Н. Долидзе - Грузинские народные сказки. Сто сказок.
– До того ли мне – вся голова в огне, до утра истаю, – говорит свеча, – ничего я не знаю.
Поднялась красавица на своей тахте и прикрикнула на свечу:
– Ах ты, несчастная, как не знаешь, словно ты не со мной жила? Скажи, что столяра, – он первый дело затеял. Не сделай ее столяр, кого бы одевал портной или кого бы оживил поп?
«Это один раз», – подумал юноша.
– А ну, свечечка, теперь твой черед! – говорит камень-самоцвет.
– До сказок ли мне, – голова в огне, до утра вся истаю, – говорит свеча.
– Так опять я расскажу, – сказал камень-самоцвет и начал:
– Шли три человека: скороход, ведун и лекарь. Скороходу не терпится – побегать охота, говорит он ведуну: «Загляни-ка, братец, в блюдечко судьбы – может, кто болен, лекарь лекарство сготовит, я сбегаю отнесу, вылечим». Ведун заглянул в блюдечко судьбы и сказал: «В одной стране болен царевич, можно его вылечить». Лекарь приготовил лекарство, скороход сбросил с ног жернова, помчался, принес больному лекарство и вылечил царевича. Что скажешь, свечечка, кто вылечил царевича, – скороход, ведун или лекарь?
– До того ли мне, – отвечает свеча, – у меня своего горя довольно, голова вся в огне.
– Ах, ты, проклятая, – крикнула девушка, – скажи же, что тот, кто лекарство принес!
«Это второй раз», – подумал юноша.
– А ну, теперь ты расскажи что-нибудь, свечечка, – повернулся камень-самоцвет к свечке, – я все рассказываю, а ты все молчишь.
– До рассказов ли мне; видишь, вся в огне, – говорит свеча.
– Так я еще расскажу, если не рассердишься, – сказал камень-самоцвет и начал:
– Шли муж, жена и брат жены. Дорогой напали на них разбойники, ограбили и обоим мужчинам головы поотрубили. Плачет жена, оплакивает мужа и брата. Вдруг на дерево голуби уселись, бросили вниз ветку и говорят: «Знала бы женщина, провела бы этой веткой по мертвецам – ожили бы». Услышала женщина, взяла ветку, провела по мертвецам и оживила, их. Только, на несчастье, голова мужа приросла к телу брата, а голова брата – к телу мужа. Что скажешь, свечечка, кому должна быть женой та женщина?
– До того ли мне, – истаяла вся, кончаюсь, уж и сознание теряю, – говорит свеча.
– Ах ты, проклятая, – крикнула девушка и встала даже с места, – не у меня ли ты жила, что ничего и ответить не можешь?! Говори же, что тому и женой будет, на ком голова мужа.
– А ты моей будешь, – сказал юноша, обнял красавицу и поцеловал ее.
Отпраздновали они свадьбу, и сказке нашей конец.
О каменном юноше
Жил на свете один царь. Долго он был бездетным, и только в старости у него родился сын. Царь дрожит над сыном – как бы кто не сглазил, не погубил его. Запрятал он сына в высокой башне, там и поят его, там и кормят, никуда не выпускают. Так и растет царевич взаперти.
Полюбился царевич солнцу. Взойдет оно утром и тотчас озарит башню царевича, пошлет ему первый свой луч прямо в глаза и разбудит. Встанет юноша, оденется, умоется, подойдет к окошку, взглянет на солнце и зевнет. Обидно это солнцу, но любит оно юношу и терпит.
Долго терпело солнце эту обиду от любимца, но наконец разгневалось, ударило в царевича и окаменило его. Днем каменеет царевич, ночью оживает.
Горюет царь, выстроил в дремучем лесу прекрасный храм, уложил в нем сына. Пришла ночью в храм девушка и осталась у царевича. С той же ночи понесла она, а как пришло время родить, сказал ей царевич:
– Иди к моему отцу, попроси хоть в курятник какой тебя уложить.
Пошла она к царю, попросила – дали ей место в пустом гусятнике, и родила она там сына. Ночью пришел царевич, приник к щели и спрашивает:
– Иасаман-гулисаман, как-то ты и как мой сын?
– В соломе сын твой, и в соломе я, – ответила жена.
С болью в душе ушел царевич.
Узнал царь, что ночью приходил сын, велел перенести невестку в лучшие покои и уложить в пух и парчу. Во вторую ночь пришел царевич, приник к дверям.
– Иасаман-гулисаман, как-то ты и как мой сын?
– В пуху сын твой, и в парче я, – ответила жена.
Обрадованный ушел царевич.
Захотелось царю увидеть сына, и велел он невестке: «Когда придет муж, попроси его войти, подать тебе воды».
На третью ночь пришел царевич, приник к двери.
– Иасаман-гулисаман, как-то ты и как мой сын?
– В пуху сын твой, и в парче я, – сказала жена, – войди, подай нам воды. Царевич вошел, окружили его родные, давай ласкать и целовать.
Застало его утро, окаменел царевич. Окаменел и не оживает уж ни днем, ни ночью – не надо бы ему дожидаться рассвета. Убиваются и жена, и родные, да уж что делать?
А царев внук растет не по дням, а по часам. Однажды, играя на берегу реки, запустил он камнем и разбил кувшин у одной старушки. Обернулась старушка.
– Проклясть не прокляну тебя, и так несчастлив дед твой, но лучше бы пошел ты, поискал, чем отцу помочь.
Задумался парень. Идет к матери.
– Что ты приуныл, генацвале? – говорит мать.
– Где мой отец? – спрашивает сын. Загрустила мать.
– Вот видишь камень это и есть твой отец, – и рассказала все сыну. Сказал сын:
– Пойду отыщу мать солнца, упрошу помочь, – и пошел.
Шел, шел, видит в поле пахарей: и плуги, и ремни, и хомуты, и вся упряжь – все из одного железа; запрягли они девять пар волов, бьют, гонят, убивают скот, сами всё потом обливаются, а пользы никакой.
– Привет вам!
– И тебе привет! Куда путь держишь?
– Ищу мать солнца.
– Зачем?Рассказал юноша все. Взмолились пахари:
– Будь другом, узнай, что за напасть такая, за что нам такая мука – никак землю не вспашем.
– Ладно, узнаю, – сказал юноша и пошел.
Шел, шел, видит: пастухи стерегут овец, а овцы еле двигаются, шерсть у всех до земли, еле волокут ее, от жары все погибают.
– Привет вам!
– И тебе привет! Куда путь держишь?
– Ищу мать солнца.
Взмолились пастухи:
– Будь другом, узнай, что нам делать, видишь – гибнем, вовсе рабами черта стали.
– Ладно, узнаю.
Заночевал юноша у пастухов, поутру отправился дальше.
Шел, шел, видит – олень. Мордой олень уткнулся в землю, а рога до неба доросли: стоит, двинуться не может. Попросил юноша:
– Дай подняться по твоим рогам на небо.
– Хорошо, – говорит олень, – только узнай, что мне делать, как избавиться от рогов, – погибаю.
– Ладно, узнаю.
Взобрался мальчик по рогам, дошел до матери солнца.
– Какая нужда привела тебя, сынок? – спросила та.
Он рассказал:
– Солнце окаменило моего отца, хочу узнать, как помочь ему, научи!
– Это нетрудно, сынок, – сказала мать солнца, – подожди, вернется сын – выспрошу. Дунула мать солнца на парня, обратила его в луковицу и под тахту забросила. Вернулось солнце. Сказала мать:
– Сын мой, день-деньской ходишь по миру, а ничего не расскажешь, что на свете делается.
– Что ж, расскажу, мать. Вот у одного царя был единственный сын, полюбился он мне, каждое утро, как взойду, засылаю ему первые мои лучи, а он вставал, одевался и зевал прямо в лицо мне. Терпел я, терпел, убить – пожалел, но ударил его – и стал он камнем. Быть бы кому, снести ему воды после моего омовения, окропить его – тотчас оживет.
…Есть еще пахари на земле. Вся упряжь у них железная, девять пар волов в упряжи, бьют они животных, гонят, да те еле один плуг волокут, где им еще землю вспахать? Быть бы кому, сказать им, чтобы все сделали из дерева, только лемехи у плуга железные, а упряжь из ремней или веревок, – тогда вспашут на славу.
…Есть еще пастухи на земле. Овцы у них еле шерсть волокут, от жары гибнут. Быть бы кому, сказать им, чтоб завели железные ножницы и дважды в год стригли овец, – и шерсть им пригодится, и овцы поправятся и расплодятся.
…Есть еще на земле олень. Как родился, все растут и растут у него рога, уж до неба доросли. Быть бы кому, сказать ему, чтоб напился майской воды да взмахнул головой, все старые рога опадут…
Настало утро, встало солнце, умылось, ушло, – а мать солнца собрала воды в кувшин и отдала мальчику. Спустился он по рогам оленя и научил его:
– Напейся майской воды да взмахни головой – все старые рога опадут.
Олень так и сделал и избавился от рогов.
Потом юноша пошел к пастухам и научил их, что делать. Пастухи сделали железные ножницы, остригли овец – шерсть пригодилась, и овцы поздоровели.
Пришел юноша к пахарям, научил их, как учило солнце. Сделали они деревянные плуги, деревянные хомуты, волосяную упряжь, только лемехи оставили железные. Потянули быки – всю землю разворотили. И пахари насытились, и скот отошел.
Принес юноша домой солнечную воду, обрызгал отца и оживил его.
Мор там, пир здесь,
Отсев там, мука здесь.
Сказка про Цхэтага и Дэвтага
Жили мать с сыном. Они были так бедны, что не имели даже дома, где жить. Так и бродили с места на место. Цхэтаг охотился и тем кормил свою мать. Вот однажды мать с сыном набрели на развалины. Вошли внутрь, прибрали, покрыли крышей и поселились. Мела как-то мать пол и нашла веретено. Подобрала его, в молоке мыла, в вате хранила – выросло веретено в дэва, и стал дэв мужем матери. Затяжелела мать и родила сына – Дэвтага. Мать боялась Цхэтага и зарыла маленького Дэвтага в горячую золу. Пришел Цхэтаг с охоты и говорит:
