Михаил Чулков - Русские сказки, богатырские, народные
В задумчивости моей, вышел я однажды прогуляться, чтоб наедине посвободнее порассуждать о моей страсти. Идя глухим переулком, встретился я со одной старухой. Бледное мое лицо, смущенные глаза, и склоненная голова, доказывали ей моё уныние.
– Молодой чужестранец, – сказала она, – вид ваш открывает состояние тайных ваших мыслей. Не скрывайте от меня терзающую вас печаль; может быть, я смогу принести вам облегчение. Сострадание мое обо всех несчастных не в силах сносить вашего смущения. Скажите мне…
– Оставь меня, старушка, – отвечал я. – На что тебе знать то, в чем ты мне не можешь оказать ни малейшей помощи?
– Может быть и могу, – прервала она речь мою. Я хотел от нее удалиться; но она, удержав меня за руку, сказала: – Постой, князь Миловид, и не старайся скрываться; я тебя довольно знаю.
– Как! Тебе известно имя мое? – вскричал я с удивлением.
– А я знаю и иное, равно как и причину твоей печали. Знай же, что я – та благодетельствующая волшебница, которую называют Рушибедой. Родитель твой, древлянский князь Премислав, и мать, княгиня Драгоуста, мне хорошо знакомы. С самого часа рождения твоего, они отдали тебя мне на сохранение. Я, взяв тебя на мои руки, с тех самых пор пекусь о твоем благополучии. И так не удивляйся, что я пришла извлечь тебе из твоего уныния. Обстоятельства твои не столь достойны сожаления, как ты думаешь: Княжна сама влюблена в тебя. Впрочем, будучи во власти моей не оставляй надежд.
Неожиданная встреча эта наполнила меня страхом, а слова волшебницы – радостью. Я пал к ногам ее, и принес чувствительную благодарность за её обо мне заботу.
– Встань, любезный князь, – говорила она, поднимая меня. – Сегодня же вечером увидишь ты княжну Прелесту, и из уст её узнаешь обстоятельство твоей судьбы. Кольцо это, – продолжала она, подавая мне его, – будет делать тебя невидимым, если ты положишь его в рот. Ободрись! теперь ты имеешь в руках надежный способ достичь предмета твоей страстной любви. Впрочем иные обстоятельства принуждают меня расстаться с тобою. Я постараюсь упредить все, способные случиться с тобою опасности, если только это не будет сверх моей силы. – И с этими словами она исчезла, наполнив радостью и надеждой мою душу.
В тот же час испытал я силу моего кольца. Я положил его в рот, и пошел назад. Встретившийся со мною Красовид, вытерпел первый опыт моей невидимости. Я щелкнул его по носу, и навёл на него такой страх, что он счел щелчок полученным от нечистого духа. Скорое его бегство, и наполненное ужасом лицо, доказали мне, что он меня совершенно не видит. Смех, от коего я не мог при этом удержаться, дополнил его ужас. Ноги его подламывались, и он приседал с каждым шагом.
– Не бойся, любезный Красовид, – закричал я ему, вынув из рта кольцо. – Теперь ты видишь, что у меня есть способ пробраться к Княжне. – Затем я рассказал ему всё моё приключение. Радость его при этом, доказала мне в тот час, как сильно он любил меня…
* * *Солнце свершило уже дневной путь свой, и готовилось скрыться в морских водах; румяная заря простирала на бледнеющий горизонт свои багряные волосы, когда я вышел из моего постоялого двора, и поспешил в то место, где жила владетельница моего сердца. Вырвавшийся из тенет олень, не с таковою быстротой направляет бег, спасая свою вольность. Я летел, а не шел, наполненный сладостным воображением. Ничто мне не препятствовало. Двери сада, в коем был дом княжны, были не заперты. Я вложил в рот кольцо, и прошел сквозь стражу.
Редкое великолепие и украшение сада, не привлекали моего внимания, наполненного прелестями княжны. Пройдя одну густую покрытую дорогу, узрел я мою богиню, сидящую на дерновой софе. Смущенные глаза изъявляли беспокойство её мыслей. Она опираясь на снежно-белую руку, погруженная в глубокую задумчивость. Не приготовившись предстать перед нею, я пришел в великое смятение. Обробев, стоял я неподвижно. Живость моя мне изменила, и я не ведал, что начать. Однако я все же собрал дух мой, и вознамерился предстать. Я вынул кольцо, надел его на руку, и приближаясь, пал к ногам Прелесты, рассказав ей все, что могла влить страсть в мои мысли… Но могу ли я описать вам подробности этого счастливого часа! Княжна узнает меня, удивляется, случайно увидев, меняется в лице. Полагает сердиться за мою дерзость; упрежденное ею в пользу мою, сердце за меня предстательствует. Гнев её смягчается, и прерывающимся голосом произносит она:
– Какое странное явление?!.. Какая смелость побудила тебя, князь, предаться таким опасностям? Чего ты от меня хочешь?
– Всесильная страсть, – отвечал я с трепетом, – и чистый пламень, который с первого взора возжег прекрасный образ ваш в моем сердце, разрушили границы моей терпеливости, и принудили пуститься на все, только бы принять из уст ваших определение судьбы моей.
Смятение вновь охватило княжну, молчание продолжается, сердце её волнуется. Страх опасности моей заступает место всего, и она вопрошает:
– Каким чудесным образом прошел ты, Князь, сюда?..Спасайся! жизнь твоя в опасности. Разве тебе неведомы наши уставы?
– Любовь сильнее всех опасностей, – отвечал я. – Жизнь моя в безопасности. Благосклонная ко мне волшебница доставила мне средство, войти сюда невидимым. Кольцо это (которое я снял с руки моей) имеет в себе следующую сверхъестественную силу.
Я встал, положил кольцо в рот и сделался невидим, а затем опять вынув его, надел его на палец. Новое удивление для Княжны! Она не знала, что отвечать мне. Я вновь бросился на колени, повторяя про жалостное состояние моей страсти, и действие её очарования на моё сердце. Пролитые при этих словах слезы, подвигли её в мою пользу; она поднимает меня. Ответы её, исполненные скромности и величия, показывали мне одну только спокойную благодарность за предпочтение; но в глубине сердца была она полна заботы о моем утешении. Стыдливость покрыла лице ее, и придала ей тысячу новых прелестей. При этом глаза мои воспламеняются вновь, сердце трепещет, голос исчезает в устах моих; более желания, более застенчивости. Но надежда ободрила меня: я обрел дар речи. Разговор мой был стремителен и наполнен жаром. Княжна была тронута, волнуема, смятенна. Она хотела показать, будто сомневается; боится и еще колеблется. Бесполезные усилия для сердца, чувствующего равную страсть! Сердце её слабеет, глаза оживляются, и она склоняется в мою пользу. И наконец она объявляет мне состояние души своей, и действие причиненное мною в её сердце.
– Какой восторг! какая радость овладела мною в тот час!.. Невинное веселье! Для чего ты не вечно продолжаешься? – так говорил Миловид пред Гассаном, приведенный в восторг от этого воспоминания, и испустив тяжкий вздох. – Но в превратной нашей жизни малейшие отрады влекут по себе стократные печали.
Слова Прелесты меня оживили. Сладкий жар разлился в моих жилах. Я осмелился поцеловать прекрасную её руку, и сообщил ей, что я пылаю желанием соединиться с ней священными узами, и иметь с нею одну судьбу, одну душу, и одну жизнь. Но что не получив на то её соизволения, не хотел искать милости у её родителя через посольство, опасаясь тем оскорбить ее; но что теперь желание мое свершается, и ничего более не осталось, как искать благосклонности на это её отца. Княжна довольна была моим признанием. Первое наше свидание кончилось в уверениях и клятвах о вечной верности, и в желаниях благополучного конца наших намерений. Очередное свидание было назначено в следующий день, и я не преминул явиться.
Мы находили новые друг в друге прелести. Разговоры наши пленяли нас взаимно, и умножали пламень, горящий в нас обоих. Желание к соединению возвратились и сулили нам наполненную радостями жизнь. Чего нам еще оставалось ожидать, кроме скорейшего соединения? Но рок играющий людьми, и распределяющий дела их по своей власти, поверг было меня в жесточайшую опасность; или может быть тем хотел дать яснейший опыт постоянной моей страсти к княжне Прелесте. Положено было, мне послать к родителю моему Красовида, с требованием позволения его на брак наш, и чтоб он чрез торжественное посольство просил у князя Болгарского дочь его мне в жены; а я между тем жил бы там тайно, и продолжал наши свидания. Но сверх чаяния нашего, когда я упоенный любовью, стоял пред княжною на коленах, и целовал её руки, сам князь Болгарский Богомир пришел в нам внезапно. Ужасный случай! Не успел я призвать на помощь кольцо мое, князь был близ нас. Глаза его блистали гневом. Суровый вид его доказывал, что он ведает о наших свиданиях, как то и в самом деле было так. Один евнух, приметив первое наше свидание, донес ему о том. Вооруженная кинжалом рука, представила нам погибель нашу неизбежной.
– Недостойная дочь! – вскричал он яростно, – тем ли платишь ты за горячую мою к тебе любовь? Обесчещением ли моего величества подтверждаешь ты мою о тебе надежду, как на единородное дитя моё? Раскаешься, негодная о своей подлости! Вечное заточение поздно просветит потемневший рассудок твой, и представит всю гнусность твоего поступка… Ах ты мерзкий изверг! – кричал он обратясь ко мне, – кто ты ни есть, хотя бы ты был высочайшего рода, ничто не избавит тебя от моего мщения. Крови твоей мало омыть нанесенное мне тобою поругание.
