Александра Ермакова - Из сумрака веков
— Тебя правда не интересует, что произошло? — тихий голос Дориана вырывает из горьких раздумий.
— Не думаю, что расскажете, но уверен: смогли бы без меня — обошлись.
— Спасибо, — с чувством шепчет кровосос.
— Не для тебя стараюсь! — сурово отрезает Варгр. Опять наступает звенящая тишина — Бъёрн интуитивно останавливается. Звучат нежные переливы нажимаемых кнопок, словно от мобильника — сигнализация или кодовые замки. Раздаётся едва слышный гул — раздвигаются двери.
— Пошли, — Дориан несильно подталкивает в плечо.
Варгр машинально ступает вперёд. Странно, сердце бьётся ритмичнее, внутри приятная дрожь. Ничем необъяснимый, необычайный подъем сил. Будто само провидение толкает идти дальше. Только на что? На убой? Возможно, скоро выяснится. Бъёрн вслушивается до рези в ушах. Эхо шагов отражается от стен едва уловимо — длинный коридор или что-то в этом роде. Трудно! Слепому и глухому, как без рук. Глаза и уши — хорошо, но только нюх создаёт целостность картины, а его-то как раз и лишили. Варгр останавливается — теперь сердце грохочет, болезненным гулом отдаваясь в черепе. Бъёрн улавливает еле слышное натяжение пружинок, щелчок замка и лёгкий скрип открываемой двери. В спину осторожно толкают, шагает без раздумий.
— Повязку можно снять, — голос Ваика звучит совсем рядом.
Варгр сдёргивает тряпку, респиратор и щурится — ослепительно-белое помещение, аж до рези в глазах. Один в один, больничная палата как показывают по телику, оборудованная для операций. Дело дрянь! Мышцы сковывает холодом, Варгр шумно выдыхает и окидывает взглядом комнату — точно операционная. Вон и «разделочный стол» со всеми инвентарём. Пробирки, капсулы, шприцы… перчатки, полотенца, вата, бинты, тампоны… белоснежные тряпки… Кресло с откидывающейся подушкой из чёрной кожи. Стойка-капельница с проводками и пакетом для крови.
Чем они тут занимаются?
— Варгр, — взволнованный голос главного Мареша выдёргивает из прострации. — Потом, если захочешь, я всё покажу. Время поджимает… Человек на грани смерти. Я пробовал влить другую кровь и заменители, но… организм их отвергает.
Варгр торопливо скидывает куртку и плюхается на кресло:
— Тогда давай быстрее, только иглы не сломай.
Ваик натянуто улыбается:
— За это не переживай. После того раза, когда пришлось тебе вену резать, всё изменилось. Теперь у нас есть… волшебные.
Откинувшись на спинку, Бъёрн протягивает ему руку.
Ламия мелькает то там, то там. Затягивает жгут, в его пальцах сверкает игла — обычная серебристая. Варгр на миг замирает — кожа, незначительно сопротивляясь, поддаётся, и острие входит на удивление легко. Ничего себе…
— Это что за металл? — озадачивается Бъёрн.
— Орихалк… — Ваик развязывает жгут, откладывает на стол и поворачивает рычажок на капельнице. По прозрачной трубочке стремительно бежит кровь. — В мифологии значится как таинственный металл. Считалось, что из орихалка был сделан щит Геракла.
— То есть, вы нашли металл, способный рассечь оборотня?
Мареш придвигает стул ближе:
— Варгр, я понимаю, у тебя к нам доверия нет и это, скорее, заложено природой, чем твоими личными убеждениями. Я верил, что ты согласишься помочь. В тебе при всей твоей грубости и ненависти к нам, есть гуманность, которую сейчас ещё нужно поискать у простого человека. Ты преступаешь через себя для семьи, а ещё способен это сделать во благо других. Мы с тобой ближе, чем думаешь. Мы похожи…
— Нет. Не смей сравнивать меня с себе подобными. Мне это омерзительно, даже несмотря на то, что ты не худший представить своей расы.
— Да, прости! — Ваик напрягается. — Тебе трудно смириться с сущностью, но во всем виновато время. У тебя его мало. Мне было дано куда больше. Я научился жить в мире с самим собой. Варгр, мы знакомы давно. И, как мне кажется, я ни разу не дал повода усомниться в своих намерениях жить с людьми в согласии, без насилия. Поэтому, прошу, не выискивай того, чего нет. Насчет металла, да. Он рассечёт любую тварь. К сожалению, об этом знаю не только я.
Варгр откидывает голову на твёрдую подушку — перед глазами плывёт дымка, тело словно наливается свинцом. Двигаться нет ни желания, ни сил. Рядом мелькает серьёзное лицо Ваика — он поочередно проверяет глаза, щупает пульс:
— Спать нельзя… — его голос льётся протяжно. — Крови нужно много. Правда, я не знаю, как поведёт себя организм того, кого спасаем, но, надеюсь, ты ему поможешь.
Варгр бросает взгляд на пакет. Полон — триста двадцать пять милиллитров. Ваик прикрепляет следующий, перекрывает клапан, сменяет, закрепляет, опять включает. По венам красная жидкость бегает с испуганным ускорением. Ощущение, будто что-то вытягивают. На затылок давит, веки смыкаются. Боли нет, но есть омерзительное чувство опустошения. Наверное, так себя ощущают люди, когда ламии из них высасывают кровь.
Скрипнув зубами, Варгр рьяно мотает головой. Очертания Мареша расплываются — ламия отворачивается. В голове грохот: «Спроси, спроси…» Поймав его за руку, разжимает пальцы и вновь откидывается на подушку. Чего рыпаться? Кровосос не скажет, но сердце кричит: «Там Катя!» Обливается кровью: «Лишь бы выжила!» Утихающий голос нашептывает: «Не сорвись, доверься Марешам».
Насыщенность трупного смрада рассеивается, раздаётся тихий скрип, и щелчок закрываемой двери. Комната вращается, словно карусель. Яркие вспышки мелькают всё чаще, ослепляют сильнее. Тошнота подкатывает волнами. Веки будто гири. Варгр борется со слабостью, чтобы их не опустить. Отяжелевшее, неподатливое тело…
Долгожданный выброс эйфории в мозг, подобно сладостной неге, разливающейся по жилам — лёгкость, пустота обволакивают, принося спасительный покой. Окутывающая темнота приятная и невесомая.
Над ухом вжикает, смачный шлепок опаляет кожу на щеке. Бъёрн распахивает глаза, в голове звон. Картинка всё ещё расплывается, к нему склоняется мужская фигура — вонь ударяет по носу… кровосос. Варгр хватает его за горло и сдавливает. Кости под пальцами трещат — мразь, нелепо отбиваясь, хрипит.
Внутри кипит, жажда убийства вырывается наружу. Бъёрн сосредотачивается на брыкающемся. Образ постепенно фокусируется — Мареш! Варгр испуганно разжимает пальцы и рвано вдыхает. Ламия падает на пол и заходится кашлем.
Шумно выпуская воздух, Варгр трясёт головой. Где он? Что случилось? Размытые воспоминания нехотя мелькают в мозгу.
…Штешу. Звонок… Спасти жизнь… Нужна кровь.
Бросает взгляд на капельницу — уже пустая. Трубочки сняты. Смотрит на руку — на месте иглы лейкопластырь. Отдирает. На вене красноватая точка, а вокруг тёмная синева. Бъёрн откидывается на сидение и закрывает глаза. Во рту, будто стекла нажрался, язык опухший.
— Надеюсь, ты не зря из меня столько выкачал? — собственный голос раздирает связки на части.
— Да, мы успели, — сипит Ваик, поднимаясь с пола и растирая горло. — Приборы показывают, что артериальное давление, пульс, степень насыщения кислородом организма, дыхание… стабилизируются. Но всё самое страшное ещё впереди. У нас есть сутки и только после можно будет со стопроцентной уверенностью сказать: «Не зря». Переливание тяжело даётся. Кровь свежая, в большом количестве и быстро… Мы ещё не знаем, как мозг отреагировал на кровопотерю, да и отторжение может произойти в любой момент. — Он садится напротив, держась за шею. — Поэтому ждём… Хотя, уже то, что мы предприняли и, что получилось — лучше, чем я надеялся.
— Отлично. Мне бы попить, а то во рту…
— Да, конечно.
Дверь открывается и входит Штешу с графином и бокалом.
— О, — насилу усмехается Варгр. — У вас телепатическая связь, что Нол?
Мареши переглянулись. Бъёрн замирает. Неужели угадал? Жена Ваика останавливается рядом, протягивает бокал. Варгр нетерпеливо припадает — прохладная вода, опускаясь по иссохшему горлу, возвращает жизнь.
— Не у всех, — Мареш чуть улыбнувшись, притягивает Штешу, — у нас она есть.
Пустой бокал Жена Ваика ставит на стол рядом с графином.
— Спасибо! — прочищает горло Варгр. — А теперь, может, всё же расскажете, кого спасали? Что было возможно, из меня уже выкачали. Даже если захотите убить, я весь ваш. У меня нет сил даже ногу поднять.
Ваик открыто хохочет:
— Я бы так не сказал. Ты мне чуть шею немощной рукой не сломал.
— Это были последние, — Варгр не сдерживает улыбки.
Штешу останавливается позади мужа и обнимает его. Мареш становится серьёзным, в глазах мелькает сожаление:
— Прости, пока не могу…
— Я понимаю, — кивает Варгр. — Но если окажется, что это была Катя… ты знаешь, что может случиться.
На непроницаемом лице Ваика не дрогнул ни один мускул. Ламия вновь овладевает эмоциями. Хладнокровная мразь!
— Штешу тебя отвезёт, — ледяной тон Мареша действует как ушат воды. Что ж, значит, больше нет только что связывающей невидимой нити.
