Елена Умнова - Летающая серф-доска
— Кто же все это шил-то? — удивилась Алекса, в пятый раз не туда засунув руку.
— Наш портной, она мастер своего дела, все ее платья сидят как влитые! — похвалила Мирамэ.
— Если их суметь надеть правильно, — присовокупила Алекса.
— Скоро разберешься, это с непривычки так кажется, на самом деле все просто.
— Да тут только в завязочках запутаться можно, не говоря уж о потайных деталях и самом платье, — проворчала Алекса, поняв, что долгое время пыталась просунуть руку не в тот рукав.
— Все шнурки делятся на три группы: грудные, корсетные и набедренные. Спутать их невозможно, вот смотри!
Рамэ стала показывать Алекса шнурки и их принадлежность, вскоре Алекса поняла, что шнурки сделаны по-особенному. Грудные были пришиты прямо впритык к деталям, корсетные были нашиты к материи, а набедренные чаще всего были толще всех прочих. Теперь, несмотря на то, что шнурки менялись местами, путались и переплетались, Алекса прекрасно понимала, что к чему относится.
— Теперь о функциях шнурков. Если хочешь подтянуть, то тянешь на себя, если ослабить — от себя, вот так.
— Так просто?
— Если бы все было сложно, то я бы к тебе в такую рань пришла!
Алекса с интересом глянула не ее золотисто-желтое платье, прикидывая, сколько всего находится под материей.
— Но ведь все это должно быть видно! — спохватилась Алекса. — Столько всего нашито.
— А это уже профессиональный секрет нашего портного, я, конечно, догадываюсь, что она делает, но очень расплывчато и в общих чертах, — качнув головой и показав тем самым, что об этом можно не думать, ответила Рамэ.
Когда платье было наконец надето, Алекса уже кое-что смыслила в эльфийской моде и принципах моделирования одежды.
— А зачем ты убираешь волосы? — спросила Мирамэ, осмотрев черную косу Алексы, растрепавшуюся за ночь.
— Ну, так удобнее, — ответила Алекса, расплетая косу и причесывая волосы большой щеткой у зеркала.
Расчесывались они замечательно и тут же ложились красивыми локонами, сияющими, будто смазанными маслом.
— Все же ты больше человек, — вздохнула Рамэ. — Эльфы убирают волосы только для боя. В простой жизни они им не мешают.
— Для боя? У вас с кем-то война? — обеспокоилась Алекса.
— Сейчас нет, установлен мир, но раньше были. Но не будем сейчас об этом, как-нибудь потом.
— Хорошо. Так что мне сделать с волосами?
— Ничего, пусть они сами лягут, как им хочется, ой, ты же человек, я забыла…
— Думаю, я знаю, о чем ты, — Алекса отложила расческу.
Девушка закрыла глаза и мысленно обратилась к духу своих волос, разрешая ему развернуться во всю мощь. Открыв глаза, Алекса увидела крупные пряди, струившихся почти до колен.
— Странно, раньше одни были короче…
— Отголосок духа Лирии живет и в твоих волосах! Но это же значит, что ты перворожденная! — Мирамэ даже рот приоткрыла от удивления. — Но почему тогда внешность…
— Кто?
— Перворожденная, истинная перворожденная. Алекса, ты перворожденная эльфийка! — радости Рамэ не было предела. — Дедушка будет так счастлив! (Это же что?) Город будет ликовать! Новая перворожденная!..
— Подожди-подожди, — прервала ее Алекса. — О чем ты говоришь?
— Алекса, ты перворожденная эльфийка! Нас так мало! В Гвенвилессе только наша семья! Только я не пойму, почему ты выглядишь как человек, и где твои крылья?
— Ну, на изнанке мира у меня есть крылья. Там я принимаю истинный облик. А как вы материализуете крылья? — Алекса хотела шагнуть, но запуталась в длинном подоле платья и чуть не упала. — Н-да, длинновато.
— Это не проблема. А крылья… ну, просто нужно этого захотеть, нужно захотеть стать собой. Ведь крылья — это неотъемлемая часть эльфа, без них он ничто. Только способность к полету дает эльфу жизнь. Пожелай стать самой собой.
— Как?
— Закрой глаза, — сказала Мирамэ. — Что ты чувствуешь?
— Платье и…
— Глубже!
— Ветер…
— Да-да, дальше…
— Аромат сияющих цветов на розовых деревьях…
— Впитай его, почувствуй, как в кронах шелестит ветер, услышь его музыку, прислушайся к песне пташки, вдохни аромат леса, почувствуй водяные брызги. Это все ты, ты часть мира, и он твоя часть. Пожелай стать тем, что ты есть.
Алекса чувствовала лес, его дыхание, касалась рукой водной глади, ощущала шероховатость камней и гладкость зеленых листьев. Где-то внутри зародилось тепло. Секунду оно колебалось, но тут же завладело всем телом, голубые искры, и Алекса поняла, что исчезла. Через секунду она появилась на прежнем месте, только мир как-то изменился.
— Что это… было? — воскликнула Мирамэ, но осеклась.
— Это мой дар, правда, я пока не могу им управлять. Я могу исчезать и появляться где захочу, хотя… пока (только) там, где вздумается магии. Что-то не так?
— Я и не знала, что такое бывает, — пораженно сказала Мирамэ.
— Ну, это просто магия…
— Да я не о том, магов я предостаточно видела, но как… В зеркало посмотри!
Алекса послушно повернулась, заметив, платье больше не мешает, и тоже остолбенела.
На нее из зеркала смотрела высокая молодая эльфийка («Что-то я выгляжу старше, чем есть на самом деле. Это что, так реальность искажает?») в темно-синем платье, подчеркивающем все изгибы тела мягкими переливами ткани, черные волосы свободно свисали ниже пояса. Лишь передние пряди были убраны назад и там переплетались, две красивые волны закрывали виски, ложились на плечи и спускались дальше. Сразу за ними виднелись острые эльфийский ушки. Алекса взглянула в глаза эльфийке, смотрящей на нее из зеркала, и увидела две узкие полоски зрачков, контрастно смотревшихся на фоне неоново-голубых глаз.
Вместе с внешностью изменились и ощущения. У Алексы создалось такое впечатление, что она стала выше. Чувства, лившиеся на нее со всех сторон, стали полновеснее, однако, быть собой не мешали. Звуки стали отчетливее, запахи стали дробиться на составляющие, зрение, и без того отличное, обострилось еще больше. Видимо, эльфийское мироощущение сильно отличалось от человеческого.
— Но как? — пролепетала Алекса, поворачиваясь.
К своему удивлению она поняла, что выше Мирамэ на несколько сантиметров, хотя до того ей приходилось поднимать голову, чтобы разговаривать с ней.
— Алекзандра Сильмэлиэлаэ, — оторопело произнесла Мирамэ. — Дихавиж' эланиэ. Даст эль мирити?
Алекса к своему удивлению разобрала: «Перворожденная эльфийка. Неужели это возможно?»
— Нет ничего невозможного, — пожала плечами Алекса, но услышала вместо этого «Нианэ засси ниамиритини».
Голос звучал странно. Эльфийская речь произносилась как-то иначе. Мягче, глубже и как-то непреклоннее.
Многие гласные произносились с поднятым небом, почти не смягчая согласных, лишь придавая окраску, иногда даже после мягкой согласной шла гласная, которая ее никак не смягчала, что создавало небольшие паузы. Но встречались и специально облегченные и смягченные конструкции. Голос переливался как ручеек, то затихал, то снова набирал силу, как ветер. Иногда слова были резкими, иногда задумчивыми, иногда надолго зависали в воздухе. Таковы были странные особенности эльфийской речи.
— Мир кали маар эланиэль (Ты все-таки знаешь эльфийский)! — сказала Мирамэ.
— Сьерра, виа (Видимо, да), — кивнула Алекса. — Только откуда?
— Все, что связано с Алекзандрой Сильмэлиэлаэ, покрыто слоем тайны и содержит огромное количество загадок. Но ты верно сказала: «Нианэ заси ниамиритини». Тем более что ты маг, правда, и это за гранью понимания.
— Неужели ни у одного эльфа нет магического дара?
— Эльфы — это сплошной поток магии. Мы близки к природе, ее магия у нас в крови. Поэтому мы и бессмертны. Но магов в полном смысле этого слова среди нас нет. Мы можем изготовлять и использовать амулеты, заключаем чары в предметы, предпочитаем посохи, но колдовать не можем.
— У вас посохи, у магов палочки, что-то мне это напоминает, — усмехнулась Алекса.
— Какие еще палочки? Зачем они?
— Как зачем? В качестве посредника между магией и магом.
— Магам-людям они никогда не были нужны. Я не знаю, как у вас, но в нашем мире магия везде, и никакие посредники не нужны.
— Да? Странно, у нас без палочки можно что-то наколдовать, только если очень сильно захотеть.
— А где твоя палочка?
— Вот, — Алекса взяла с тумбочки свой пояс и достала волшебную палочку.
— Интересно, — задумалась Мирамэ. — Странно, но я ее не ощущаю.
— Как это? Ты же ее в руках держишь.
— Нет, я не об этом. Каждый эльф чувствует предметы как часть мира, а здесь пустота. Будто ее нет.
— Может, это потому, что она из другого мира?
— Нет, твои вещи я чувствую, они материальны как в физическом мире, так и в астральном, но только не палочка, неудивительно, почему я ее не заметила.
