Альберт Иванов - Золотая лихорадка Хомы и Суслика
Из рощи донеслось туканье Дятла.
— И ещё когда чётко слышны отдельные звуки, то… — начал Ёж.
— …дождь приближается, — хором подхватили Хома, Суслик и Заяц.
— Ёж выиграл, — вздохнул Суслик. — Знать-то мы вроде многое знали, а далеко увидеть не смогли. Верно?
— Верно-то верно, — хитро сказал Хома. — Да только не выиграл Ёж.
— Как это? — обиделся старина Ёж.
— Ты же сам вчера соревноваться отказался.
— А зря, — насупился Ёж. — Я ведь не знал, что вы такие слепые.
И все расхохотались.
Вот так-то. Зорче всех тот, кто больше знает. Но этого мало. Ещё дальше видит тот, кто помнит всё, что знает.
Ну а выиграешь в любом состязании лишь тогда, когда от него заранее не откажешься.
Так и не выиграл никто. Зато многое узнали и многое вспомнили.
Как Хома Ежа баловал
— Старость не радость, — частенько говаривал старина Ёж.
И Хома переживал за него.
Конечно, какая тут радость — старым быть! И зрение не то, и ноги не те. И пошалить нельзя, если здоровье шалит.
Хома всегда старался Ежу помочь. Хоть в чём-то. При любом удобном случае. Удобном для Ежа. И необременительным для самого Хомы.
Бывает, полезет Ёж на холм. А ведь обойти бы мог. Сопит, пыхтит. Хома обгонит его, лапу ему подаст. Поддержит. Подсобит. Затем пожурит ласково:
— И зачем ты в гору тащился? Ума не хватило, обойти не мог?
— Далеко идти было, — фыркнет Ёж.
— А если далеко, то лучше дома сиди. Косточки грей, — по-доброму посоветует Хома. — Нечего всюду шляться!
Хорошо ещё, что Ежа защищать не надо. Чем больше он старел, тем более колючим становился.
Чуть что, свернётся в клубок — не подступись. Ни Волка, ни Лису, ни Коршуна бояться не надо. Никого.
Замечательные у него иголки! Правда, он на них иногда жаловался:
— Сухие стали, ломкие.
Ну и ладно. Так даже лучше, — считал Хома. Раньше Ёж только лишь колол врагов иглами. А теперь и уколоть мог, и у врагов их оставить. На память. Когда они обломятся.
А вообще, конечно, старенький. Ходит вперевалочку. Щурится. Подорожником ревматизм лечит.
Хома ему не раз предлагал крапивой лечиться.
— Прыти прибавляет! — убеждал он Ежа. — Тебе, старику, полезно крапивой стегаться — по голому брюшку. Особенно старой крапивой. Она сильнее жжёт!
А как-то в большом ведёрке он ему какую-то грязь припёр. Грязнее грязной.
— Лечебная, — уверял. — Болотная. Заройся в неё с головой. Все хвори как рукой снимет!
Заботился о нём Хома. Увидит на тропинке Ежа, тут же скомандует Суслику:
— Сойди с тропы, пропусти инвалида.
Всё это почему-то раздражало неблагодарного Ежа. Но он помалкивал. У старости есть свои преимущества. Ёж был мудрым. А мудрость приходит с годами. Можно, конечно, родиться умным, но мудрым никто не рождается. Мудрецами становятся.
И очень жаль. Как только самым премудрым станешь, пора на вечный покой. Так, наверно, придумано, чтобы старики вконец не зазнались.
А вот Хома, хотя и мудрецом не был, сильно зазнался.
— Ежу без меня никуда! Старый слишком. Шаг пройдёт, два — отдыхает. Скоро его на верёвочке водить буду. В детство впадает старикан.
— В детстве хорошо, — размечтался лучший друг Суслик. — Все о тебе заботятся. Балуют. Ты его смотри не избалуй, — предупредил он Хому. — Не оберёшься тогда хлопот.
— Кого учишь! — заважничал Хома. — Я его строго балую.
— Во-во, никаких поблажек. По себе знаю.
И вот, пожалуйста. Увидел однажды Хома, как старина Ёж пытается через канаву перейти. По брёвнышку. Кинулся к нему Хома. Кричит:
— Подожди меня, я тебя переведу. Подожди, упрямец!
А Ёж, видать, слышит плохо. Шагнул на брёвнышко. Идёт, покачивается.
Не успел-таки Хома помочь. Старина Ёж на другую сторону перешёл. Сам.
Хома за ним перескочил:
— Ты что? Упасть мог! В твоём возрасте…
Так и не узнал Ёж, что в его возрасте делать надо. Волк прямо на Хому из-за куста выскочил!
Тут бы Хоме конец. Да старина Ёж, дряхлый, подслеповатый, глуховатый к тому же, вдруг бросился под ноги Волку.
— А-а-а! — взвыл Волк. И рухнул в канаву.
Сколько он потом из лап ломких иголок повыдёргивал — молва умалчивает.
А Хома такого дёру дал, что только дома опомнился! Что ни говори, а страх великие силы пробуждает. Подспудные.
Со страха можно даже вокруг света обежать. И назад вернуться. Без передышки.
Через часок и старина Ёж к Хоме притопал. Воспитанный. Дал беглецу время успокоиться.
Верно он о своих иглах говорил. И вправду ломкие. Вид у него был какой-то потрёпанный. Будто ему неровно иглы подстригли.
Хома их потом — молча! — репейным маслом смазывал. Чтоб лучше росли. Ублажал.
— А ты знаешь, — оказал он Суслику в тот же день. — Старина Ёж ещё о-го-го!
— Не то что ты, — метко заметил Суслик, — хомяк молодой.
— Эх, старость не радость, — как-то раз привычно вздохнул Ёж, а затем рассмеялся. — Да я всегда таким был!
Вот и решай теперь, кто из них старый. Ёж или Хома?..
Как Хома золотой лихорадкой заболел
Лихорадки бывают разные. Сенная, например. От сена. Малярийная лихорадка. От комаров. Или капустная — от жадности. Когда-то ею Заяц-толстун заболел, капустой объелся.
В чём явный признак любой лихорадки? Трясёт! Плохо тебе. Чего ж хорошего!
А бывает ещё и другая лихорадка. Особо опасная. Редкая.
Мыл Хома однажды миску в ручье. Песком чистил до блеска. И вдруг ему жёлтая песчинка попалась. Тяжелее всех. Другие водой смыл, а эта на дне миски осталась. Золото?!
Хому сразу затрясло.
Он уже имел дело с золотом. Маленький был, золотое кольцо нашёл в орешнике. Жёлтое, тяжеленное! И чудом жив остался, когда случайная Ворона на то кольцо польстилась. Ну, об этом все знают.
Вырос Хома с тех пор. И узнал, что золото — дороже всего. За него всё купить можно! Нору хорошую, сладкий горошек, орехи спелые…
У кого золота много, тот может жить беззаботно. Ничего не делать. И в потолок смотреть. Всё само собой на него свалится. На того, кто богат.
Столько про золото порассказано. Оно даже любой разговор украшает. До чего же приятно, если тебя назовут: «Дорогой мой!» А уж когда нечаянно скажут: «Золотой ты мой!» либо «Золотко моё!», — сердце от радости прыгает. Или тает. У того, кому так говорят.
Золото — это Золото!
«А вдруг не золото? — забеспокоился Хома, взглянув на жёлтую тяжёлую песчинку. — Откуда оно в нашем ручье? Ручей как ручей. Даже рыбой не очень богат. Прямо скажем, бедный ручей. А тут золото! Старина Ёж говорил, что только в Сибири золото водится. Но… Но раз оно в Сибири бывает, почему бы ему и здесь не быть!»
Так размышлял Хома.
«Ладно, — подумал он, — отчего же раньше здесь золота не находили? Очень просто. Всем известно, что здесь его нет. И вся разгадка. Не пробовали искать — вот и всё».
Принялся Хома — лихорадочно! — песок промывать. А ведь не учился этому никогда.
А впрочем, чего учиться! Набирай песок миской и тихонько смывай его. Шевели миской влево и вправо. А вода лёгкие песчинки уносит.
Глядит вскоре Хома, ещё две золотые крупинки остались.
Да если так весь год стараться, и не спать, то целый мешок золота наберётся! Или два мешка! Смотря какой мешок.
Размечтался Хома. Какая жизнь наступит — необыкновенная! Золотая!
Перво-наперво, он, Хома, себе весь луг купит. Ежу — всю рощу. Суслику поле гороховое. А Зайцу — все огороды с морковью. И с капустой.
И врагов не забудет. Лисе подарит волчью шубу. А Волку — лисью.
Медведя тоже не обидит. Он ему пасеку пожалует. Особую! Без всяких злобных пчёл. С одним только мёдом.
Да, но сначала он, Хома, себе ручей заберёт. Вместе с золотым песком.
Подумал он, подумал. Помечтал, помечтал. Нет, одному с этим не сладить. Друзей надо на помощь звать. Не жалко. Золота на всех хватит. Ещё и останется. На дне ручья, про запас.
Собрал друзей Хома на берегу ручья. И, дрожа от золотой лихорадки, рассказал обо всём.
Ах, как он жаждал взрыва восторга! Криков радости! Восхищения. Тогда бы он приложил палец к губам и сказал: «Тсс, богачи! Враг подслушивает!»
Но никаких восторгов не последовало. Все тихо смотрели на него: Суслик недоверчиво, Заяц испуганно, а Ёж выжидающе.
— Покажи, — потребовал старина Ёж.
Хома разжал ладонь.
Вот тут-то Суслик и задрожал. Мелкой дрожью. Но лишь один Суслик, больше никто.
Еж молча взял золотые крупинки. И так же молча выбросил в ручей.
— Ты что?! — взвился Хома. И чуть было не кинулся за ними в воду.
— Будем считать, что это медные опилки, — мрачно произнёс Ёж.
Хома ошалело раскрыл рот. А Суслик и дрожать перестал.
— Правильно, старина Ёж, — поддакнул Заяц-толстун. — Чего только в ручье не встречается!
— Ну да, — ничего не понял Суслик. — Я недавно в ручье медный винтик нашёл.
