Александр Волков - Страшные немецкие сказки
На исходе Средневековья в легендах о храмах усиливается мотив договора или пари с дьяволом. В середине XV в. мастер Ганс Пукспаум приступает к строительству башни собора Святого Стефана в Вене (Австрия). Для скорейшего окончания постройки он заключает союз с дьяволом, но не выполняет поставленного союзником условия (не произносить имени Бога), и в результате башня рушится. Мастер Герард, легендарный строитель Кельнского собора, получает от дьявола план постройки в обмен на договор. Схватив одной рукой протянутый нечистым план, другой Герард сует ему под нос мощи святой Урсулы. Отпрянув от мощей, дьявол вырывает из плана самый ценный кусок, поэтому собор остается незавершенным. В другой версии имеет место "переворачивание" падения со шпиля: Герард проигрывает дьяволу пари и в отчаянии бросается с неоконченной соборной башни. Герой "народных книг" Иоганн Фауст вообще отказывается разорвать договор с дьяволом, не желая его обманывать[428].
Легенды о мостах (Германия, Австрия, Швейцария, Великобритания, Чехия) возникли позднее легенд о храмах. В них нет ни великанов, ни карликов. Мосты возводят только дьявол и черти (поэтому они — Чертовы), причем об именах строителей речь уже не заходит. Как правило, дьявол требует в качестве платы душу первого существа, ступившего на мост, и бывает обманут — ему подсовывают то петуха, то козла, то собаку, то кошку, но не человека. В легендах о храмах этот мотив не прижился, хотя поговаривали, что Ахенский собор строил нечистый, пожелавший забрать душу первого, кто войдет в здание.
Братья Гримм поведали легенду о Старом мосте во Франкфурте-на-Майне. Аналогичные рассказывают о мостах в Гамбурге, Бамберге и Регенсбурге. В чешской легенде дьявол просит отдать за мост дочь рыбака, в другой легенде — "то, чего дома не знаешь". Настырного строителя выпроваживают, изображая крик петуха[429]. Оригинальное сочетание легенд о храме и мосте известно в Японии. Речной демон Онироку помогает плотнику строить мост в обмен на его глаза. Плотник узнает имя демона, услышав песню своей жены, укачивающей ребенка: "А не то Онироку придет и глазок твой возьмет!"
Историки пытались объяснить эти легенды кровавыми жертвами речным богам, приносимыми при закладке мостов. По словам Козьмы Пражского (1045–1125), "чехи в начале весны ходили к источникам, удушали черных кур и петухов и подкидывали их на воздух, призывая дьявола". В основание замков и мостов зарывались даже люди, преимущественно дети (такова, по Чулкову и Афанасьеву, этимология имени Детинец). Я не буду вдаваться в эту тему — мне вполне хватило россказней о замурованных англичанках. Замечу лишь, что животных могли подсовывать дьяволу и колдуны, за каковых принимали готических мастеров. Два колдуна в 1465 г. пообещали своему демону "тело христианина", а сами надули его, предложив заранее окрещенного петуха[430].
И потом, как мы видели, вначале на строительстве работали отнюдь не черти. Даже Соломоновых демонов не назовешь таковыми — это неведомые чудовища: безголовые и о двух головах, в образе женщины, льва, собаки, трехглавого дракона и дракона крылатого, полуконя и полурыбы, с головами осла, быка и птицы[431].
Появление дьявола в типе 500 придало остроту договору с помощником. Сказка пропиталась религиозной моралью: не надо падать духом и терять веру в победу. Однако мотив имени уже был в сказке до дьявола, и было там другое существо, имевшее право воскликнуть: "Это тебе сам дьявол подсказал!" Знание имени может защитить от него, но имя — не главное. Главное — смерть, которое оно несет с собой. Существо это приходит в дом за беззащитными девушками и маленькими детьми.
Первая стадия детских кошмаров
Едва я на постели растянусь,
Меня кошмар ночным удушьем сдавит.
Гете И.В. ФаустСлишком много черт помощника из типа 500 было утрачено из-за его смешивания с любовником и дьяволом. Братья Гримм сочли его ближайшими родственниками цверга и кобольда. Они будут первыми в нашем списке прототипов Румпельштильцхена.
Каменоломни, скалы, карьеры наводят на мысль о карликах. Сказочные карлики нередко обитают в лесу. Посредником между цвергом и прядением выступает паук. Шведское слово dverg означает и карлика, и паука, а dvergsnat (zwergsnetz) — паутину. Подобно цвергу паука обзывают горбуном; это насекомое сравнимо с мастерами рукоделия — эльфами. Такова аргументация Афанасьева, но вообще среди прядильщиков карлики занимают скромное место. Колдуны же осознанно занимаются манипуляциями с куделью, пряжей и нитью, например, в семейных обрядах[432]. Музыкальностью цверги не отличаются, но ее можно приписать эльфам.
Сами карлики не имеют привычки являться на дом, но под видом карликов туда проникают иные персонажи. Чтобы очутиться внутри, надо сделаться маленьким или невидимым. По свидетельству английского философа Генри Мора (1614–1687), призрак Иоганна Кунция из Силезии пришел к жене священника через окно в облике карлика, тянул ее за собой и разорвал бы ей горло, если бы не подоспела помощь. В поверьях чехов и украинцев Смерть скребется в стекло в обличье кошки. Тот, кто ее впустит, умрет в ближайшее время[433].
Одежда помощника окрасилась в красный цвет благодаря карликам. Красные плащи и шапочки — их неизменные атрибуты. Именно они навели Афанасьева на мысль о молниях. Цверги вместе с эльфами входят в свиту Хольды, а та, как известно, увлекает за собой безвременно скончавшихся детей. Детские души отправляются в подземное царство, а оттуда — на небо в обнимку с молниями и тучами. С грохотом и вспышками эта разношерстная компания катится с неба на землю и обратно. Отсюда и возникло поверье, будто эльфы и цверги похищают детей[434]. Британские эльфы действительно неравнодушны к младенцам, однако на континенте похищениями и подменами заведуют в основном демоны, ведьмы, тролли и лешие, а цверги — почти никогда. Они лишь заманивают детей в лес, как маленькие лесовики или серый карлик.
Со смертью цвергов связать можно — именно через красный цвет их одежд. По заключению А.Р. Мурадовой, в фольклоре бретонцев, ирландцев и валлийцев красный — это цвет всех инфернальных существ или даже всего мира мертвых. А.Е. Наговицын, ссылаясь на практику окрашивания покойников в красный цвет из времен палеолита (!), утверждает, что красная шапочка может олицетворять саму смерть[435].
Кобольды тоже носят красные шапки и рубахи (цвет огня в очаге) и, в отличие от цвергов, склонны к танцам и музыке. Русский домовой прядет по ночам, точнее — портит пряжу, "слизывая" ее с веретена, а чешский соотносится с насекомым, сидящим в стене. Домовой нередко оставляет подменышей, но может и заботиться о новорожденных, покровительствовать невесте или жениху. С рачительным хозяином он заключает договор, факт которого надлежит хранить в секрете. Нельзя питать излишнее любопытство к "дедушке", в частности, произносить его подлинное имя — "он" этого не любит[436].
Кажется, домовой по многим параметрам соответствует сказочному карлику. Конечно, в лесу и пещерах он не водится, но эти локусы обязаны своим включением в сказку цвергам. В описании внешности помощника недостает бороды и волосатости домового, но дело не в них — кобольд не подходит на роль Румпельштильцхена прежде всего по своему характеру. Он чересчур благодушен и отзывчив. Не думаю, что его образ претерпел кардинальные изменения — черты мелкого пакостника были ему приданы уже в древности. Слово kobold Я. Гримм считает родственным греческому χοβαλος (лат. cobalus) — "хитрый, лукавый". Так называли озорных спутников Диониса. По другой версии, название кобольда происходит от средневерхненемецкого Kobolt и означает "Хранитель дома" (Kobe — хижина, сарай). Кобольды тождественны англосаксонским cofgodas ("домашние божки")[437].
Менее расположен к людям полтергейст (нем. poltern — "шуметь, стучать", Geist — "дух"), демоническая разновидность кобольда. Я. Гримм в "Немецкой мифологии" описал проказы полтергейста, например, происшествие в городе Бингене (Гессен), когда невидимая сила швыряла в людей камни, выбрасывала их из постелей и издавала всевозможные шумы. А вот манера домового садиться и наваливаться на спящих, душить и давить их унаследована от другого существа — того самого ночного демона, который предшествовал средневековому инкубу. Это существо, принимаемое иногда за тень кобольда, очень древнее. Оно способно, как и дьявол, завладевать душой человека, проникая в его тело через дыхание[438].
Название мара (нем. Mahr, сканд. mara, фр. mar, серб. — хорв, mora, чеш. mura, пол. zmora) восходит к индоевропейскому корню тег ("вредить"), староанглийскому mære и прогерманскому marön ("демон"). Оно уцелело в современных выражениях nightmare ("ночной кошмар") и mare’s nest ("иллюзия"). Согласно В.И. Далю, мара — это "наваждение, призрак".
