Анна Черникова - Город колокольчиков
— Ты офонарел? — оторопела девочка.
— Ах, нет? — притворно удивился домовой, — тогда чего ж ты ревешь? Собирайся по быстрому и беги к парку! Времени впритык!
— Но слово…
— О, Господи! До чего туго соображает этот ребенок! Ты слово давала, что глупостей делать не будешь? Насколько я тебя знаю, в ближайшие пять лет ты их и так делать не станешь. Ни красится, ни ходить на дискотеку тебя силой не заставишь. Ну, а открыть Дорогу в незнакомый Город — разве это для тебя глупости?
— Для меня — нет. Но для мамы…
— А разве мама слово давала? Или она уточняла, что подразумевает под понятием «глупости»?
— Нет… Но все равно! Это как-то нечестно… Я же понимала, о чем она…
— Ну, ладно… Вот тебе еще аргумент: разве добиваться исполнения мечты — глупость? Даже твоя мама, я уверен, так не думает.
— А ведь правда! — возликовала Маринка, — Тимка, что бы я без тебя делала?
И она спрыгнула с кровати. Натянуть шорты и футболку было делом пяти минут.
— Ключи не забыла? — забеспокоился домовой.
В ответ Маринка позвенела в кармане тяжелой связкой.
— Ну, тогда ни пуха, ни пера!
— К черту! — отозвалась девочка, спрыгивая с подоконника во двор. Обрадованная ночь мягко подхватила ее, окутала теплым, подсвеченным желтыми фонарями, воздухом, который пах разогретыми за день камнями и асфальтом, разнотравьем и липовым цветом… Дыхнувший на девочку прохладный ветерок принес смолистый запах близкого соснового бора и горький (вот чудо!) невообразимо далекого моря. Маринка на миг зажмурилась. Она очень любила такой «коктейль» из запахов летней ночи. Могла стоять вот так, зажмурившись, хоть час. И дышать, пытаясь понять по запахам, что происходит сейчас в мире… Но надо было спешить. За спорами-разговорами время пробежало незаметно — стрелки на Маринкиных часах показывали половину двенадцатого. Девочка неслышно скользнула за калитку, успев порадоваться, что не стала обуваться — звонкое щелканье подошв новеньких босоножек наверняка перебудило бы все окрестные дома и, все так же неслышно, побежала по ночным улицам. Ее хватило минуты на три. Потом пришлось перейти на быстрый шаг. А парк был так далеко… Ну, честно говоря, не особенно далеко. Обычно Маринка добиралась до него минут за двадцать и совершенно не замечала расстояния. Но это — днем. А ночью девочка дальше своего двора, отгороженного от внешнего мира дощатым забором не бывала. А поскольку никто, кроме жильцов ее дома, не знал, что за обычной на вид калиткой скрываются не «частные владения» со злой собакой, а просто заброшенный яблоневый сад, единственная тропинка которого ведет к обычной старенькой двухэтажке на три подъезда, то было там всегда спокойно и безопасно. И сейчас девочка как-то очень четко почувствовала, какие длинные и пустые улицы ей придется пройти, прежде чем она окажется около городского парка…
А надо было ей именно туда. Потому что с самого малышового возраста Маринка была уверена, что парковые ворота ведут в сказку… Они были небольшие, эти ворота. Но очень сказочные. Узорные, кованные… Точь-в-точь такие, как на обложке одной из любимых Маринкиных книжек, про королевство Кривых зеркал. Ворота всегда были закрыты, и посетители попадали в парк через небольшую калитку, расположенную с боку от них. И когда бабушка рассказывала про город Колокольчиков, Маринка сразу поняла, через какую дверь она попадет туда. На дверях ворот всегда висел один и тот же старый навесной замок, покрытый зачем-то синей краской. Поэтому, собирая потихоньку свою коллекцию ключей, Маринка совершенно свинским образом свистнула у соседки ключ от точно такого же замка. Впрочем, угрызения совести ее не очень терзали. Соседка Яна Львовна была пожилая, и не то что бы уж очень вредная, однако, как говорила мама, «строгих правил». И у нее тоже скопилась небольшая коллекция — штук пять Маринкиных мячиков. По какому-то необъяснимому закону природы те залетали исключительно в ее окна… К тому же замок этот все равно до зимы никто открывать не собирался — он висел на сарае, в котором Яна Львовна хранила какую-то рухлядь и роскошные старинные санки — большие, с изогнутыми полозьями. С этими санками она раз в неделю ходила на рынок, утверждая, что покупать продукты в нынешних магазинах просто невозможно. Летом для этого дела использовалась тележка. Ну, а до зимы Маринка надеялась вернуть ключ на место… Занятая размышлениями о ключах Маринка и не заметила, как добралась до парка. Вот они, узорные ворота. Вот и замок… Маринка в ужасе замерла. Замок был не тот! Вместо старого знакомого на воротах красовался блестящий новенький замочек. Тоже навесной, но последней модели. И ключ к нему нужен был плоский, с двойной бородкой. Маринка села на бордюр. Она чувствовала себя настолько усталой, что даже заплакать в очередной раз не смогла… Все зря! Не было среди ее ключей такого! Она подбирала только старые ключи, красивые, с узорными ушками. «Сказочные»… А тут нужен был совершенно обычный ключ, как от квартиры. От квартиры?! Маринка вскочила. Отчаянно зашарила по карманам. Наконец вытянула за хвост пластмассового крокодильчика, ее любимый брелок. В неярком желтоватом свете фонаря тускло блеснул ключ. Тот самый, который она брала в руки каждый день. И от которого меньше всего ожидала сказки. Который был просто «ключом от квартиры»…
Теперь оставалось только ждать. Маринка закрыла глаза. И вновь вдохнула в себя ночные запахи. На этот раз «коктейля» не получилось — сад был липовый, и сладковатый медовый запах цветов заглушал все остальные. Девочка не боялась пропустить полночь. Неподалеку от парка стоял Троицкий собор со знаменитыми городскими курантами. Маринка ждала первого их удара. Она ни о чем уже не думала и не беспокоилась. Ей только очень хотелось опять ощутить сквозь аромат липовых цветов горьковатый запах страшно далекого моря…
ГЛАВА ПЯТАЯ, в которой становится ясно, что за профессию выбрала себе Маринка. И понятно, почему
…До этого момента все было нормально. Именно так, как рассказывала бабушка. И парк, и колокольчики, и фонтаны, и Большой колокол… Маринка встала под него, и, так же, как незадолго до этого в ожидании полночи, закрыла глаза. С радостью вдохнула в себя запах теперь уже близкого моря. И почти сразу услышала свой Зовущий колокол. Странный это был звук… Было в нем что-то стремительное. Словно бы звон подков о мостовую слышался в нем… Или это звенели бубенчики на сбруях? Маринка наморщила лоб. Вроде бы бабушка что-то говорила об этом колоколе… Но вот что, Маринка не помнила. А колокол звал, он звучал настойчиво и тревожно. И Маринка поспешила на его зов. Она думала, что придется долго петлять по запутанным городским улочкам, пробираться сквозь кусты и лазить через овраги. Короче говоря, она готовилась к трудностям. Без них какая ж сказка? Но узкая чистенькая улочка неожиданно быстро привела ее к небольшому одноэтажному домику, окна которого закрывали вполне современные пластиковые жалюзи. Около его двери звук колокола смолк. Маринка удивленно постояла возле домика, потянулась было рукой к звонку, но потом представила, как его привычно-электрический звук разорвет утреннюю тишину, напрочь уничтожая последние остатки сказки, передумала и сердито толкнула дверь.
Вот с этого-то момента все пошло совсем не так. За дверью оказалась маленькая офисная прихожая, из-за приоткрытой двери слышалось уютное жужжание компьютера и бойкий стук клавиш. Маринка неуверенно заглянула в комнату. Она сильно сомневалась, что ей сюда.
— Заходи-заходи! — раздался веселый голос. И от компьютера вместе с креслом к ней повернулся молодой сильно бородатый человек, одетый почему-то в толстый теплый вязаный свитер. Он смотрелся так же нелепо в этой ультрасовременной комнате, теплым летним утром, как сама эта комната и вообще этот дом в сказочном городе. Совершенно сбитая с толку Маринка почувствовала, что мысли ее перепутались, как размотанный клубок ниток.
Как-то машинально прошла она в комнату и опять на миг закрыла глаза. Запах моря, ставший как будто даже сильнее, помог ей поверить, что она все же в Городе Колокольчиков.
— Скажите, — тихо сказала девочка, — а кто вы?
— Мы-то? — весело удивился молодой человек, с недоумением оглядывая комнату. — Мы… (он заглянул под стол) мы… Точнее — я. Я — работник бюро по трудоустройству. Отдел сказочной нечисти. Трудоустраиваю ведьм, леших, лесовиков, ну, и, конечно же, домовых…
Сначала Маринку удивило, что сказочная нечисть, оказывается, нуждается в трудоустройстве. А потом… Потом у нее сильно и не в такт стукнуло сердце. Потому что вот уже две недели девочка отчаянно хотела именно этого — работать домовым.
…Все началось светлым и теплым вечером, во время игры в казаки-разбойники. Маринка совсем не знала, куда спрятаться. За углом уже слышен был приближающийся топот «казаков», а перед ней — только пустой тротуар, да жалкие чахлые кустики. Что же делать? Буквально в последний момент Маринку осенило…..Неосторожно прилипнув носом к окну, она проводила взглядом «вражескую армию». Потом оглядела совершенно чужую квартиру, в которую залезла через балкон, его растяпы-хозяева оставили открытым. И тихо ахнула. Нет, она никого не увидела. Квартира, на Маринкино счастье, оказалась пустой. Дело не в этом. Просто она никогда никогда в жизни не видела комнат, в которых на потолке наклеены карты. Маринка задрала голову. Над нею нависали синие моря, зеленые леса и желтые песчаные пустыни… На миг Маринке показалось, что это она висит в пустоте и рассматривает Землю. Потом, когда это ощущение прошло, она опустила голову и медленно осмотрела комнату. Здесь было как-то очень хорошо. Почти как у бабушки. На кресле-качалке лежал скомканный клетчатый плед. А на низеньком полированном столике стояла изрядно запылившаяся модель парусника. Маринка, вздохнув, взяла его в руки. Тихонько покачала. Ей всегда хотелось иметь такую… Пыль свисала с рей кораблика, словно грязные ледяные сосульки. Маринке показалось, что маленький парусник терпит бедствие среди вечных льдов. Ей стало жаль его. Совершенно машинально, не думая о том, что делает, она взяла с того же столика какую-то тряпку (при ближайшем рассмотрении оказалось, что это совершенно чистый, даже отглаженный, хотя и тоже слегка запылившийся, носовой платок) и осторожно стерла пыль. А потом протерла столик… Телевизор… Взялась за шкаф. Здесь дело пошло медленнее. Потому что на полках, перед книгами, стояло и лежало множество предметов. Девочка осторожно брала в руки морские раковины, значки с парусниками и видами Петербурга, медные маленькие якоря, камни… На полках было много камней. Совсем простых камней. Осколков гранита, морских камушков, прозрачных кусочков кварца и обломков белого слоистого известняка. Маринка опять вздохнула. Ей было почему-то очень грустно в этой уютной и в чем-то мальчишечьей комнатке. И она не могла понять, откуда взялась эта грусть, чем-то похожая на не сильную, постоянную боль… Неожиданная «уборка» подходила к концу, когда в замке повернулся ключ. Маринка выронила тряпку и, не помня себя от страха, шарахнулась на балкон. Присела там на корточки, осторожно, буквально одним глазом, заглядывая в неплотно зашторенное окно. Приоткрытый балкон позволял слышать, что происходит в квартире. В прихожей зашаркали чьи-то шаги. И в комнату вошел… Старый Капитан. Конечно, скорее всего, он не был капитаном. Очень даже может быть, что он ни разу в жизни не видел моря, а просто любил его, как и Маринка, по книжкам Крапивина, которые (потрепанные и зачитанные) во множестве стояли у него на полках. Но Маринка именно так подумала о нем: «Старый Капитан». Потому что было в этом седом сухопаром старике что-то такое… Он держался очень прямо, белая летняя куртка была похожа на китель, обветренное лицо покрывал густой загар. На его фоне резко выделялись (и казались очень светлыми) серые глаза. Капитан бросил куртку на тахту (тоже покрытую клетчатым пледом) и, плюхнувшись в кресло, на минуту расслабился, закрыл глаза. Стало заметно, что он сильно устал. Вдруг брови его сошлись, он резко выпрямился. Посидел так несколько секунд с закрытыми глазами, потом распахнул их и медленно оглядел комнату. Закрыл лицо ладонями (коричневыми, с длинными пальцам очень сильно выступающими венами). Маринка с удивлением увидела, что он сильно прикусил губу. Она не понимала, что происходит. Может быть, ему стало плохо? А Капитан тем временем бросился в кухню, лихорадочно зашуршал там пакетами. Девочка недоумевала. Еще больше ее удивление усилилось, когда он вбежал обратно в комнату с пиалой, наполненной молоком или сливками. «Странно, — подумала девочка, — кота я, вроде, не видела…» Старик поставил чашку на пол и отошел в противоположный от нее угол, сел на тахту.
