Владислав Бахревский - Дядюшка Шорох и шуршавы
9
Они вошли в залу.
Полная луна сверкала в большом круглом окне. Все были в сборе. Шуршавы стояли, поднявшись на цыпочки, дрожа от восторга и нетерпения. Бабка Подбериха и дядюшка Шорох были нарядны и торжественны. Принцы замерли, глядя влюблёнными глазами на шуршав.
— Смотри! — шепнул Женя. — Наше кресло! Но почему-то оно в твоём ботинке.
Бедное кресло пряталось за спинами гостей. Оно дёргало ногой, но ботинок, напяленный Серым Озорником, не снимался.
Тик-так! Тик-так!.. — на всю залу раздались шаги Весёлого Пешехода.
Гуська захлопал крыльями, шуршавы взмахнули голубыми лентами.
Дилли-дилли-дон! — в залу вбежал Нечаянные Звоны.
Его сапоги могли заменить самый изысканный оркестр и вполне заменили.
Бравые принцы подошли к шуршавам, поклонились.
— Ах! — сказали шуршавы и пошли танцевать.
— Гуська! — Лёня вдруг вспомнил, что он старший брат. — Гуська, милый, но как мы выберемся отсюда? Голубая горошина была одна…
Ответить Гуська не успел. На луну словно бы набросили сеть. В зале потемнело.
— Летучие мыши! — в ужасе закричали гости.
Дилли-дилли-дон! — звенели сапоги неустрашимого рыцаря Нечаянные Звоны, но на всё царство Золотоголовой Птицы засипела, захрипела, заулюлюкала свистопляска кухонных труб.
Расшвыривая гостей, в залу ворвался Серый Озорник.
— Громче, Хулиганы Сипы-Хрипы! Громче! — крикнул он своим музыкантам.
Сипы-Хрипы задудели во всю мочь. Гуськино царство заходило ходуном.
— А теперь на колени! — завопил Серый Озорник, и кое-кто из гостей не посмел его ослушаться. — Ваше Мышиное величество! Мы ждём Вас коленопреклонёнными.
За окном, заслоняя свет луны, носились стаи летучих мышей, а в залу, гремя когтями, вошёл их Король. На его голове вместо короны сверкал янтарный перстень.
— Я пришёл забрать себе в жёны всех четырёх шуршав! — пропищал Король Летучих Мышей.
— Кто же защитит нас?! — воскликнули шуршавы и упали в обморок.
Принцы выхватили шпаги, но Король Летучих Мышей взмахнул крыльями, и за его спиной появились полчища летучих мышей, серые всадники, синие всадники, чёрные всадники, драконы и страшилища, которых когда-то рисовали Женя и Лёня.
— Сопротивленьице бесполезно! — захихикал Серый Озорник.
Он смеялся один в этой зале.
Принцы бросили шпаги под ноги Королю.
— Отныне царство Золотоголовой Птицы — моё царство! — отвратительно пропищал Король Летучих Мышей. — Мне надоели ваши праздники Полнолуния. Теперь вы будете жить в царстве тьмы. Тьма приятна моему величеству и моим подданным, летучим мышам.
— Эй ты, не зверь, не птица! Отдай мамин перстень!
Женька вышел вперёд и встал перед Королём и его несметным войском.
— Прочь! Или мои воины загрызут тебя! — замахал крыльями Король Летучих Мышей.
— Женя, я с тобой! — Лёня схватился за рукоятку игрушечного кинжальчика и встал рядом с младшим братом.
— Закусать их! — заверещал от ярости Король Летучих Мышей.
Полчища двинулись, Женя поднял руку и включил фонарик. Серые, синие, чёрные всадники бесследно растворились в ярком луче света, а летучие мыши с писком взлетели на потолок и повисли вниз головами.
Дин-н-нь!.. — раздался весёлый звон: это свалился с королевской головы янтарный перстень.
— Слава победителям! — шуршавы очнулись и подбросили вверх свои голубые ленты.
— Га-га-га! — захлопал крыльями Гуська.
Серый Озорник поднял перстень и принёс Жене.
— Пощади меня! Я постараюсь исправиться.
Он снял с головы шляпу, и все увидели, что Серый Озорник совершенно лысый.
— А кто меня по носу съездил? — спросил Женя.
— Ненароком!
— А кто носки расшвыривает? Кто обул в мой ботинок кресло? — спросил Лёня.
— Все вещи отныне будут на своих местах. Клянусь!
— Ладно, — сказал Женя. — Прощаем.
Дилли-дилли-дон!.. — пробежался по Лунной зале в своих музыкальных сапогах Нечаянные Звоны.
— Бал продолжается!
— Гуська, нам с Женей домой нужно! — сказал старший брат Лёня. — Скоро папа с мамой вернутся из гостей.
— Попрощайтесь со своими друзьями, и я отведу вас к моим соседям. Они помогут вам! — сказал Гуська.
— Давайте потихоньку уйдём, — предложил Женя. — Все такие весёлые! Вон как Серый Озорник отплясывает.
Они незаметно пробрались в птичник.
— Лёня, отодвинь доску в задней стене, — сказал Гуська. — За стеной живут Румяные Братья Дворники. Они помогут вам вернуться домой.
— Милый мой Гуська, а ты не хочешь пойти с нами? — спросил Лёня.
— Мальчик мой! Ты ведь уже вырос. Я останусь здесь, в твоём детстве, где шуршавы, дядюшка Шорох, Нечаянные Звоны, Серый Озорник…
— Прощай, Гуська! — Лёня принялся тереть глаза.
— Прощай, Золотоголовая Птица! — сказал Женя. — Оставляю тебе фонарик! Если кто сунется, свети врагам в глаза!
Женя положил фонарик возле Гуськиного гнезда, подошёл к стене, налёг на доску. Доска заскрипела и отодвинулась.
10
За длинным столом сидели, вздрёмывая, Румяные Братья Дворники. На столе горела одна свеча.
— Садитесь с нами! — подвинулись Братья, освобождая место на лавке.
Женя недолго думая сел. За Женей — Лёня.
Тик-так! Тик-так! — загремели башмаки Весёлого Пешехода.
Румяные Братья Дворники встрепенулись, налили из большого кувшина в большие глиняные кружки какого-то напитка, а Жене и Лёне налили в чашки.
— Пейте, это — утренняя свежесть.
Румяные Братья Дворники залпом выпили свои кружки, улыбнулись, распрямили плечи, встали из-за стола и взяли метлы.
Лёня с Женей выпили свои чашки и тоже улыбнулись, распрямили плечи, встали из-за стола.
— А вам веники! Из углов будете выметать! — сказали им Румяные Братья Дворники, задули свечу, распахнули двери и принялись мести серую улицу. Серая пыль улетала прочь, улица становилась розовой, утренней.
Лёня и Женя старались не подкачать, махали вениками, как саблями, пыль над ними стояла облаком.
— Апчхи! — чихнул Женя и исчез.
— Апчхи! — чихнул Лёня…
И увидал, что он — в постели. Уже утро. На улице дворник шуршит метлой.
Женя заворочался во сне, что-то забормотал, зачмокал губами, пальцы, сжатые в кулак, раскрылись. На ладони у него горел солнечным светом янтарный перстень.
Тик-так! Тик-так! — едва слышно стучали в соседней комнате ходики. Весёлый Пешеход, видно, шёл на носках. Не хотелось ему будить людей спозаранок.
«А всё-таки Женька у нас молодец!» — подумал Лёня, повернулся на правый бок и заснул крепким утренним сном.
