Коллектив авторов - Сказки о животных и волшебные сказки
Принёс бедняк Шахмару во дворец. Велели ему сварить Шахмару. Разрубил он Шахмару на три части. Бросил в котёл. Первый отвар слил и в сторону отставил, в отдельной посуде, и второй отвар, и третий. Потом взял быстренько да первый отвар с третьим местами поменял.
Пришёл тот знахарь:
— Отварил?
— Отварил.
— Где первый отвар?
— Вот, — показал бедняк.
— Где второй отвар?
— Вот, — показал на посуду, которая стояла в середине.
— Где третий?
— Вот тут.
А он поменял ведь отвары местами–то, как его Белый змей научил. А для чего — и сам не знает.
— Вот это я выпью, а это — пей ты, — говорит знахарь. Достал знахарю вместо третьего первый отвар. И тут же лопнул живот знахаря. А бедняк сам выпил третьего отвару и стал понимать, о чём в котле толкуют куски разрубленного Шахмары.
Разговаривают в котле куски–то. Голова говорит:
— Если падишах меня съест, у него голова перестанет болеть.
Туловище говорит:
— Если меня съест, тело перестанет болеть.
Хвост говорит:
— Если меня съест, ноги перестанут болеть.
Оказывается, знахарь, подлец проклятый, хотел третьего отвару испить, чтобы понимать язык лошадей, коров и всех других животных. Теперь, конечно, бедняк тот язык всех животных и зверей понимает.
Дали падишаху поесть голову Шахмары: у падишаха голова прошла. Дали туловище — живот прошёл. Хвоста дали отведать, и ноги у падишаха излечились. Стал падишах здоровее прежнего.
В конце концов, бедняк тот сам стал учёным лекарем. От всех болезней умел лечить и языки звериные знал.
51. БОЛТЛИВЫЙ
В древние времена, когда коза была командиром, сорока — сотником, ворона — плотником, жил говорят, один знаменитый охотник. Знаменит он был тем, что все животные знали его.
Однажды охотник говорит жене:
— Ты приготовь мне еду, иду на охоту.
Берёт охотник еду и уходит на охоту. После некоторого времени он оказывается на поляне в лесу. Смотрит, дерутся две змеи: одна — белая, другой — черный змей. Смотрит он со стороны, начинает жалеть белую змею — очень уж обижает её черный змей. Берёт он ружьё и стреляет в чёрного змея. Но попадает не в чёрного змея, а ранит белую. После этого, очень расстроившись, охотник уходит домой, всё ещё жалеет белую змею. Когда он заходит домой, жена спрашивает:
— Что же с тобой случилось, заболел что ли? — говорит»
— Целился в чёрного змея, попал в белую, — говорит охотник, — стало очень жалко белую змею.
Оказывается, одна змея подслушала их. «А, — говорит, — этот, оказывается, попал по ошибке», — приходит и говорит царице змей:
— Он в твою дочь попал по ошибке, — говорит, — когда твоя дочь дралась с кем–то, он стрелял в её врага, но попал в неё.
Царица змей очень рассердилась:
— Идите, — говорит, — приведите ко мне этого охотника, с кем же дралась моя дочь? — говорит.
Одна из змей пошла и привела этого охотника.
— Садись, — говорит царица змей. — Расскажи, почему ты стрелял в мою дочь?
— Она дралась с одним чёрным змеем, — говорит, — я пожалел твою дочку и выстрелил в чёрного змея, но попал в твою дочь.
— Если бы теперь ты увидел этого чёрного змея, узнал бы его? — спрашивает царица.
— Узнал бы, — говорит охотник.
Царица приказывает собрать всех змеев. Собираются все змеи и ложатся в один ряд.
— Теперь смотри, который из них? — спрашивает царица змей.
— Вот этот, — говорит, показывая на одного чёрного змея.
Отделяют этого змея от других.
— Расскажи теперь, почему дрался? — говорит царица змей.
— Я хотел жениться на твоей дочери, — говорит, — а она не согласилась, из–за этого и подрались, — говорит.
Царица змей говорит охотнику:
— Ты, оказывается, стрелял в мою дочь не по злобе. Поскольку так, ты можешь её и оживить.
Она уводит джигита к себе. Как только заходят, царица змей говорит:
— Погладь мою дочь рукой.
Как только джигит прикоснулся рукой, девушка вскочила, говорят, и сама рассказала, как всё случилось. Царица говорит охотнику:
— За твою доброту я тоже сделаю тебе доброе дело, но ты об этом никому не рассказывай. Если кому–либо расскажешь, тут же умрёшь.
Джигит обещает никому не рассказывать.
— Если так, то открой рот, — говорит змея.
Как только он открыл, змея плюнула ему в рот. После этого этот охотник стал понимать язык всех животных и птиц на этом свете, стал понимать смысл шума, шелеста трав.
Так охотник простился с ними и пошёл к себе домой. Идёт он, а сам слушает шелест–разговор всех трав под ногами, и всё понимает. Травы, оказывается, разговаривают между собой. Одна из них говорит: «Я полезна от такой–то болезни», — а вторая: «Я излечиваю головную боль…» — говорит. И язык пения птиц он понимает. Какие только есть языки на этом свете, всё теперь он понимает.
Приходит охотник домой, через несколько дней он решает идти в гости к бабаям. Тесть, оказывается, жил в другой деревне. Идут в гости они вместе с женой. Когда они шли по дороге, овца, которую они вели в подарок, время от времени блеет и что–то бормочет. Услышав это, охотник рассмеялся. Видя, что муж смеётся, жена спрашивает:
— Отчего смеёшься?
— Да нет, просто так, — говорит охотник.
— Скажи, пожалуйста, отчего смеёшься? — говорит жена.
— Не могу сказать, — говорит охотник.
Жена пристаёт к нему ещё больше:
— Если не скажешь, я тебя оставлю и уйду, — говорит.
— Хорошо, — говорит охотник, — придём домой, затоплю баню и искупаюсь, после этого скажу.
Вместо того, чтобы провести в гостях две ночи, они провели у них только одну ночь, и торопясь, вернулись домой. Как только вернулись, жена затопила баню. Между тем, охотник выносит и отдаёт собаке кусок хлеба:
— На, животинка моя, скушай, видать, я тебя в последний раз кормлю, — говорит.
Когда собака съела, осталась одна крошка. Эту крошку проглотил петух, который оказался поблизости. Собака говорит петуху:
— Как тебе не стыдно, это же была доля хозяина, сейчас он раскроет тайну своей жене и умрёт. Царица змей велела ему об этой тайне никому не рассказывать. А он не может вытерпеть приставаний жены, и всё ей расскажет, — говорит.
Петух отвечает:
— Эх, если так, то и ты, и твой хозяин, оказывается, безмозглые, — говорит. — У меня сорок жён, но я всё–таки командую ими, а твой хозяин не может командовать и одной женой, — говорит.
52. ЗУХРА
В незапамятные времена жили, говорят, некие старик со старухой; жили и были.
Как ни родится у них дитя на свет, так и помрёт сразу. Ладно, родила однажды жена дочку. Назвали её Зухрой. И красоты она была, говорят, неописуемой. Пуще всего старики сглазу боялись, оттого держали дочку взаперти, ни на улицу не выпускали, ни людям не показывали. А всё ж таки знал народ об их поздней радости. Вот исполнилось дочке четырнадцать лет, и как–то в пригожий день занесло в избу соседских девчат: окружили они бабку, стали просить–умолять старую. Щебетали в голос:
— Бабушка, милая, отпусти Зухру с нами на озеро выкупаться!
Бабушка отвечает:
— Что вы мелете? Нету у нас никакой дочки.
А те говорят:
— Есть–есть, мы точно знаем.
Старая на своём стоит, не пускает дочку. Три дня кряду просят девчушки. Уступила, в конце концов, бабка. Одели Зухру, украсили, как могли. Сказала бабка:
— Смотри, долго не пропадай, побыстрее домой возвращайся.
Да–а–а, удивительно красива была дочка у стариков. Бегут девчушки к озеру на окраине села. Разоблачаются вмиг и ныряют в воду. Платья свои на берегу побросали. Но вот, накупавшись, выходят они на берег, одеваются. Зухра тоже выходит. Глядь, а на платье у неё лежит толстый, длиннющий Змей. Перепугались девчата, разбежались кто куда. А Зухра боится, к платью своему не подходит, плачет горько. Убежала бы, да как без платья пойдёшь? Перед людьми стыдно. Да в тот миг самый заговорил Змей человеческим голосом:
— Не плачь, Зухра, я тебя не трону, и платье своё заберёшь, да только скажи мне, пойдёшь ли ты за меня замуж?
Зухра ужаснулась.
— Батюшки, ты что же это говоришь?
— Одно я тебе скажу: как исполнится тебе восемнадцать, — говорит Чёрный Змей, — тотчас приду я и заберу тебя из дому, готовься!
Сказал Змей те слова свои и нырнул в озеро, только след кругами пошёл. Осталась Зухра на берегу в страхе и растерянности. А как явилась домой, спрашивает у неё старуха–мать:
— Доченька, что с тобой приключилось? Побелела ты, как полотно, да и ни кровиночки у тебя на лице нету.
Рассказала ей Зухра всё по порядку и говорит напоследок:
— За этого гада чёрного ни в жизнь замуж не пойду, спасите, маменька, не то смерть моя наступит.
Говорит ей мать, старая бабка:
— Не печалься, детка, свет рчей моих. Не для того я тебя на свет родила, чтоб за гада замуж отдать. Ничего, способ отыщем.
Ну, успокоилась Зухра.
День за днём, год за годом идут, растёт у стариков дочка, вот уж и восемнадцать ей стукнуло. Избу свою они, памятуя о Чёрном Змее, всю, как есть, чугунным забором обнесли.
