! – гневно прорычал Тарарах.
Питекантроп, потный, красный, сопящий, едва стоял на месте. Он давно бы уже придушил Зербагана огромными ручищами, если бы не непреклонное требование академика успокоиться и дождаться общего решения. И пока Тарарах надеялся, что решение будет прихлопнуть гада, как моль, он еще мог как-то себя сдерживать.
– Возможно, мы ошибаемся. Кому мы верим? Детям? Да старшему из них едва-едва двадцать! – заявил Поклеп, имевший привычку всегда и во всем сомневаться.
«Я подозреваю всех! Даже себя!» – признавался он порой Милюле, когда она в благодушном настроении уплетала сельдь бочковую атлантическую.
Сарданапал кашлянул.
– Они не ошибаются. Я только что вспомнил кое-что, чего не мог знать Ягун.
– Что вы вспомнили, академик?
– Много лет назад вопрос об истреблении пелопоннесских малых рассматривало Магщество. Я предлагал собрать всех уцелевших драконов на Буяне и тщательно охранять их. У нас, с нашей гардарикой, это было бы проще, чем где-либо…
– Здравая мысль! Имей я все эти годы хотя бы с пяток пелопоннесцев! Я бы выпускал их на поле всех сразу. Куда там сыновьям Гоярына!.. Какая команда была бы! – мечтательно произнес Соловей.
– Свежеподжаренная, – усмехнулась Великая Зуби, имевшая ясное представление о методах драконбольных тренировок, практикуемых старым разбойником.
– Но мне не отдали драконов. И кто первым высказался против моей идеи? Заявил, что опасность не стоит преувеличивать… Помнишь, я говорил тебе, Меди? – сказал Сарданапал.
– Зербаган, – вспомнила доцент Горгонова.
Академик досадливо поймал ус, сдергивающий с него очки, и закрепил его золотым зажимом.
– Да. К его мнению присоединился Бессмертник Кощеев, но этот просто, чтобы досадить мне… Поначалу Кощеев и сам был слегка удивлен.
Поклеп подошел к кровати и с подозрением, точно тот мог подслушать, посмотрел на Бейбарсова. Глеб дышал ровно. Спящий, он не выглядел брутальным некромагом. Просто смуглый юноша с тонко очерченным профилем.
– Но почему Зербаган не прикончил дракона раньше? Чего он ждал все эти годы? Чем мог ему помешать Валялкин? Пустить одну-две бесполезные искры? Мага уровня Зербагана это могло лишь позабавить.
– Возможно, Зербаган и сам не знал, что один из пелопоннесцев уцелел. Маги его уровня обнаруживают драконов по биению сердца. Тангро же мог быть в спячке, – сказал академик.
– Он провалился под лед и был вызволен стихийной магией во время снегопада. Почему – это другой вопрос, – пояснила Ягге, знавшая об этом от Ягуна.
Тарарах нетерпеливо топтался на месте. Кипучая натура питекантропа требовала деятельности, а не абстрактных рассуждений. Мчаться, сражаться, бить Зербагана. Чего тянуть гнома за бороду?
– Так что ему надо? Закрыть Тибидохс или ему теперь нужен дракон? А?! – нетерпеливо спросил он.
Никто не ответил Тарараху. Во всяком случае, никто из тех, от кого он ожидал ответа.
– Мне нужно и то и другое. И кое-что еще, – прозвучал вдруг низкий и хриплый голос.
Все разом обернулись. У открытой двери магпункта стоял Зербаган. Приземистый, жуткий. Казалось, его мощные короткие ноги вросли в пол, как корни. Никто не видел, как он вошел. Ни одно из предупреждающих заклинаний не сработало.
