Автор неизвестен - Самба-храбрец. Сказки и легенды Сенегала
Зато дубинку он оставил при себе и никогда с пей не расставался.
Так и жили они, и малышу Гунэ до поры до времени удавалось избегать ссоры с братьями-львятами.
Но вот однажды вечером, когда львята играли в охоту, львица-мать вернулась в логово и сказала малышу Гунэ:
— Дорогой мой малыш, на меня сегодня напали охотники. Видишь, стрела впилась мне в бедро! Рана не глубока, но ведь я понимаю язык людей, и я слышала, как один охотник сказал: «Эта стрела отравлена, и львица не доживет до утра».
Малыш Гунэ тихо заплакал. Он знал, что львица права.
— Дорогой мой малыш, — продолжала львица. — Я знаю, что ты самый разумный и самый сметливый из всех моих детей. Я сегодня уйду в глубь леса, чтобы там умереть, как умирали все мои предки. А тебе я доверяю моих львят. Скажи им просто, что я отправилась в далекий путь, и через несколько недель они обо мне забудут.
— Я тебя не забуду никогда, добрая львица-мать. Но что мне делать с Серинь-Мугнади и с Серинь-Сокхором? Они вспыльчивые и злые, и я их боюсь!
А ты их не бойся! Защищайся — и ты победишь. Я надеюсь на тебя, потому что ты мой любимец.
Сказав так, львица-мать исчезла в темноте и больше уже не вернулась.
* * *Нелегко пришлось малышу Гунэ с беспокойными братцами! С трудом сохранял он мир в семье и, как мог, заботился о львятах. Они еще не умели охотиться и часто возвращались ни с чем. Пока их не было, малыш Гунэ делал стрелы для своего лука, и иногда ему удавалось подстрелить антилопу. В такие дни львята с жадностью набрасывались на его добычу и наедались до отвала.
Но однажды вечером Гунэ ничего не сумел добыть, да и львята вернулись голодные, злые, усталые и пристыженные собственной неудачей. Увидели львята, что в логове нечего есть, обозлились еще больше и напустились на несчастного малыша.
— Ты что думаешь, мы будем тебя вечно охранять? — зарычал Серинь-Мугнади. — Какой нам от тебя толк? Наша мать уже не вернется и не встанет на твою защиту!
— Покончим с ним сразу! — подхватил Серинь-Сокхор. — Разорвем его и утолим наш голод!
И оба львенка двинулись к малышу Гунэ. Понял он, что ему грозит гибель, и в отчаянии воскликнул:
— Дубинка Лёка, ко мне!
И тотчас дубинка воткнулась одним концом в землю, другим подхватила Гунэ и начала расти, расти, пока не подняла его на такую высоту, что львятам его уже было не достать.
И тогда вступился Серинь-Тиннэ.
— Зачем вам есть этого малыша! — сказал он. — Он такой маленький, что вы все равно останетесь голодными. Пусть лучше живет вместе с нами! Ведь он охотится и приносит нам дичь. Без него нам придется еще хуже.
Два других львенка поворчали, поворчали, но под конец согласились.
— Ладно, пусть малыш Гунэ живет с нами, мы его не тронем, — сказали они. — Но пусть каждый день охотится и приносит нам свою добычу.
Тут дубинка начала уменьшаться, и малыш Гунэ спустился на землю.
Время шло, львята выросли и превратились в молодых львов.
Малыш Гунэ вырос вместе с ними и стал сильным и смелым юношей с острым умом. Теперь его уже трудно было назвать малышом.
Каждый день без особых трудов удавалось ему приносить какую-нибудь дичь своим голодным братьям-львам. Но с каждым днем эта повинность становилась для него все унизительнее. Почему он должен прислуживать, словно раб, этим львам, чванливым, гордым, вспыльчивым, а порой просто грубым?
«Мне бы повидаться с хитрым зайцем Лёком! — часто думал Гунэ. — Он бы мне что-нибудь присоветовал!»
Однажды юные львы совсем вывели его из себя, и он пошел к термитнику, сел и начал напевать колыбельную, которую пел заяц Лёк. И сразу услышал, как издалека ему вторит дудочка. Вскочил Гунэ и пошел на ее звук. И в самой чаще колючих кустарников нашел тайное убежище, где с улыбкой ждал его заяц Лёк.
— Как я рад тебя видеть, друг! — воскликнул Гунэ. — Помоги мне бежать! Я боюсь, что эти львы загрызут меня ночью. А сам я уйти от них не могу: они меня сразу выследят и прикончат.
— Я уже думал об этом, — сказал заяц Лёк. — Пора тебе обрести свободу. И есть только два пути: либо убить твоих братьев-львов, либо их покорить. Я недавно был в твоих краях. Король ваш умер, не оставив детей, и повсюду объявлено, что наследник его сам явится народу чудесным образом. Думаю, пришло тебе время испытать свое счастье.
Лёк дал Гунэ две черные стрелы и одну белую. И сказал:
— Черные стрелы — смертельные стрелы. Вызови на бой твоих недругов и убей их. А если Серинь-Тиннэ, о котором ты говорил, что он твой друг, бросится защищать своих братьев, ты его только ранишь вот этой белой стрелой. И тогда он покорится, и ты поведешь его за собой.
Лёк назначил юноше встречу на том же месте ровно через три дня.
На другой день Гунэ не пошел на охоту. Вместо этого он полдня стрелял в цель из лука, и полдня валялся в тени, отдыхал и дремал.
К вечеру вернулись львы, усталые и голодные после скудной охоты, и весьма удивились, не видя нигде еды, — они ведь привыкли, что Гунэ их кормит!
— Что ты принес нам? — спросил Серинь-Сокхор.
— Ничего! — ответил Гунэ. — И так будет завтра, и так будет всегда. Я умнее всех вас троих и не хочу быть вашим слугой.
Глаза Серинь-Сокхора загорелись огнем, и он зарычал:
— Ты заплатишь жизнью за такую дерзость! Я тебя растерзаю!
Но юноша прислонился спиной к скале и, бесстрашно глядя на трех молодых львов, ответил:
— Не приближайтесь! Моя мать-львица завещала мне перед смертью: если они на тебя нападут, защищайся!
— Нашей матери-львицы больше нет, и я тебя разорву на куски!
Серинь-Сокхор прыгнул, но черная стрела пронзила ему грудь на лету, и он упал на землю уже мертвым.
Тогда Серинь-Мугнади прыгнул на юношу, чтобы отомстить за брата, но черная стрела воткнулась ему в глаз, и он тоже испустил дух.
Третий, Серинь-Тиннэ, заколебался было, но потом тоже двинулся на Гунэ.
— Сын человека! — зарычал он. — Ты не устрашишь и не остановишь льва!
Тут белая стрела вонзилась ему в бок, и Серинь-Тиннэ застонал от боли. Он думал, что его постигла участь братьев, и упал рядом с ними.
— За что ты убил меня? — спросил он. — Я ведь всегда тебя защищал!
— Я не хотел тебя убивать, Серинь-Тиннэ. Белая стрела не смертельна. Если хочешь, я ее вытащу, исцелю твою рану, и мы останемся друзьями. А твоих злых братьев мне пришлось убить, иначе они бы меня растерзали.
Подошел Гунэ к раненому льву, взял его голову в руки, обнял могучую шею. Потом он вытащил стрелу и промыл рану в боку Серинь-Тиннэ.
Через три дня лев был снова здоров. Он понял, что Гунэ не желает ему зла, поклялся в нерушимой дружбе и согласился всюду следовать за ним.
— Давай уйдем из этих мест и оставим здесь все недоброе! — сказал ему Гунэ. — И пусть отныне ничто не омрачает пашей братской дружбы!
И они отправились к Лёку, который ждал их поблизости за термитником.
Познакомился заяц с молодым львом Серинь-Тиннэ, и они все трое двинулись в родные края Гунэ.
Через несколько дней добрались они до стен города. За стенами слышался шум и крики толпы. Весь народ собрался на главной площади, и старейшины не могли его успокоить. Людям надоело ждать давно обещанного чуда. Молодые мужчины из благородных семей требовали, чтобы старейшины отдали трон кому-нибудь из них. Они кричали и грозили…
И вот как раз в это время на площади появился заяц Лёк. Он наигрывал на своей скрипочке и распевал боевую песню:
Вот оно, вот долгожданное чудо!
Гунэ, сын этого города,
Вернулся к вам в силе и славе!
Халеле Бу Кор!
Предназначенный повелевать и править,
Гунэ так силен и храбр,
Что даже лев ему служит.
Халеле Бу Кор!
Знатные мужчины изумленно переглянулись, потом начали усмехаться.
— Какую еще шутку выдумал этот хитрый заяц? — спрашивали они друг друга.
Но усмешки сменились изумлением, изумление оцепенением, а оцепенение восторгом, когда на площадь вступил прекрасный юноша с луком в руках, за которым следовал могучий и величественный лев. Ликующие возгласы раздались в толпе:
— Вот посланник нашего великого покойного короля! Вот наш новый король! Слава Гунэ, повелителю львов!
Старейшины почтительно склонились перед юношей и повели его к королевскому дворцу. И Гунэ сел на трон, а Серинь-Тиннэ величественно разлегся у его ног.
И тогда заяц Лёк обратился к народу:
— Ваш новый король не чужак и не самозванец. Он рожден в вашем городе. Мать доверила его духам джунглей, чтобы свершилось предначертание судьбы. Если какая-нибудь мать узнает своего сына, пусть выступит вперед!
И что бы вы думали? Сотни матерей вышли вперед, и каждая говорила, что это ее сын. Но ни одна из них не могла доказать, что она была матерью Гунэ.
