Народные сказки Народные сказки - Королева Лебедь. Литовские народные сказки
— Ладно, полезайте на печь, только пирогов не трогайте.
— Не тронем, — ответили старик со старухой и взобрались на печь. А ночью проснулась старуха и говорит старику:
— До чего вкусно боговы пироги пахнут. Вот бы отведать?
— Не тронь! — говорит старик. — Бог осерчает.
Послушалась старуха и заснула. Потом опять проснулась и говорит старику:
— Не утерплю — отведаю.
Только она отведала пирога, квашня рассыпалась, и все тесто на печь вывалилось. Старик со старухой клепки от квашни складывают, горстями тесто собирают, а ничего поделать не могут.
Наступило утро. Только запели петухи, и квашня сама сложилась, а тесто в квашню вернулось. Приходит бог и спрашивает:
— Ну как, не трогали моих пирогов?
— Нет, — отвечают старики.
Рассердился бог и обоих с неба прогнал.
На другой день старики опять на небо взобрались и просят:
— Боже, боже, пусти переночевать.
— Идите в сад, только яблок не трогайте.
Старик со старухой обещали ничего не трогать и пошли в сад. Проснулась ночью старуха, и захотелось ей узнать, вкусны ли в боговом саду яблоки. Говорил ей старик, чтобы она яблок не трогала, да старуха не утерпела — сорвала одно яблоко. Только сорвала, как все яблоки с деревьев посыпались. Перепугались старики, не знают, что и делать. Старик принялся волосы у старухи вырывать да яблоки к ветвям подвязывать — не держатся яблоки да и только. А как пропел петух, так все яблоки сразу к веткам приросли. Пришел утром бог и спрашивает:
— Ну как, не трогали яблок?
— Нет, не трогали, — отвечают старики.
Рассердился бог пуще прежнего и прогнал стариков.
На третью ночь старик со старухой опять на небо взобрались и просят у бога, чтоб ночевать пустил. Говорит бог:
— Ладно, идите в сарай, только телегу не трогайте.
Пообещали старик со старухой ничего не трогать и пошли ночевать в сарай. Ночью проснулась старуха и говорит:
— Ой, как хочется на боговой телеге покататься!
— Не трогай! — просит старик. — Беда будет!
Не послушалась старуха, на богову телегу села да поехала. Телега и развалилась. Старики и так и сяк дощечки складывают, колеса шинами стягивают — ничего поделать не могут. Наступило утро, опять петушок запел, и телега сама собралась, стала такая же, как раньше была. Приходит бог и спрашивает:
— Ну как, не трогали телегу?
Старики опять за свое.
— Ничего мы не трогали, — говорят.
Вконец озлился тут бог, стариков с неба взашей вытолкал. Бобовый и гороховый стебли обломились, старики так и грохнулись на землю. Теперь, говорят, опять петушка с курочкой откармливают…
Месяц, ветер и мороз
Были у старика со старухой три раскрасавицы дочери. Приехал однажды Месяц-жених сватать старшую дочь. Старики с радостью согласились выдать дочь за Месяца и тут же сыграли веселую свадебку.
Немного спустя поехал старик погостить к зятю-Месяцу. Дочка напекла на лысине мужа блинов и вкусно накормила отца. Очень эти блины старику понравились. Вернулся он домой и попросил старуху у него на плеши блинов напечь. Только никаких блинов не вышло: сколько их ни пекли, они все сырые были.
Через некоторое время приехал Ветер-жених свататься к средней дочери. Старики с радостью согласились выдать дочь за Ветра и тут же сыграли веселую свадебку. Осталась у стариков только младшенькая дочка.
Немного спустя поехал старик погостить к зятю-Ветру. А дело было летом. Приятно провел день старик, а вечером и спрашивает зятя:
— Где же мы спать ляжем?
— А на крыше.
— Как так на крыше? Свалимся ведь.
— Я поддержу, и не свалимся, — сказал Ветер.
Улеглись все на крыше. Ветер все время подпирал тестя, чтоб не свалился. Очень понравилось старику спать на крыше.
Вернулся он домой и говорит жене:
— Вот что, старуха, давай вечером ляжем спать на крыше.
— Еще чего выдумал, старый? Свалимся ведь.
— Не свалимся, голубка, нас Ветер поддержит. Ведь я у него спал на крыше. Так-то хорошо было!
В сумерки пошли старики спать на крышу. Только улеглись, закрыли глаза, как вверх тормашками с крыши покатились и бух! — наземь грохнулись, да так расшиблись, что лишь через полчасика очухались и пошли спать в свою избушку. И бранила же старая старика, а тому и сказать в ответ нечего.
Через несколько месяцев приехал Мороз-жених свататься к младшей дочери. Старики опять с радостью согласились выдать последнюю дочь и тут же сыграли веселую свадебку.
Обождал малость старик и поехал гостевать к зятю-Морозу. И у зятя-Мороза ему понравилось. Сбрил Мороз тестю бороду и повел париться в баню. А в бане было страх как жарко. Только вошел туда старик, сразу закричал: «Жарко, жарко!» Мороз просунул в дверную щелку палец, а старик все свое: «Жарко, жарко!» Мороз опять просунул палец в щелку. И все равно было еще жарко. Только когда Мороз в третий раз просунул в щелку палец, в бане стало в меру тепла, и старик всласть напарился. Приносит Мороз ему зеркало. Старичок погляделся и ахнул: вон как помолодел!
Приехал он домой, а старуха не узнает его. Подивилась она и спрашивает:
— Чего это ты, старик, так помолодел?
— А вот натопи как следует баню, — говорит ей старик, — тогда и ты помолодеешь.
Натопила старая баню, да так, что и не войдешь. Старик вырезал в двери щелку и впустил старуху в баню. Только вошла она, как сразу закричала: «Жарко, жарко!» Старик просунул в щелку палец. А старуха опять кричит: «Жарко, жарко!» Старик опять просунул в щелку палец. А старуха все свое: «Жарко, жарко!» Старик еще раз просунул палец — старая и перестала кричать. Старик подумал, что она парится, и стал ждать. Подождал-подождал и спрашивает: «Ну что, готова?» Старуха не отзывается. Он еще подождал, а потом отворил дверь, глядь — она мертвая лежит, задохнулась. Горько заплакал старик по своей старухе.
И пришлось ему после ее смерти жить у зятьев.
Сирота и великан
Не знаю где, не знаю когда, только умерли у одного паренька родители, и остался он сиротой. Не было у него ни кола, ни двора, вот и задумал он побродить по белу свету, пристанища поискать.
Всего и было у сироты на дорогу что творогу узелок да кусочек сыра, а в руке он нес дубовый подожок. Шел он, шел и видит птичку, — устала, лежит на земле как мертвая. Взял сирота ее отогреть, сунул за пазуху и дальше идет. Увидал гору и поднялся на нее, чтобы оглядеться. Там он повстречал страшенного великана. И тот вздумал его убить. Сирота ткнул подожком ему в ногу, прямо в палец. Великан как взвоет от боли, как запрыгает.
— Полно, полно, — говорит сирота. — Чего так орешь? Я ведь только чуть приложился подожком. Что же будет, когда я по заду хвачу? — А сам подожком уж замахивается.
Взмолился великан:
— Ой, не бей! Давай-ка побратаемся, подружимся! Больно уж злой твой подожок. Посмотрим лучше, у кого силенок побольше. — Взял великан колоду да так ее стиснул, что сердцевина закипела.
— Это еще что, — говорит сирота, — вот я сейчас камень сожму. — Взял он узелок с творогом да так сжал, что сыворотка потекла.
— Ну и силища! — говорит великан. — Теперь поглядим, кто из нас дальше кидает.
Взял великан камень величиной с голову и далеконько закинул, а сирота вынул из-за пазухи птичку, да как кинет! Летела она, летела, покуда не скрылась вдалеке.
Вот это закинул!
Побоялся великан дальше с сиротой силами меряться, позвал его домой к своим братьям и все им рассказал. Испугались братья и порешили сироту ночью убить. Взяли они железную полосу да по подушке ударили так, что кровать развалилась. Думают — голову сироте размозжили. А тот нарочно с вечера в ногах улегся, а на месте головы горшок положил. Как обрушилась кровать, вскочил он и крикнул:
— Кто это мою кровать задел? Где мой подожок?
Испугались великаны и скорее — в дверь, а сироте дом свой оставили и после стороной его обходили.
Про великана — сына кузнеца
Жил когда-то кузнец, и был у него единственный сын, да такой силач, что в три годика на медведя ходил. А когда сыну двенадцать лет исполнилось, выковал отец ему двенадцатипудовую железную палку и отпустил на все четыре стороны: авось, службу какую найдет, кус хлеба себе заработает.
Идет сын, на палку опирается. Глядь — при дороге мужики четырьмя сохами землю пашут. Увидели они такого здоровенного парня, да еще с железной палкой, испугались, во все стороны разбежались. Подошел великан к одной сохе, взялся было пахать, только стоя до сохи не достает — мала она ему. Встал он тогда на колени, так и пашет. Пахал, покуда лошадь из сил не выбилась. Стал он на другой лошади пахать, и эту скоро умучил. Умучились от пахоты и третья и четвертая лошади — на ногах не стоят. Зато великан целое поле вспахал.
