Диана Джонс - Дом с характером
– Нет, под зялотой крысей, – объяснил ей Светик. – Хитро, правда? Всем извесьтно, что крыся не зялотая, поэтому иськать золото здесь никто не сьтанет.
Он снял со штабеля один золотой кирпич, постучал им об пол, чтобы стряхнуть пыль, и сунул в руки Чармейн. Кирпич был такой тяжелый, что Чармейн едва его не уронила.
– Дерзи весественное доказятельство, – велел Светик. – Думаю, король будет осень рад, когда его увидит.
Софи, к которой, видимо, в полной мере вернулась раздражительность, проговорила:
– Это пришепетывание! Ненавижу! Оно меня бесит даже больше, чем золотые кудряшки!
– Зято как полезьно, – заметил Светик. – Мерзький Людовик хотел украсьть меня, а про Моргана и позябыл. – Он обратил к Чармейн огромные задумчивые голубые глаза. – У меня было несясьное детьство, – поведал он. – Никто меня не любил. Я думаю, сьто имею право на вторую попытку – есьли буду красивее, правда ведь?
– Не слушай его, – проворчала Софи. – Сплошное притворство. Хоул, как нам отсюда выбраться? Я оставила Моргана с королем, а Людовик по-прежнему внизу. Если мы не спустимся как можно скорее, Людовику, того и гляди, придет в голову схватить Моргана.
– И Кальцифер тоже просил меня поторопить вас, – вставила Чармейн. – Замок ждет на Королевской площади. Я на самом деле пришла сказать вам…
Но не успела она договорить, как Светик что-то сделал и они снова очутились у открытой двери на крышу. За дверью на коньке лежал Джамал, трясясь с головы до ног и вцепившись протянутой рукой в левую заднюю лапу пса. Пес устрашающе рычал. Ему не нравилось, что его держат за лапу, ему не нравилось, что он лежит на крыше, но он так боялся упасть, что не решался пошевелиться.
Софи проговорила:
– Хоул, у него только один глаз и никакого чувства равновесия.
– Знаю, – отозвался Светик. – Знаю, знаю!
Он помахал рукой, и Джамал поехал назад к двери, таща за собой рычащего пса.
– Я мог погибнуть! – прохрипел Джамал, когда они рухнули к ногам Светика. – Почему мы не погибли?
– Кто зьнает, – сказал Светик. – Просьтите нась. Нам нузьно сообсить королю о золотом слитке.
Он дробно затопотал вниз по лестнице. Софи метнулась следом, а Чармейн двинулась за ней – не очень проворно, так как ей мешал тяжеленный золотой кирпич. Они бежали вниз, вниз, вниз и наконец свернули на площадку последнего этажа. Они очутились там как раз в тот миг, когда принц Людовик оттолкнул плечом принцессу Хильду, проскочил мимо дворецкого и вырвал Моргана из рук короля.
– Дядя бяка! – прогудел Морган.
Он вцепился в тщательно завитые локоны принца Людовика и рванул. Локоны свалились, обнажив лысый, гладкий лиловый череп.
– Я же говорила! – вскрикнула Софи и словно бы обрела второе дыхание.
Они со Светиком сбежали с лестницы бок о бок.
Принц посмотрел вверх – на них, – потом вниз – на Потеряшку, которая норовила прокусить ему щиколотку, – и попытался отобрать парик у Моргана. Морган хлестал принца париком по лицу, мерно выкрикивая: «Дядя бяка!» Бесцветный господин подал голос: «Сюда, ваш’высочество!» – и оба лаббокина бросились к ближайшей двери.
– Только не в библиотеку! – в один голос закричали король и принцесса Хильда.
Это прозвучало настолько категорично, что бесцветный господин и в самом деле остановился, повернулся и повел принца в другую сторону. Промедление позволило Светику нагнать принца Людовика и повиснуть у него на развевающемся шелковом рукаве. Морган испустил восторженный вопль и швырнул парик Светику в лицо, отчего тот более или менее ослеп. Принц проволок беспомощного Светика до следующей двери, бесцветный господин мчался впереди, Потеряшка пустилась в погоню, тявкая, как писклявая гроза, а Софи неслась следом и кричала: «А ну, ОТПУСТИ его, а то я тебе ГОЛОВУ ОТОРВУ!!!» Король с принцессой тоже не отставали.
– Знаете ли, это слишком! – кричал король.
Принцесса выражалась лаконичнее:
– Стоп!
Принц и бесцветный господин собирались проскочить в дверь вместе с детьми и захлопнуть ее перед носом у Софи и короля. Но когда дверь уже захлопывалась, Потеряшке каким-то образом удалось распахнуть ее снова, и преследователи ворвались внутрь.
Чармейн вместе с Симом оказались последними. Руки у Чармейн уже ныли.
– Подержите, пожалуйста, – попросила она Сима. – Это вещественное доказательство.
Пока Сим произносил: «Разумеется, мисс», Чармейн сунула ему слиток. От тяжести у Сима разом опустились руки и подкосились ноги. Чармейн оставила его бороться с вещественным доказательством и вбежала в комнату – оказалось, что это Главная гостиная с выстроившимися вдоль стен лошадками-качалками. Принц Людовик застыл посреди гостиной – с голым лиловым черепом он выглядел очень странно. Теперь он прижимал Моргана к себе одной рукой за шею, а Потеряшка скакала и приплясывала у его ног, пытаясь дотянуться до Моргана. Парик валялся на ковре, словно мертвый зверь.
– Вы сделаете все, что я скажу, – проговорил принц, – а не то ребенок пострадает.
Чармейн заметила, как в камин слетело голубое пламя. Она присмотрелась и увидела, что это Кальцифер: должно быть, он проник сюда по трубе в поисках дров. Кальцифер уселся среди погасших поленьев, вздохнув от удовольствия. Перехватив взгляд Чармейн, он подмигнул ей оранжевым глазом.
– Я говорю – пострадает! – театрально провозгласил принц Людовик.
Софи посмотрела на Моргана, который извивался в руках принца, потом сверху вниз на Светика, который просто стоял столбом и рассматривал свои пальцы так, словно видел их впервые в жизни. Потом она поглядела в камин, на Кальцифера, и Чармейн показалось, будто она с трудом сдерживает смех. После чего Софи срывающимся голосом произнесла:
– Ваше высочество, предупреждаю вас, вы совершаете огромную ошибку.
– Несомненно, – подтвердил король, который после погони побагровел и запыхался. – Мы, граждане Верхней Норландии, не любим судить за измену, однако вас осудим с наслаждением.
– Каким образом? – поинтересовался принц. – Я не ваш подданный. Я лаббокин.
– Тогда вы по закону не сможете стать королем после моего отца, – отчеканила принцесса Хильда. В отличие от короля она уже остыла и держалась вполне царственно.
– Что вы говорите? – проговорил принц. – Мой родитель лаббок говорит, что я стану королем. Он сам намерен править страной через меня. От чародея он избавился, и теперь ему никто не помешает. Вы должны немедленно короновать меня, иначе этот ребенок пострадает. Я беру его в заложники. А что еще дурного я совершил, кроме этого?
– Вы забрали все их деньги! – закричала Чармейн. – Я видела, как вы – да-да, вы, два лаббокина, – заставили кобольдов утащить все собранные налоги в Кастель-Жуа! А ну отпустите этого малыша, пока он не задохнулся!
К этому времени лицо у Моргана стало ярко-алое, и он лихорадочно брыкался. Наверное, у лаббокинов вообще нет никаких человеческих чувств, подумала Чармейн. Но Софи – почему Софи так потешается?!
– О небеса! – сказал король. – Вот, оказывается, куда девались деньги, Хильда! Хотя бы одна загадка разгадана. Спасибо, спасибо, милочка!
Принц Людовик произнес с брезгливой гримасой:
– Чему вы так радуетесь? Вы что, не слышали, что я сказал?! – Он повернулся к бесцветному господину. – Того и гляди, предложит нам оладьев! Давай, насылай свои чары. Забирай меня отсюда.
Бесцветный господин кивнул и распростер перед принцем свои лиловатые руки. Однако именно в этот миг в зал прошаркал Сим с золотым кирпичом в руках. Он проворно проковылял к бесцветному господину и уронил золотой кирпич ему на ногу.
После чего произошло все сразу и очень быстро.
Пока бесцветный господин, ставший от боли густо-лиловым, скакал и кричал, Морган боролся за последний глоток воздуха. Руки у него задергались – напряженно, словно бы в конвульсиях. И вдруг принц Людовик обнаружил, что держит за горло высокого взрослого мужчину в элегантном синем атласном костюме. Он выпустил мужчину, тот проворно развернулся и наотмашь ударил принца в лицо.
– Как вы посмели! – завизжал принц. – Я не привык к подобному обращению!
– Сочувствую, – сказал чародей Хоул и ударил его еще раз. Тут принц Людовик запутался ногами в парике и со стуком сел на пол. – Другого языка лаббокины не понимают, – бросил чародей королю через плечо. – Ну что, старина Луи, хватит с тебя?
В это самое время Морган, почему-то облаченный в голубой бархатный костюмчик Светика, который был ему невозможно велик и весь собрался в складки, бросился к чародею, гудя: «Папапапапапа!»
Ой, поняла, подумала Чармейн. Они каким-то образом поменялись местами. Отличное колдовство. Хотела бы я так научиться. Глядя, как чародей держит Моргана подальше от принца, она недоумевала, почему Хоулу понадобилось казаться красивее, чем он есть на самом деле. Большинство людей сочло бы его ослепительным красавцем, – правда, решила Чармейн, волосы у него какие-то ненатуральные. Они падали на обтянутые синим атласом плечи невозможно прекрасными льняными локонами.
