Брайан Джейкс - Котир, или Война с дикой кошкой
— Зайцы — это мои глаза и уши, — сказал Вепрь. — Благодаря им мои лапы как бы вытягиваются, и я могу пощупать, что происходит за много миль отсюда. Кроме того, они отчаянные бойцы. Не слишком-то доверяй девичьему лепету и красивым глазам. Потом сам увидишь. А сейчас они уведут твоих друзей, чтобы показать им гору, в которой мы живем. А с тобой, Мартин, я хочу побеседовать наедине.
Воитель отправился следом за серебристым барсуком по бесконечному ряду пещер, вырубленных в скале лестниц и проходов. Они поднимались все выше и выше, пока не достигли пещеры, находившейся почти в самой вершине горы. Пещера, разогретая накануне пламенем горна, еще не успела остыть. Мартин выглянул из распахнутого широкого окна и увидел далеко внизу песчаный берег моря, а за ним — волны, сверкавшие в лучах летнего солнца.
— Вот отсюда и донесся до вас мой голос, когда вы вчера были на берегу вместе с зайцами, — прошептал
Вепрь. — Теперь мне приходится говорить шепотом, ведь, если я заговорю громко, эхо просто оглушит тебя.
Мартин молча кивнул. Говорить он не осмеливался, не зная, на что его голос окажется способен в столь чудесном месте!
Вепрь улыбнулся и легонько погладил Воителя по спине:
— Ты мудр не по летам. Так вот, не изумляйся тому, что я сейчас тебе покажу. Только нам вдвоем можно это видеть — ведь мы оба воины.
Барсук подошел к стене между входом и окном, где по камню шла длинная глубокая трещина, казавшаяся естественной границей между двумя огромными каменными глыбами. Запустив в трещину свои толстые когти, Вепрь принялся тянуть края в разные стороны.
Мартин с почтительным восхищением увидел, какая страшная мощь жила в Вепре Бойце. Стальные мускулы огромными шарами вздувались под его шкурой. Барсук напрягался все больше, издавая глубокие грудные звуки. От усилия на его губах выступили пузыри, но Вепрь продолжал изо всех сил растягивать трещину, крепко вцепившись в ее края лапами силача. Раздался глухой шум, и вся стена разделилась надвое.
Сжав кулаки и сцепив челюсти, Мартин широко раскрытыми глазами следил за барсуком, от всего сердца желая ему удачи. Вепрь уперся плечом в одну половину разошедшейся стены, а лапами — в другую. Он толкнул изо всей мочи — и потайной проход широко распахнулся. Не обменявшись ни единым словом, оба зверя вошли в него.
Они оказались в небольшом зале. Одна стена была покрыта мелкой резьбой, противоположная была совершенно гладкой, а дальняя стена выгибалась полукругом, образуя нечто вроде полуротонды. Увидев, что находится там, Мартин так и замер на месте.
В полуротонде на троне сидел барсук в боевых доспехах! Мартин почувствовал, что Вепрь похлопывает его по спине.
— Не бойся, маленький друг. — Голос барсука звучал печально, но спокойно. — Это мой отец, старый господин Броктри.
Вепрь подошел к трону и почтительно притронулся к латам.
— Я отправился на поиски Саламандастрона, как в свое время отправился искать его мой отец, — объяснил он Мартину. — Когда я наконец добрался сюда, мой отец был еще в полном здравии. Он правил здесь, и мы счастливо прожили вместе много лет. Потом он ушел к воротам Темного Леса — он был уже очень стар. А теперь он превратился в одну из легенд этой горы, как и хотел. Все, что ты видишь, я создал в память о нем: это его могила.
Вепрь нежно погладил тускло поблескивающие латы. Затем он прошел обратно ко входу в зал и окликнул Мартина:
— Давай я покажу тебе все по порядку. Видишь эти изображения? — Вепрь указал на нескольких барсуков, искусно вырезанных на стене. — Наше племя пришло сюда в незапамятные времена — едва солнце впервые засияло над этим миром. Тут изображены бойцы, смелые духом и крепкие волей. Смотри: вот Землебег Борец, Копейщица Вереск, Дикарь Голубая Полоска, Избранный Правитель… их много тут. Смотри, вот мой отец, господин Броктри, а вот и я, сразу за ним. Здесь оставлено место и для тех, кто придет после нас… Я вижу, ты хочешь что-то спросить.
Мартин показал лапой на участок резьбы, отделенный узором от остальных сцен.
— Мне кажется, ты изображен довольно похоже, — прошептал Вепрь.
Небольшой фриз изображал четверых зверей. Трое были вырезаны непропорционально маленькими, но в четвертом, гораздо большем, нельзя было не узнать Мартина: его облик был схвачен совершенно верно, вплоть до обломка меча, висевшего на шее. Вепрь взглянул на Мартина:
— Друг мой, ты можешь мне поверить: я не вырезал этих изображений на стене. Не вырезал их и мой отец. Не знаю, когда они появились. Я просто считаю их одной из легенд Саламандастрона, и у тебя нет иного выбора, как относиться к ним так же. Ты изображен самым большим, а рядом с тобой — твои друзья. Вот тут, видишь, ты ведешь их к горе. Вот Саламандастрон, а вот опять ты. Ты ходишь вместе с друзьями. У тебя на шее уже нет старого обломка, в лапе ты держишь новый сверкающий меч. Что же до всего остального, ты можешь толковать эти изображения не хуже меня.
Мартин принялся внимательно рассматривать все подробности резьбы:
— Вот море, корабль… Трудно разобрать, что там дальше. Может, роща, а может, лес… А вот это похоже на кнут и стрелу… Что это значит, Вепрь?
— Зрение у тебя лучше, чем у меня, Мартин. Кнут — это бич корабельных крыс, знак зла. Что же до стрелы… в какую сторону она направлена?
— Туда, где сидит твой отец.
Вепрь махнул лапой в сторону зала громового эха:
— Мартин, иди туда и подожди меня.
Ни о чем не спрашивая, Мартин пошел к двери. Оглянувшись, он увидел, что Вепрь нагнулся и рассматривает резьбу у самого низа стены за троном отца.
Через некоторое время барсук показался в зале, где ждал его Мартин. Вепрь выглядел постаревшим и озабоченным. Мартина охватила жалость к другу.
— Тебе плохо? Что там изображено?
Серебристый барсук резко повернулся. Его морда казалась воплощением горя.
— Молчи! Об этом должен знать только Вепрь Боец!
Внезапный крик разбудил тысячи отголосков, которые звучали со всех сторон, отражаясь от стен и усиливаясь до оглушительного гула. Мартин бросился на пол и заткнул уши лапами, стараясь защититься от невыносимого грохота. Голос Вепря гудел в его голове будто тысяча огромных колоколов. Сожаление и раскаяние отразились на морде серебристого барсука; одной лапой он с легкостью поднял Мартина и быстро вынес его из зала.
Когда Воитель пришел в себя, оказалось, что он лежит на спине в пещере Вепря. Барсук обтирал свою морду холодной водой.
— Прости меня, Мартин. Я забыл, что говорить там можно только шепотом. Тебе больно?
Мартин засунул лапу в ухо и потеребил его:
— Нет, ничего. Честное слово! Не кори себя. Я сам во всем виноват.
Вепрь с восхищением покачал головой:
— Ты говоришь как настоящий воин. Вставай, Мартин. Идем со мной. Я дам тебе оружие, достойное тебя.
Вепрь подошел к наковальне и завертел в лапах какой-то предмет, завернутый в мешковину.
— Ночью, пока ты спал, я с моими зайцами работал до рассвета, — наконец промолвил он. — Я кое-что выковал для тебя, Мартин.
Мартин невольно открыл рот и тут же закрыл его снова. Вепрь продолжал:
— Однажды ночью, обходя гору дозором, наша Люпина увидела, как с неба скатилась звезда. Она нашла место, куда звезда упала. Кусок раскаленного металла врезался глубоко в песок. Когда он остыл, она выкопала его и принесла мне. Прошлой ночью я набил горн углем — каменным и древесным — и так разжег его, что пламя Саламандастрона было видно даже в далеких заморских странах. Это было необходимо — полночи прошло, прежде чем металл достаточно размягчился, чтобы его можно было ковать. Я проковал его, закалил в масле, сковал из него многослойный клинок — и непрестанно произносил при этом имена всех великих воинов, какие мне только известны. При последнем ударе молота я произнес твое имя. Возьми, Мартин. Это твой меч.
Все обитатели горы столпились вокруг Воителя. Тут же стояли и три его товарища, вернувшиеся с осмотра Саламандастрона. Все затаили дыхание, глядя, как Мартин разворачивает мешковину.
И вот наконец меч засверкал в лучах солнца!
Мириады стальных искр дрожали на обоюдоостром клинке. Его острие напоминало вершину горного пика зимой — та же изящная форма, тот же слепящий глаза блеск! Не доходя на четверть до острия, по смертоносному клинку шла канавка для оттока крови. Рукоять была сделана так, что лапа, державшая оружие, не испытывала ни малейшего напряжения. Жесткая черная кожа обтягивала ее, а в навершие был вставлен большой красный камень. Там, где рукоять соединялась с чудесным клинком, красовалась выпуклая гарда с загнутыми краями.
Этот меч превосходил все самые смелые мечтания Мартина. С той поры, когда он и его товарищи покинули Страну Цветущих Мхов, он не слишком часто вспоминал об обломке, висевшем у него на шее. Но ему и в голову не приходило, что в один прекрасный день старый меч его отца обретет такую великолепную новую жизнь! Теперь, глядя на боевое оружие, какое не многим дано было увидеть, не говоря уж о том, чтобы владеть им, Мартин почувствовал, как воинственная кровь предков закипает в его жилах. Взявшись лапой за рукоять, он понял, что этот миг определит многое в его судьбе. Дух его взыграл, кровь прилила к щекам, глаза засверкали. Наконец он стал настоящим воином!
